– Извините, я вас разбудил, – бормочу я.
– Меня разбудила моя бессонница. Ты в Питер звонил?
– Да… Ваньке. Вот, сижу и обдумываю то, что он сказал.
– А что он сказал?
– Сказал, что та ответственность, которую я на него взвалил, сделала его другим человеком.
– А в этом нет ничего удивительного. Ваня совершил качественный скачок, резко почувствовал себя взрослым. Вспомни, как он полез в трещину спасать. Он тоже почувствовал ответственность за другого человека. Я давно тебе хотел сказать, что своей опекой старшего ты мешаешь Ване реализоваться как мужчине.
– Понимаю… – вздыхаю я.
– Надо не только понимать, но и делать выводы, Саша… Я собирался с тобой поговорить, как я сказал – по-отцовски, но, наблюдая со стороны за тем, как разворачиваются события в твоей личной жизни, понял, что эта самая жизнь сама тебя выводит на правильный путь.
– Вы считаете, что я двинул не в ту сторону?
– Двинул, Сашенька. Двинул! Твоё счастье, что тебе удалось окружить себя хорошими людьми. Они не дают тебе далеко продвинуться по неправильному пути, то есть до точки невозврата. Они остановили тебя и заставили подумать и поглубже покопать ситуацию.
– А тот разговор, который вы хотели со мной провести, должен был касаться этого?
– Да, Саша… Слава богу, он оказался не нужен. Ладно, приму корвалол и постараюсь заснуть. Чёрт возьми! Знаю ведь, что эта мятная водичка ни хрена не помогает, но всё равно принимаю!
Ох-х… Знал бы он, как далеко я двинул не в ту сторону!
* * *
Что-то мне Кирилл Сергеевич сегодня не нравится. Какой-то землистый цвет лица и явная одышка. Причём это я наблюдаю с самого утра. Как хорошо, что я ему не успел рассказать про свои похождения. На работе захожу к нему в кабинет, вижу его скособоченную посадку за столом и понимаю, что дело – дрянь.
– Кирилл Сергеевич! Может, надо прилечь? Давайте я вас послушаю?
– Саша… Ты иди… Не мешай мне работать. Вот лучше посмотри этот снимок. Ничего тебе не напоминает?
– Кирилл Сергеевич! Мне это напоминает, что вы мне зубы заговариваете. Давайте прямо тут, в кабинете, на диване вы полежите. Ну правда…
– Саша… Дорогой мой… Я очень ценю твою заботу. Только если мне суждено помереть, то я помру на бегу. Я так хочу! Понимаешь?
– Я готов уважать ваше желание, но думаю, что сейчас – не тот случай. Давайте… Надо полежать. И я вас послушаю.
– Тебе от этого станет спокойней? – саркастически осведомляется старый доктор. – Не думаю…
– Всё равно. Надо лечь, – упёрто настаиваю я.
– Ладно… Уговорил…
Он тяжело встаёт и делает несколько шагов к дивану. Помогаю ему на него опуститься. Слушая, как бьётся сердце, вспоминаю то, что я слышал у него во время инфаркта. Есть что-то похожее. Плохи дела.
– Ну что? – с улыбкой, но тоном экзаменатора задаёт – вопрос Кирилл Сергеевич.
– Похоже на предынфарктное состояние…
– Скорее всего, ты прав, Саша, – задумчиво говорит он. – Тот инфаркт, видимо, запустил накапливавшийся всей моей жизнью процесс… Ну это я так, анализирую…
– Тогда сначала снимем кардиограмму, а потом начинаем пить лекарства!
– Угу…
– И тут, на работе, вам придётся сделать паузу.
– Во! Видел? – и главврач скручивает мне фигу.
– Больной! Решать буду я, ваш врач! – я шутейно чуть повышаю голос.
– Нет, Сашенька… Без работы я совсем зачахну.
– Ладно, я пока пошёл за кардиографом и организовать вам капельницу, – я ретируюсь.
Захожу к заму главного врача.
– Николай Фёдорович. У Кирилла Сергеевича предынфарктное состояние. Только что его слушал, но и он мне сам это почти подтвердил. Сейчас уложил его в кабинете на диван, – докладываю я.
– Ну-ка, пойдём…
Входим в кабинет Кирилла Сергеевича.
Глаза прикрыты, грудь почти не поднимается.
– Явилась делегация… – ворчит он, открывая глаза. – Ну, где кардиограф, где капельница?
– Будет и кардиограф, будет и капельница, – обещает Николай Фёдорович. – А пока я тоже… хочу ознакомиться.
Он долго прослушивает своего начальника и хмурится.
– Ну дай и мне послушать, – ворчливо произносит Кирилл Сергеевич, забирая трубку.
Сосредоточенно слушает сам себя.
– Ну что, Саша… Подтверждаю твой диагноз. Этого мне только и не хватало… Тащите капельницу. Кардиографа, наверное, не надо. И так всё ясно. Сами знаете, что надо в таких случаях.
* * *
Кирилл Сергеевич настоял, чтобы его положили в палату.
