слово могло обернуться пулей или смертельным осколком.
Очередная мина разорвалась за НП. Звонко тукнуло железом по каске комбата, и тут же к ногам упал обгрызенный взрывом стабилизатор от мины. Невзоров чертыхнулся и, как слюнявую лягуху, брезгливо выбросил из окопа корявую железяку. Из рощицы хлестко плеснули огнем пулеметчики Лободина. Они подпустили немцев на верный выстрел и ударили из обоих стволов. Их поддержали из автоматов гранатометчики. Солдаты противника огрызнулись длинными очередями и залегли. Минометы тут же перенесли огонь на рощу. Ее тряхнуло как-то всю сразу — снег с деревьев слетел наземь, обнажив костлявую, проглядную сетку ветвей. Заглохли пулеметы Лободина.
По минометам еще раз ударила батарея Невзорова. Поредели разрывы мин у рощи. Снова поднялась немецкая пехота и пошла украдчивым бегучим шагом. Будто проснулся и урывисто залопотал пулемет. Второй молчал. Его накрыло миной. Пехота противника как-то обрадованно со всех стволов, захлебисто залилась автоматным лаем. Пошла ходчее. Вперед пошла. Прямо на пулемет и автоматы гранатометчиков. Лободин приказал открыть огонь из винтовок. С места окопов автоматным огнем было не достать немцев. У рощицы, где еще был жив пулемет, пошли в ход гранаты. Горстка лободинских ребят из последних сил отбивалась от наседавших фашистов. Зачумленные азартом атаки, немцы шли напролом, не считаясь с потерями и рискуя сгореть на пулеметном огне и гранатах.
После очередного удара батареи минометы противника смолкли. Но не это обрадовало пехоту Лободина и самих артиллеристов. За краем леса, откуда немцы с танками и автозаправщиками готовились к решающему броску и прорыву, вдруг шибануло грязным облаком дыма. Пока не понять было, во что угодил снаряд невзоровских батарейцев: в танк или бензовоз. Но то, что противник наконец обнаружен и гадать ему было уже некогда, а надо было прорываться, обрадовало всех. Невзоров с муками ждал этой определенности. Как ни жестока эта «определенность», но командиры знали теперь, что делать...
* * *
Первые два танка с малыми десантами на бортах (солдат, видно, набрали из обслуги заправщиков) выкинулись рывком из-за поворота лесной дороги и пошли на выручку своей пехоты, которая застряла в схватке с лободинцами у малой рощи.
Тут-то и приспела работа бронебойщикам. Они ударили почти одновременно, все разом, по обоим танкам. Однако поторопились — было еще далековато. Капитан Лободин заругался на командира взвода пэтээровцев:
— Сдрейфили, что ли?!
Будто в ответ на его голос в лесу ожил вражеский миномет. Он теперь уже одиноко и как попало метал свои мины, не заботясь о прицельности и мощи огня. Но и эти редкие мины убили и ранили еще несколько солдат. Осколком был сражен и вычислитель Хромушкин, который стоял в окопе НП рядом с комбатом. Невзоров поначалу и не понял, отчего вскрикнул солдат и толкнулся ему каской в бок. Разведчика Макарова оглушило. Но он скоро пришел в себя и нехорошо выругался, когда обнаружил, что левый «рог» стереотрубы своротило осколком. Связист Кузькин сращивал шнур телефонной трубки — оборвал его, когда солдата тряхнуло взрывом. Невзоров, отойдя от минутной контузии, определил, что на этот раз разорвалась не мина, размером с брюковку, — ударили из танка.
— Идите в укрытие, товарищ капитан, — посоветовал Макаров комбату, настраивая сбитую с уровня теперь уже однорогую стереотрубу.
— Не ваше дело, Макаров, — огрызнулся Невзоров.
Очередной снаряд, пущенный из танка, пролетел над НП, не коснувшись земли, и ушел в сторону батареи. Комбат ни с того ни с сего заругался на телефониста:
— Скоро ли там со своей кишкой? Лампасова мне!
— Все давно готово, — спокойно, с обидцей в голосе, ответил телефонист Кузькин. — Пятый на проводе.
— Пятый, десятый... — Невзоров выхватил трубку из рук связиста и передал старшему на батарее: — Два танка идут дорогой, прямиком. Но они не твои. Ими занялись бронебойщики Лободина. Вероятный выход основной колонны по левой стороне... Марчуку держать тыл батареи!
В какой уж раз Невзоров повторил основную задачу батареи. Но все кажется ему, что не понимают или не слушаются его. От характера и на войне не уйдешь!
— Куда упал снаряд противника? — зачем-то спросил Невзоров.
— Должно, возле коней разорвался, — нехотя ответил Лампасов, сам не зная точно, где он разорвался.
— Братуна пристрелили? — вспомнил зачем-то свое приказание комбат.
— Да! — соврал Лампасов.
Старший на батарее лейтенант Лампасов почувствовал, что комбат чего-то выжидает, мучается минутным бездельем, болтает то, в чем сам не любит повторяться. Наконец умолк комбат, и Лампасову стало легче. Батарейцы и так на предельном «взводе». Чего еще-то от них ждать?
* * *
Комбату в самом деле выпала минута, в которую он не знал куда себя деть. Вмешался было в работу бронебойщиков, подменяя пехотного командира, но быстро спохватился и замолк. Однако Невзоров подсказал и дельное. Почти отгадал, как поведут себя прорвавшиеся танки при такой засаде лободинской роты. Он был опытнее Лободина в противотанковых боях, и поэтому его советы пришлись негордому Лободину кстати.
— Борт он тебе не подставит. А в лоб не всякая бронебойка возьмет на таком расстоянии. Тут снайпер своего дела нужен, — наставительно приговаривал комбат, советуя подпустить поближе. — А двум пэтээровским расчетам хорошо бы зайти танкам во фланг...
Сбросив десанты у рощи для поддержки своей пехоты, танки вдруг пошли в лобовую на окопы Лободина.
— Эх, Пашку бы Сивашова сюда. Он дал бы им прикурить, — мечтательно проговорил телефонист Кузькин, с опаской выглядывая из окопа в сторону танков.
Дружно и горячо, как и в первый раз, ударили бронебойщики. Трудно сказать: то ли мазали пэтээровцы, то ли пули не брали броню. Но танки шли прежним курсом, изредка постреливая из пушек. Шли хоть и не полной скоростью, но упорно и нагло. Их снаряды с перелетом и недолетом рвались в районе лободинской роты и артиллерийского НП, действуя больше на нервы, чем принося потери. Стрельба с ходу танкам пока не удавалась. Моментами казалось, что они не видят русских окопов, прут вслепую.
«Может, пропустить на батарею — под прямую? — советовался сам с собой Невзоров, вспомнив свой первоначальный план. — А бронебойщики пусть займутся бензовозами, когда они появятся. Цистерны — не броня...»
Вдруг оглашенным взрывом тряхнуло первый танк. Было видно без бинокля, как его развернуло боком и теперь стоял он, объятый огрузным
