Я была готова забиться головой об лобовое стекло машины, но вместо этого сжала кулаки так, что побелели костяшки пальцев.
«Спасение близких? Где уж там… Это уже давно не твоя цель… И даже жаждой мести ты уже не оправдаешь свои грехи, Маша, а знаешь почему? Все потому, что теперь ты убиваешь ради славы, ради признания… С каких пор тебя стало интересовать только это? Скажи, Маша…»
— Хэй, Mary. О чем задумалась? — послышалось сбоку.
Внутренний голос тут же затих. Я отвлеклась от мелькающих за окном джунглей и повернулась к водителю.
— Ты что-то спросил? — отстраненно переспросила я.
— У тебя такой опечаленный вид. Уже какой день ходишь как сама не своя… Все в порядке? — в голосе лидера, на удивление, звучало беспокойство.
Я тяжело вздохнула, не зная, что ответить, но наконец бросила негромкое:
— Да, Деннис.
Мы проехали еще около мили в полном молчании. Только разговоры воинов ракъят на их непонятном для меня языке доносились позади.
— Тебя что-то тревожит, Mary, — не выдержав, вновь произнес Деннис и даже отвлекся от дороги, повернувшись ко мне. — Расскажи, тебе станет легче. Ракъят всегда примут твою правду, ты же знаешь…
— Да, примут, — сорвалось с моих губ. — Потому что они принимают всех, кто удобен им, — раздраженно заметила я, бросая нечитаемый взгляд на мужчину. — И я — тому доказательство.
— О чем ты…
— Моя подруга. Сара.
От одного произношения ее имени, лицо Денниса предательски переменилось. Я же наконец решилась вырвать обиду из груди и высказать все, что я думаю.
— Твой народ не скупится на слова и это похвально… Только скажи, Деннис… Почему? Или лучше спросить, зачем? — мой твердый голос быстро сорвался до тихого и разочарованного. — Зачем ты делаешь из меня того, кем я не была и кем никогда не стану? Зачем каждый вечер рассказываешь о пути воина, о силе и могуществе твоего народа, который видит во мне свое спасение? Зачем разжигаешь во мне и так убивающую меня изнутри ненависть к Ваасу?
Я приподняла с подлокотника руку, проводя по ней пальцами и заглядывая в удивленные глаза Денниса.
— Зачем это татау на моей руке?
— Mary, послушай…
— Зачем, Деннис, ты так гадко обманываешь меня, если я не единственная здесь, кто слышит эту ложь?
Во мне искрилась ненависть и презрение. К самой себе. Стало ли мне легче от того, что я обрушила все это на своего обидчика? Нет. Я еще больше почувствовала себя никем. До того, как я узнала правду из уст Сары, я ощущала себя кем-то значимым, кем-то сильным…
И в один миг я все потеряла. Это осознание предательства было хуже всего, что я когда-либо испытывала…
— Твой гнев мне понятен, Mary… Но именно он был мне и нужен.
Я уловила легкую улыбку на его губах и бросила на Роджерса непонимающий взгляд, и он продолжил объяснения.
— Ты сложная личность, Mary, никто тебе не говорил об этом раньше, мм? Ты была очень замкнута. Я по глазам видел, что ты не веришь в свою силу, не веришь в то, что сможешь стать воином и спасти не только своих друзей, но и наше племя. В особенности это было видно после того, как я нанес на твою руку татау — отличительный символ великого воина ракъят. Ведь даже с ним ты все еще продолжала сомневаться, что ты достойна его…
Ден усмехнулся, но вместе с этим голос его звучал серьезно.
— Знаешь, любой человек, пообщавшийся с тобой или увидевший со стороны, сказал бы: «У этой девчонки очевидный потенциал», ведь он витает на поверхности, Mary. Проблема в том, что ты не верила в него: все разглядели твою внутреннюю силу, а ты — нет… И вот тогда я решил помочь тебе увидеть ее своими глазами. В тебе нужно было вызвать чувство конкуренции, пробудить в тебе потухшее желание быть единственной для всех, иметь славу и власть, — он обернулся ко мне. — И гнев в твоем взгляде говорит мне о твоем прозрении. Я счастлив, что произошло наконец то, что и должно было произойти, воин…
— Но… — я хотела было возразить, как вдруг в зеркало заднего вида прямо возле меня попала пуля, разбивая его на осколки. — ЧЕРТ! — от неожиданности выкрикнула я и обернулась назад.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Там раздавались крики и звуки выстрелов, а среди густой листвы показались выкрашенные в красный цвет внедорожники и до жути знакомые матерящиеся голоса.
