Азраэль же задумчиво смотрит вслед своему другу.
Гор не возвращается в течение следующих трех дней. Кимми старается не выказывать тревоги, а я предполагаю, что бог зализывает где-то душевные раны. Надеюсь только, не с другой женщиной. Микаил улетел к Саиде, а Джибриль наносит визиты Зевсу и Одину. Высшие ангелы поссорились, но Азраэль наотрез отказался брать на себя одну из встреч. Заявил, что должен следить за Сетом. Впрочем, никто не купился на этот аргумент. Микаил и Джибриль знают, что он не хочет покидать меня. С тех пор мы перекапываем библиотеку Микаила в поисках информации о возможных тайниках в Сабинских горах. По-моему, это пустая трата времени, но я все равно прочла все, что нашла о Тите. Вряд ли император оставил ковчег в пещере без присмотра. Если рассказ Береники об этом человеке правда – а я в это верю, – то он так ее любил, что сделал бы все для защиты ковчега. Не ради какого-то бога, а ради нее. К сожалению, это понимание мало чем мне поможет.
Саймон каждый день притаскивает новые документы из «Сапиенцы», Римского университета. К моему удивлению, Микаил занимает в нем должность профессора истории искусств, и это дает нам неограниченный доступ к источникам, доступным только сотрудникам университета. Кстати, Саймона ангел представил своим новым ассистентом. Но, несмотря ни на что, никаких зацепок мы так до сих пор и не нашли. Сету с каждым днем становится лучше, однако Саймон хочет продержать его еще какое-то время в постели. Этот парень весьма напорист и не боится ни бога хаоса, ни любого другого бессмертного. Азраэль до сих пор не повторял требование выгнать Сета, но эти двое так и не поговорили друг с другом. Энола по-прежнему охраняет комнату Сета, хотя никто больше не предпринимал попыток его избить. А я понимаю, что надо обсудить с ней произошедшее в Пикстон-Парке. Мне следовало бы злиться, ведь пери украла у меня последнюю память о родных, но правда в том, что ей это не под силу. Я любила Пикстон-Парк, поскольку это мой дом. Однако действительно ценные воспоминания хранятся у меня в сердце. Не знаю, разговаривал ли с ней Азраэль. После возвращения мы не оставались наедине, а смущать Энолу перед остальными я не хочу. Ума не приложу, почему так церемонюсь, но когда раскрылась правда, ее слышали лишь Сет, Гор и Азраэль. Кроме них в курсе только Кимми. Если никто из них ничего не рассказывает, я тоже не буду. Это между нами двумя. Сейчас моя человеческая жизнь кажется мне ужасно далекой, а эта проблема – настолько незначительной, что я даже не могу по-настоящему сердиться на Энолу.
В данный момент я направляюсь в свою комнату и внезапно встречаю ее на лестнице. До этого пери поужинала с нами и, извинившись, ушла, когда все остальные решили поиграть в скрабл. Сет тоже удалился сразу после трапезы. У меня складывается впечатление, будто он себя за что-то наказывает и поэтому проводит бо́льшую часть времени в одиночестве. Ну, хотя бы на завтраки, обеды и ужины приходит на кухню. За исключением нескольких следов от ожогов на лице и руках, он полностью восстановился. Впрочем, исцеление длилось поразительно долго, в чем Саймон винит кольцо, лишившее бога части сил. Вернутся ли они, никто не в курсе. Сет в нашем присутствии вновь стал таким же молчаливым, как и в начале совместных поисков. Мне хочется, чтобы Азраэль обращался с ним немного полегче. И я благодарна Эноле за то, что та о нем заботится, хотя они оба постоянно молчат, когда я его навещаю. Вот и сейчас она собирается просто пройти мимо. Отец учил меня никогда не откладывать дела в долгий ящик, и этот момент ничем не хуже любого другого, чтобы поговорить.
– Сет уже лег? – спрашиваю я. – Тебе не кажется, что их с Азраэлем надо запереть как-нибудь в одной комнате, чтобы они наконец выяснили отношения?
Остановившись на ступеньках, она бросает на меня неуверенный взгляд.
– Тогда запирать их надо в комнате с мягкими стенами. В этом случае они, возможно, выживут.
Прячу ухмылку. Энола пошутила. Со мной. Это что-то новенькое.
– Ты и Сет, – не упускаю я шанс. – Что произошло между вами в прошлом?
– Ничего, – ворчит она. – Ничего особенного.
– Ты врешь, – заявляю я. – Не думаешь, что задолжала мне правду? Почему ты подожгла Пикстон-Парк? – Я облокачиваюсь на перила. Мы решим это здесь и сейчас. – Ты ведь ревновала не Азраэля, верно?
У Энолы испуганно округляются глаза. Выстрелив наугад, я попала в яблочко, пусть это и было так же маловероятно, как восход солнца на западе. Даже ее ненависть внезапно обретает смысл.
– Ты любишь Сета, – медленно произношу я.
Ее кожа становится темно-синей. В глазах отражается страх, и Энола отрицательно качает головой:
– Нет.
Пери пытается протиснуться мимо, но от меня так легко не отделаешься. Схватив за руку, заглядываю Эноле в глаза, а дальше происходит нечто странное. Я ныряю в ее взгляд, словно в прохладную чистую воду. Мой дух покидает тело. Он покидает этот дом и лестницу, на которой мы обе стоим. Не знаю, что видит Энола, но глаза у нее распахиваются еще шире. Это не страх и не тревога, лишь чистое удивление. А потом мой дух сливается с ее.
– Энола. Ты где? – кричит юноша, вбегая в помещение, которое, скорее всего, служит одновременно кухней, столовой и ванной. Он тоже пери, о чем свидетельствуют вьющиеся синие волосы и водовороты под кожей.
– Не ори ты так. – Энола, которую я вижу, – это та же девушка, которую я знаю, но вместе с тем и не та. С хитрой улыбкой она моет волосы в деревянной кадке, стоящей на длинном обеденном столе. Мебель здесь простая и незамысловатая, но комната все равно выглядит уютной.
– У тебя свидание с Сетом? – Молодой пери скрещивает руки на груди. Наверняка это ее брат. Сходство между ними очевидно, пусть нынешняя Энола почти всегда ходит угрюмая, а этот парень – само озорство. – И что же по этому поводу говорит Аз?
– А что он должен говорить? Мы все друзья, и мы с Сетом просто сходим куда-нибудь выпить.
Вбегает второй молодой человек. Точная копия первого. Не знала, что ее братья – близнецы.
– Но ты собираешься надеть платье, – объявляет он, сжимая в руке прозрачный кусок ткани. – Обычно ты не носишь платья. Что это значит?
Энола со стоном смывает мыло с волос. Нашарив рукой полотенце, наматывает его вокруг головы. Затем раздраженно упирает руки в
