Юна. Они входят, и следом показывается Энола, не сводящая с меня огромных глаз. Пери просто наливает стакан воды и тут же снова уходит, а остальные между тем рассаживаются за столом.
– Значит, Иблис в самом деле окончательно мертв? – спрашивает Джибриль. В его голосе сквозят облегчение и сожаление. До сих пор я встречалась с этим крайне эффектным ангелом всего дважды, и мы едва ли обменялись хоть словом.
– Он превратился в песок, и кольцо освободило меня от этого песка. Не знаю, действительно ли он мертв. Но так или иначе, я от него ушла, – отвечаю я.
– Иблисом овладела жажда власти. Ради нее он пожертвовал всем, – произносит Микаил.
Азраэль ставит капучино перед Кимми и черный кофе перед Гором. Себе он приготовил эспрессо. Микаил делает кофе Джибрилю, себе и Саймону. Джибриль что-то бормочет, и на столе появляются все блюда, какие только можно пожелать для завтрака. От свежих круассанов даже у меня текут слюнки, однако Юна, покачав головой, достает из холодильника две небольшие порции крови. Хотя мы оказались здесь только вчера, она уже прекрасно ориентируется во дворце. Должно быть, за всю жизнь она успела пожить в бесчисленном множестве домов. Раз за разом ей приходилось приспосабливаться к новым традициям. Неужели я тоже так смогу? Все завтракают, а Гор просто мелкими глотками пьет кофе. Я не тешу себя иллюзиями о том, что моя речь заставила его задуматься. Скорее всего, уже завтра он о ней забудет. Кимми кладет пахлаву ему на тарелку, но Гор ее не замечает, пока кузина не толкает его локтем. Улыбнувшись, он быстро целует Кимми в висок, в результате чего ее щеки заливаются румянцем.
– Юна нам уже кое-что рассказала, – поворачивается ко мне Джибриль. – Но мы бы очень хотели послушать еще раз от тебя обо всем, что произошло в геенне.
– Конечно. – Я начинаю с той ночи, когда попросила Исрафила снять с меня цепи. А когда добираюсь до ужина, за которым Рита чуть снова не сломала мне шею, в комнате повисает тишина. Никто больше не ест. – Сет хотел провести Платона, Юну и меня к воротам Харшиф. Уже не было смысла и дальше там находиться, после того как стало ясно, что корона не в геенне и Рите известно не больше, чем нам. План состоял в том, что сам он останется и продолжит держать ее в узде. Все пошло наперекосяк. Рита перестала ему доверять.
– У нас есть новости о короне, – говорит Азраэль, прежде чем я успеваю рассказать крохи информации о регалии, которую мы выжали из Риты. – Мы с Гором и Энолой еще раз побывали в Сиве у Гекаты.
Он размешивает сахар в своем черном напитке, но не сводит с меня глаз. Я по-прежнему ношу на шее цепочку, которую дала мне Медея. Она не заменит крест-анх моей матери, однако когда Азраэль упоминает храм оракула, температура кулона, кажется, меняется. Он становится холоднее.
– Геката знала больше, чем признавала раньше? – угадываю я. Тут нечему удивляться.
– Не она, – подает голос Гор. Трещина на его губе уже зажила. – У нее живет жрица по имени Юлия Береника, последняя царица Иудеи династии Иродиадов.
– Береника живет у Гекаты?
Запрокинув голову, я принимаюсь хохотать. Эти бессмертные и их стремление сделать из всего тайну. Я смотрю на Юну, в глазах которой стоят слезы. Значит, нам вообще не требовалось отправляться в геенну, чтобы искать там сведения о местонахождении короны.
– Геката уже в курсе, что Платон мертв? – спрашивает Юна у присутствующих.
– Мы ей еще не сказали, – откликается Микаил. – Но она должна знать. Рита рассказала вам что-то об этой женщине?
– Да, о том, как она пыталась заставить Беренику отдать ковчег, – раздается в дверях голос Сета. На нем свободная белая одежда, он босиком и выглядит сильно избитым. Энола поддерживает его, пока Сет ковыляет на кухню. Вскочив, Кимми кладет вторую его руку себе на плечо. Никто не шутит над девушками, а когда я бросаю взгляд на Гора, тот лишь задумчиво смотрит на Сета. Кимми усаживает его рядом с Гором.
– Хочешь кофе? – заботливо интересуется она. – Судя по твоему виду, он бы тебе не помешал. – Моя кузина гладит его по плечу.
– Черный, пожалуйста.
Энола уже занялась кофемашиной, а Кимми ставит перед ним тарелку.
Сет прочищает горло, испытывая такую неловкость от всеобщего внимания, что я ухмыляюсь.
– Береника исчезла после того как Рита приказала своему первосвященнику ее пытать, а вместе с ней пропали все подсказки о ковчеге.
– А ковчег? – выпаливаю ошеломленно. – Только не говорите, что он тоже все это время находился в Сиве.
– Нет, его там нет, – качает головой Гор. – Береника передала его Титу, который, в свою очередь, спрятал его в Сабинских горах. Он не рассказал ей, где именно, поскольку не желал подвергать опасности, а потом скоропостижно умер.
– Он умер через два года после восшествия на престол, в 81 году. Иерусалим был разрушен в 70 году. Эти события разделяют одиннадцать лет, и за все это время он никому не рассказал, что стало с ковчегом? – Я мотаю головой. – Не верю. Он должен был выбрать нового хранителя или хранительницу.
– Возможно, надеялся на своего родного ребенка, который у него так и не родился, – рассуждает Азраэль. – Наверняка он не ожидал такой внезапной смерти. Тит отправился на виллу в горах и заболел лихорадкой.
– Историки предполагают, что он стал жертвой отравления, которое инициировал его брат Домициан, – вспоминаю я. – Хотя Рита – более вероятный кандидат.
Все за столом согласно кивают.
– География – не мой конек, но Сабинские горы покрыты густым лесом, пусть и не слишком высокие. Как найти там пещеру? – Возможно ли, что ковчег до сих пор там?
Гор встает, похоже, радуясь возможности избежать неприятной компании рядом с собой.
– Пойду осмотрюсь. Может, что-нибудь бросится в глаза.
– Возьмешь меня с собой? – просит Кимми. – Пожалуйста.
Он отрицательно качает головой.
– Ты остаешься здесь. Без тебя я буду быстрее, кроме того, там дождь. – Бог целует ее в лоб, игнорируя разочарованное выражение лица.
– Конечно. Удачи. – Кузина помешивает уже остывший капучино. – Не хотела тебе мешать.
Кажется, только теперь до Гора доходит, что он снова неправильно отреагировал, и мне почти его жаль.
– Проводишь меня до двери? – робко предлагает он.
Мы с Азраэлем обмениваемся веселыми взглядами, пока Гор переминается с ноги на ногу.
– Уверена, дотуда ты и сам дойдешь. – Кимми протягивает Сету круассан с джемом. – Не хочу простудиться на сквозняке.
Гор уходит, бормоча себе под нос что-то о сложных женщинах, а Джибриль тем временем допрашивает Сета.
