— Не знаю. Мне самой интересно это.
Ей нравится этот снимок, потому что он показывает скрытый мир и мужчину в нем, его человечность и спрятанный ото всех на свете звериный нрав. Его голова наклонена, словно он размышляет над чем-то, уходя в ночь. Он сексуален, опасен, закрыт и предпочитает совершенно другой мир.
— Думаешь, эта девушка жива?
— Как знать?
Есть другие снимки. На них изображен их дом. Дети, что читают и пишут письма. Елка, осветившая гостиную огоньками на тонкой проволоке. Ее ноги с ярким педикюром, но с покрасневшей от холода кожей. Крыша дома с солнечными батареями и только зародившимся на небосклоне солнцем. Другие фотографии не так безобидны. От них пробирает до самых костей. На них существа. Они выглядывают из своих нор. Они кричат в окна и бродят по неглубокому снегу, выпавшему через неделю после Рождества. Они горят, не ожидав такого яркого солнца, что отразилось в окнах, «напав» на них так подло и коварно тогда, когда они вышли из своих жилищ.
— Жутко.
Алекс полностью согласна с ней. Кто-то привез эту флешку с континента, устроил выставку, но пожелал остаться неизвестным. Все фотографии на месте, но урна для пожертвований полна купюр самого разнообразного номинала. Люди хотят помочь тем, кто выжил, но никто из них не имеет ни малейшего понятия, как будет выглядеть эта самая помощь. Полеты над материком запрещены, а кто-то просто торгует ее файлами.
— Я знал, что вы появитесь здесь, Александра.
Она знает этот голос. Он в свое время достал ее вопросами.
— Понятия не имею, о чем вы мистер Хогарт.
Она поворачивается к человеку, приближение которого почувствовала всей поверхностью спины, завопившими рецепторами органов чувств.
— Вы беременны.
Он заметил? Алекс улыбается. Осталось совсем немного. Она думает, что ребенок родится так же, как и Анна, раньше срока. У нее не получилось наладить отношения со Стейси, хоть она и попыталась «подарить» Рафу дочь, обрадовав их телефонным звонком, испортив сладкое утро. Раф сомневается. Он говорит, что теперь все иначе. В чем-то он прав. Теперь ей некуда торопиться и нечего опасаться.
— Вы постарели.
Хогарт дергает плечом. Он в костюме, но не в том, в котором он успел намозолить ее глаз.
— Вам идет. Выглядите просто замечательно.
Алекс жмет плечами, выпивая остатки минеральной воды с клубникой.
— Спасибо, — она кивает на стену с висящий на ней фотографией Джейка. — Ваших рук дело?
Хогарт выглядит очень плохо. Словно не два года прошло, а двадцать. Но что-то в его облике очень не нравится Алекс. Она не может понять, что так напрягает ее.
— Да. Там все точно также, как вы и говорили. Дом, трос, квартира, вещи. Я, честно говоря, думал, что вы вернулись, безумие конечно, но все эти детские вещи.
Алекс тяжело вздыхает, ощущая тяжесть в груди. Все прояснилось. Джейк оказался прав. Оказалось, что радость Рафаэля, тогда, когда он держал ее на руках, на яхте, зажав в зубах сигарету была не напрасной. Вампиры рожают мудрёным образом. Им надо найти стопроцентную совместимость и не важно кто это будет человек или вампир. Она улыбается Рафаэлю из прошлого. Этот счастливый взгляд… Она видела много раз, но точно такой же как тогда совсем недавно семь с половиной месяцев назад, когда заподозрила неладное, когда ее стало воротить от всего на свете кроме обожаемого клюквенного сиропа. Жаль только, что не звериного, а человеческого. Пока ее успокаивает тот факт, что они покупают кровь в донорских центрах по всему миру. Она очень надеется, что, когда родит это пройдет и она вернется к прежнему меню. Обязательно. Так и будет.
— Я взял себе кое-что. Вы не возражаете?
