Если бы кто слышал этот разговор, то изумился бы преображению оценщика, он разговаривал без всякого акцента и в его голосе были явно командные нотки.
— Да, ладно, брось, это я так, шуткую, — примирительно сказал Зубр, — признаю, ты у нас голова, но все равно сегодня облажался.
— Артем, — тихо сказал оценщик, — сам ничего не понимаю. Вроде обычный пенсионер, правда, упомянул Афган, значит там бывал, может и воевал, мальчишка этот, самый обычный лет двенадцати, может чуть старше, любопытный, из-под руки деда, все разглядывал, что я делаю.
— Слушай, а может, у этого мужика кастет был, ну, в форме ладошки детской, им и ударил Васяна, — поинтересовался Зубр или, как его назвал Моисей Соломонович, Артем.
— Ерунда, — решительно сказал тот, — на кой хрен такой кастет нужен, и ты вспомни, парни говорили, что мальчишка просто исчез. Нет, Артем, ясно одно, что здесь дело опасное, так с кондачка за него браться рискованно, мало ли что, может, этот пенсионер из известной Конторы, тогда огребем по полной. Надо нам полкана прикормленного напрячь, пусть разузнает, что да, как с этой парочкой, паспортные данные этого мужика имеются, так, что ничего сложного в этом. Главное их не спугнуть, до поры, до времени. Пусть думают, что до них больше никому дела нет.
Глава 33
— Лекс, Лекс, ты меня слышишь? — прозвучал в голове голос Сиэллины.
— Слышу, — сонным голосом ответил я, — не мешай, я сплю.
Голос девочки дрогнул и раздался ее смешок.
— Ты на самом деле спишь, но я могу попасть только в твой сон, — подтвердила она.
Мутная пелена тумана стоявшая перед глазами посветлела, и в открывшемся просвете я увидел колеблющийся силуэт эльфийки. Рядом с ней вдруг прорисовалась фигурка Василины ираздался ее радостный вопль.
— Лекс! Я тебя вижу, как здолово! Ты вспоминаешь меня?
Сиэллина отодвинула младшую сестру и вновь заговорила:
— Лекс, дедушка сказал, что у него сбилась временная настройка портала, у тебя все в порядке? Ты попал домой? — тревожно спросила она.
Пелена тумана вновь сгустилась и изображение поплыло.
— У меня все хорошо, — я крикнул в набегающий туман. Из его глубины донесся далекий голос Сиэллины.
— Лекс, до свидания, больше не могу держать связь. До следующего сна.
Я проснулся, как будто меня кто-то толкнул. В комнате, с окном, завешенной тяжелой портьерой, было темно. Слышался привычный стук маятника часов, висевших на стене. Соскочив с кровати, подошел к окну и заглянул за портьеру. Огромный город не спал. В наступающих белых ночах он выглядел так же, как тридцать лет назад.
По улице периодически проносились автомобили, иногда проходили редкие пешеходы.
Опять у меня появилось чувство, что ничего не произошло, и что все мне просто приснилось, и завтра пойду вновь в школу, как всегда.
Отвернувшись от окна, увидел тонкую полоску света под дверями.
— Интересно, сколько сейчас времени, — промелькнула мысль.
Подойдя ближе к стене, увидел, что на часах почти четыре утра.
— Вот черт, — ругнулся я, — и что теперь делать, сна ни в одном глазу? Ладно, пройду на кухню, хоть чаю попью, там наверно мама, что-то делает, ей, похоже, тоже не спится.
Действительно мама сидела за столом на кухне, в ночной сорочке и шерстяной кофте, накинутой на плечи и пила чай в прикуску с кусочком рафинада. Видимо она чем-то натирала ногу, потому, что сильно пахло какой-то мазью.
— Ты чего не спишь? — встревожено спросила она, — плохо себя чувствуешь?
— Не мама, все в порядке, просто не спится и все, можно я тоже чаю попью с тобой? — спросил я.
— Наливай, чайник только, что вскипел, — ответила она, — возьми пирожное в холодильнике, нечего впустую воду гонять.
Я пил чай с эклером, а мама внимательно разглядывала меня. Сейчас она казалась совсем больной и старой, Особенно странно было видеть ее почти седые волосы.
В носу защипало, я шмыгнул раз, потом еще и предательская слеза скатилась по щеке.
— Ты чего? — встревожилась мама.
— Да не ничего, просто сон плохой приснился, — привычно легли на язык успокаивающие слова.
Но мама продолжала с подозрением смотреть на меня. А потом вновь потребовала подробного рассказа о моих приключениях.
Говорили мы долго, до тех пор, пока в кухонную дверь не зашел отец и громко сказал:
— Вы чего тут полуночники сидите, спать не даете? Бу-бу-бу, да бу-бу-бу. Надеюсь, не всю ночь проговорили?
— Доброе утро Сашкец, — сказал он мне и хлопнул рукой по спине. Потом расплылся в улыбке.
— Смотрите-ка, столько лет прошло, а глянул на тебя, как будто и не пропадал.
Но в его глазах оставалось тревожное выражение.
Мы снова уселись завтракать уже втроем и начали обсуждать планы на сегодняшний день. Мама вновь вытащила свою амбарную книгу, где у нее первым делом было отмечено озаботиться моей легализацией. Я этого слова не понял, и пришлось переспрашивать. На что мне было сказано, чтобы сидел и не отсвечивал, взрослые сами знают, что и как делать.
Между тем солнце уже светило вовсю. В открытую форточку задул ветерок, пахнущий тополиными почками.
— Я отправился к себе и переоделся в спортивную форму.
Когда подошел к входной двери, мама тревожно спросила:
— Ты это куда собрался?
— Мне надо выполнить комплекс утренних упражнений, — ответил я.
Отец в восторге хлопнул себя по коленям.
— Что я слышу! Не верю своим ушам, Сашка, что это на тебя нашло?
Но тут же стал серьезным.
— Молодец, так и дальше действуй. Физкультурой надо заниматься, — добавил он наставительным тоном.
— Коля, ты бы с ним прошелся, — попросила мама, — мало ли, что.