Я его понимаю – всё-таки в родной больнице. Да и дома ему было бы скучно лежать одному, ещё и без присмотра с моей стороны, пока я на работе. Снова я таскаю ему в койку истории болезни и отчитываюсь в своих действиях. Короче – всё, как в прошлый раз. Нет, конечно, состояние у Кирилла Сергеевича сейчас не такое серьёзное, как тогда, но то, что его смогли всё-таки уговорить лечь в постель, – уже хорошо.
Сижу рядом с кроватью Кирилла Сергеевича. Ему в течение недели делали интенсивную терапию. Его самочувствие заметно улучшилось! Он сейчас только что изучал снимок лёгких Василия, штурмана моего знакомого экипажа Ил-76. Васька пришёл ко мне в больницу, чтобы проконсультироваться по своему бронхиту. Я, осматривая его, увидел маленькое тёмное пятно в его правом лёгком. Погнал на рентген. Теперь вот консультируюсь с Кириллом Сергеевичем.
– Саша, я тебя очень прошу, ещё раз осмотри Василия. Есть у меня подозрения… То самое тёмное пятнышко в лёгком, которое ты увидел своим зрением и о котором мне сейчас рассказал… А снимок пока ничего не показывает. Воспаления нет… Сам понимаешь, что это может быть.
– Кирилл Сергеевич, я боюсь… У меня уже был опыт с онкологией. Едва меня с того света вынули.
– Знаю! Юра мне писал, как ты вляпался. Только за одного битого двух небитых дают. Я не предлагаю тебе его лечить. Тебе по ощущениям надо чётко понять – это то или не то. Биопсию мы здесь сделать не можем. Поэтому вся надежда на тебя. Если это действительно онкология, то надо уговаривать его срочно в Питере обратиться в онкодиспансер. Здесь мы ему помочь не сможем. Даже Николай вряд ли возьмётся оперировать такой рак.
Видно, что Кирилла Сергеевича не на шутку беспокоит судьба Василия. А сам Васька после рентгена, пока я консультируюсь, покорно дожидается меня на первом этаже.
В моём кабинете ещё раз внимательно смотрю на Ваську. Действительно, пятнышко есть… Я вижу его! Начинаю водить руками и прислушиваюсь к своим ощущениям. Не очень сильно, но уже втягивает. Дело – дрянь…
– Вась… Сядь-ка, и давай поговорим.
– Слушай, Сашка, ты меня уже задолбал! Я ведь не за этим к тебе пришёл, – ворчит он и не садится.
– Ты садись, садись… – я его всё-таки усаживаю.
– Ну, чего ты там накопал? – с ухмылкой спрашивает Васька. – Жить-то буду?
– А вот об этом я и хочу с тобой поговорить. Дело-то не очень хорошее… Извини, но я совершенно уверен, что у тебя… онкология.
У Васьки обалдевший вид.
– Ты что… Шутишь, что ли?
Отрицательно качаю головой.
– Пока первая степень скорее всего, но думаю, что следующей ждать не стоит.
– Сашка… Ты что?
– Вась… Дело серьёзное. Как прилетишь в Питер – сразу в онкодиспансер! Бегом!
Васька смотрит на меня, не отрываясь. Неужели он не поверил?
– Вась… Если у тебя есть сомнения, то я готов тебе дать официальный документ. Нужен?
Молча кивает головой. Что-то всё равно меня тревожит… Как отнесутся к нашему заключению в питерском онкодиспансере? Может, позвонить Юрию Степановичу? Неудобно как-то…
Провожаю на аэродроме «свой» Ил-76.
– Саша! Привет! Про Ваську – правда?
– Правда, Коля! Ты, как его командир, проконтролируй… А то потом будет поздно. Если в онкодиспансере не станут заниматься – там ведь, пока третьей степени нет, не почешутся, то я Ваське дал телефон одного завотделением в больнице Медицинской академии и сам уже ему позвонил, что к нему придёт человек от меня. Ну, чтоб помог! Короче, парня надо спасать!
– Понял. Спасибо тебе…
Обнимаемся.
Мы с Кириллом Сергеевичем сидим вечером в его кабинете. Надо сказать, наш главный выглядит уже совсем неплохо. Скоро Новый год, и мне очень хочется, чтобы мы его встретили вместе дома, а не в больнице.
Звонит телефон, и Кирилл Сергеевич берёт трубку.
– Сергей? Здравствуй, дорогой! Ничего… Уже гораздо лучше. Это Саше спасибо, загнал меня на койку вовремя, а то ты же знаешь, как я люблю лечиться… Он здесь. Рядом. Сидим тут, обсуждаем всякое… Даю…
Когда он мне протягивает трубку, я наконец понимаю, что звонит сам ректор академии.
– Здравствуйте, Сергей Петрович!
– Здравствуйте, Саша! Сразу скажу: мы тут все находимся в состоянии шока. Ваш диагноз подтвердился. Вы правильно сделали, что дали телефон Юры. В районной онкологии вашего пациента, беднягу, конечно же, послали. Мы здесь провели полное обследование и сейчас готовим вашего протеже к операции, ну и к последующим процедурам.