— Пираты… — в унисон сорвалось с наших губ.
***
Меня толкнули на песчаную землю, от чего я проехалась коленями по жестким маленьким камешкам и зашипела, чувствуя, как сдирается кожа и как в выступившую кровь неприятно попадает песок.
— Суки! — прошипела я, приподнимаясь с ободранного локтя.
Пират, что толкнул меня, не подавал никаких эмоций, он неспешно обходил меня по кругу, удерживая дуло автомата возле моей головы. Его глаза на миг встретились с моими, и этот безэмоциональный и в то же время надменный взгляд жутко бесил меня. Однако мой пыл моментально подутих, стоило мне вспомнить про Денниса Роджерса — я растерянно забегала глазами вокруг и с ужасом наблюдала только увеличивающееся число пиратов в красных банданах, натянутых на нечитаемые лица. Невдалеке нескольких живых воинов уже повязали и поставили на колени, целясь в их понуренные головы автоматами. Из-за собирающейся вокруг толпы пиратов я не смогла рассмотреть, что с остальными ракъят. Звук обходящих меня со всех сторон ублюдков в какой-то момент стих, они остановились — я смерила их испепеляющим взглядом, сидя на земле.
Внезапно надо мной раздался короткий свист и… До боли знакомый тихий смех. Мое сердце перестало биться, а рука, о которую я опиралась, предательски дрогнула, но я еле совладала с собой, не упав лицом в грязь, в прямом смысле.
«Нет-нет-нет!» — крутилась одна мысль в голове.
Я прикрыла глаза, глубоко вдохнув, но было очень наивно полагать, что вся эта ситуация — лишь очередной ночной кошмар, в котором я вновь встречаюсь с ним.
В тот момент обернуться я боялась больше всего. Обернуться и встретиться со своим страхом лицом к лицу. Но выбора у меня не было — поднявшись с земли на ватных ногах, я развернулась, первым делом встречаясь глазами со знакомыми берцами. Затем мой взгляд поднялся к его зеленому кулону в каких-то жалких считанных сантиметрах от моего носа.
Буквально над ухом раздался негромкий смешок, и на лице я почувствовала его ровное дыхание. В нос ударил до боли знакомый одеколон (за время проживания в комнате пирата я блять даже научилась отличать его от любого другого мужского одеколона). Взгляд по инерции добрался до его ухмыляющихся губ.
«Он здесь. И он напротив меня. Этот человек снова возле меня!» — внутренний голос забил тревогу, но осмелиться посмотреть в глаза главаря пиратов я так и не смогла.
Рвано выдохнув я склонила подбородок к груди и даже слегка затряслась от нахлынувшего страха. Попытка унять сбивчатое дыхание не увенчалась успехом, а вот Вааса она приятно удивила.
— Настолько рада меня видеть, принцесса? — чуть наклонившись, спросил мужчина.
Позади послышались быстрые шаги, Ваас даже не дернулся, а вот его пираты вдруг направили дула куда-то мне за спину. Монтенегро глянул в ту же сторону и оскалился.
— Так-так-так… Сейчас псы моей сестрицы устроят нам веселье, а?
Среди шестерок Вааса прошел гул смешков. Не понимая, что происходит, я обернулась — к нам приближались несколько воинов ракъят и Деннис. У меня появилась ничтожно маленькая надежда на спасение, которую я с треском проебала. Стоило мне кинуться в сторону союзников, как меня грубо схватили за запястье и прижали к себе.
— Деннис! — в отчаянье выкрикнула я.
В глазах уверенно приближающегося лидера горела решительность и угроза.
— Ваас! Отпусти девушку и пленных воинов! Не окрась их кровью свои руки! — выкрикнул он, призывно махнув руками.
Воины, что были позади него, держали автоматы на готове и целились в нашу сторону. Пиратов на взгляд было раза в три меньше, однако те упрямо целились в ответ.
— И тогда мы отпустим тебя, — после слов Денниса, я почувствовала, как мое ухо опаляет смешок Вааса.
