пугали жалкие человеческие стрелы. Он знал, что гнев Богини страшит людей пуще прочего; смевших так рисковать история никогда не знала. Эвлон направил взгляд на меня: глубокий, всепоглощающий.
«Пусть он коснется меня».
Голос прозвучал в моей голове, и я вздрогнул; прежде он никогда со мной не говорил. Я думал, такой чести могла удостоиться лишь азаани.
«Не медли».
Голос был столь низким, что все мое существо будто вибрировало от его звука. Я застыл, пораженный необычным ощущением. Король ничего не слышал, но его удивление все равно было необъятным. Эвлон подошел к нему почти вплотную; Эвеард, казалось, забыл, как дышать.
– Прикоснитесь к нему.
– Что?
Король повернулся ко мне, не ожидавший подобных сумасбродных предложений. Воздух, выходящий из ноздрей оленя, колыхал его седые пряди.
– Не кажется ли вам, что вам выпала великая честь? – шептал я. – Я читал, что ни одному человеку прежде не доводилось встретить короля этого леса.
Король с надеждой взглянул на Эвлона; темные озера глаз смотрели на него в ответ. Огромные ветвистые рога возвышались над королем, делая его маленьким, даже игрушечным на фоне исполинского животного. Нереальность происходящего захватила короля, и он самозабвенно протянул руку к мохнатой морде.
Стоило его пальцам коснуться кожи оленя, как все вокруг залило ярким светом; мне пришлось прикрыть лицо рукой, иначе казалось, будто я навеки ослепну. Свет постепенно исчезал, и, открыв глаза, я увидел, что весь он сосредотачивается в правителе Греи. Он лился из его глаз, рта, ушей, горел в груди, руках, ногах, каждый палец его испускал лучи, будто он, будучи главнейшим из богов, сумел съесть солнце. Иногда свет мерк, и из короля выходили сгустки тьмы; я наконец понял, что задумал Эвлон. Он очищал короля. Очищал от всех нечистых мыслей и недобрых побуждений, что в его душу заложила дочь, желавшая захватить волю отца. Очищал от лжи, делая его тем, кем он являлся на самом деле, – справедливым правителем с добрым сердцем и храброй душой, что не стал бы прятаться за юбкой принцессы, выполняя ее приказы. Тем Эвеардом, которого знала Грея; тем, кого Грея заслужила.
Свет исчез. Колени короля подкосились, и я тут же подхватил его под руки. Взгляд был пустым, будто тело его проснулось, но разум еще находился в глубоком сне.
«Отведи его в замок. Сейчас».
– Зачем?
«Ему нужен сон. Он придет в себя очень скоро, но лишь после сна все его защитные барьеры возродятся с новой силой. Сейчас он уязвим».
– Солнце в зените. Охоту не заканчивают так рано.
Эвлон поднял взгляд к небу и двинулся вглубь леса. Я ждал от него указаний, но молчание с каждой секундой все больше давило на плечи. Эвеард замычал; сознание стало возвращаться к нему.
«Сделай это».
Я осторожно оставил короля, дав ему новую опору в виде ствола векового древа, и взглянул вслед уходящему оленю. Он не оборачивался; либо знал, что я все пойму правильно, либо не интересовался исходом событий, возложив всю ответственность на меня. Впрочем, от этого мало что менялось.
Глубоко вдохнув, я отошел от короля на несколько больших шагов и встал посреди поляны. Я никогда не делал подобного и не знал, что из этого могло выйти. Но разве у меня был выбор? Сделай это. Снова глубокий вдох. Снова. Еще один. Удар по ребрам, боль волной прокатилась по телу. Клетка, заскрипев заскучавшими петлями, открылась.
Вторя рисунку вен, молнии забегали по телу, наполняя каждый его сантиметр. Меня ощутимо трясло; казалось, я никогда не давал своей силе столько свободы, но и никогда еще не требовал от нее столь многого. Эзара, дракон тебя подери, соберись! Голос Финдира ударил наотмашь. Он не зря потратил столько месяцев, думал я.
Грудь сдавило, выбивая из легких воздух. Сам того не ожидая, я разразился криком, взревел, спугивая птиц с веток. Магия отправилась в путешествие по вскинутым рукам, и к безоблачному небу поднялись две огромных молнии. Столкнувшись с облаками, они окрасили их в темно-серый, и дождь тут же окропил листья.
Прозвучал рог. Охота подошла к концу.
Не сумев удержаться на ногах, я упал на землю. Ладони горели; на них красовались два огромных красных ожога. Я спешно достал из колчана перчатки для стрельбы, которые за ненадобностью никогда не надевал, и натянул их, превозмогая боль и крепко сжимая челюсти. Услышав движение, я тут же метнулся к королю; его взгляд уже приобрел осознанность.
– Надо же, – захохотал он. – А ведь ни облачка не было!
– Погода – удивительная вещь, – согласился я, не солгав о своем изумлении.
– Что ж, в таком случае пора возвращаться.
В рог протрубили снова. Сигнал выдвигаться в оговоренное место встречи.
Всю обратную дорогу мы поддерживали милую беседу о погоде, животных и особенностях охоты, а когда дошли до оставленных нами коней, долго смеялись над возмущенным выражением их морд. Король будто стал ребенком, до ужаса невинным и доверчивым, и это, полагаю, то, о чем предупреждал Эвлон, – он стал уязвим, как никогда.
Мы прибыли к выходу из леса последними; вероятно, успели уйти дальше других. Некоторые гвардейцы, что были наследниками знатных родов и были приглашены в числе прочих, при виде нас мгновенно спешились и обнажили мечи. Король удивленно вскинул брови.
– Вы что же, не узнали своего правителя?
Гвардейцы недоумевающе переглянулись. Эвеард не следовал намеченному плану.
– Ваше Величество, – поклонился один из них, подыскивая слова. Я оглядел присутствующих в поисках капитана; тот стыдливо опустил глаза, прячась за чьими-то спинами. – С вами все в порядке?
– А не должно быть? – расхохотался он. Ему были неведомы их намерения. – Вы не поверите, кого я видел в лесу! Про это нужно написать балладу!
Гвардейцы растерянно отступили, оседлав лошадей, и в арьергарде последовали за королем, рассказывавшим всем о невероятной встрече, состоявшейся на западной поляне. Подданные наперебой называли Эвеарда избранным богами, а тот лишь отмахивался, повторяя, что был не более чем удачливым неудачником. О моем присутствии на той поляне, увлекшись речью короля, мгновенно позабыли.
Капитан Фалхолт стал единственным, кто обратился ко мне. Приблизившись справа, он слегка наклонился, чтобы не говорить слишком громко; дождь оглушающе барабанил по доспехам знати, старательно заглушая слова. Впрочем, со мной он мог говорить хоть шепотом.
– А с тобой все… с тобой все в порядке?
– А не должно быть? – улыбнулся я.
Сославшись на усталость, король укрылся в своих покоях сразу после возвращения в замок. Люди шептались, предлагая варианты истинной причины: «старик уже не тот, что прежде» – хоть он вовсе и