— Ни к чему возвращаться к прошлому. Самое главное останется вот здесь.
Она касается виска.
— Не спросите меня кого я встретил там?
Она качает головой, говоря короткое «нет». Там не было никого. Иначе, он бы не вернулся. Джейк бы не позволил спокойно шарить по его дому, тем более отдать что-то добровольно или украсть это.
— Вы нашли свое золото?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Большую его часть. Англия пополнила свой запас на довольно-таки значительную сумму. Алекс выдыхает. Она надеется, что та женщина сгинула, сгнила, став частью почвы под ногами кровожадных созданий и нового поколения людей.
Он разглядывает ее совсем не так как Алехандро или Дженго. Он смотрит на нее, как Сара, задерживает взгляд и провожает ее каждое движение.
— Будете искать другие запасы?
— Наверное, но я слишком стар для этого.
Алекс приподнимает брови.
— Может это сделает Борн?
Хогарт выглядит удивленным. Она не верит этой эмоции. Чтобы не произошло с тем человеком она бы не смогла узнать этого. Никак. Потому что ей все равно. Она не может отвечать за благополучие каждого несчастного на своем пути.
— Вы не в курсе? Он исчез. Прямо с «Королевской арки».
Алекс молчит, разглядывая полуголого Джейка. Она гадает куда же он все-таки делся и почему вдруг решил переселиться из своей крепости. Она не спросит об этом Рафа, не поделится с ним этими размышлениями. Она забудет об этом, как только выйдет из галереи, потому что так правильно и он выбрал свой путь.
— Вы были в Анахайме[1]?
Хогарт мрачнеет прямо на глазах. Она видит в его глазах, какой-то проблеск надежды, следующую за ней тоску и печаль, но все это исчезает до пугающего быстро, сменившись равнодушием. Это ненормально.
— Это хорошо, что вы не видели во что превратилось детище старины Диснея.
— Есть Диснейленд в Париже и Токио.
Она прощается с ним. Рафаэль задерживается, хотя, обещал, что вернется через каких-то пару минут. В Европе она чувствует себя совсем иначе, чем в Африке, словно под каким-то колпаком.
— Привет! — Раф заключает ее в объятия, грозясь раздавить в них. — Потеряла меня?
— Да. Начала беспокоиться. Признайся, что у тебя появился кто-то.
— Не стоит. Я начинаю беспокоиться, когда ты беспокоишься.
Хогарт выходит вслед за ней. Он теперь похож на больного старика. У него совершенно потерянный взгляд, как у тех, кто болен болезнью Альцгеймера. Они отходят с Рафом в сторону, пропуская и не мешая ему в его растерянности.
— Лесли? — зовет она его, но Раф удерживает и показывает взглядом, что не стоит.
Агент не отвечает и идет куда-то, а потом и вовсе убегает, скрывшись за углом галереи. Он не надел пальто, ушел как есть, в костюме. На улице сегодня холодно.
— Так вот кого она ждала…
У него такой взгляд… Как она любит. Очень серьезный и совсем не улыбающийся.
— Что случилось? О ком ты?
Он ведет ее следом за Хогартом. Запах прошлого, аромат парфюма Хогарта быстро смешивается с другим — дымом, паленной резиной, бензином и пластиком. Авто еще горит, а агент стоит возле него, раскачиваясь на месте словно привязанный.
— Ему не стоило спускаться вниз и проверять твои слова.
Алекс смотрит на Рафа, за тем, как он поправляет пальто с оторванным лацканом. У него какой-то шальной вид, очень взбудораженный, ветер пытается уложить назад взлохмаченные пряди волос.
— Континент давно не принадлежит людям.
Мысли летят быстрее света.
— Карен?! — сердце поднимается к горлу, — что навело тебя на нее? Хогарт?
Они идут по самым темным улочкам, где минимум света, людей и фонарей. О, да! В Лондоне еще попадаются такие.
— Когда увидел его. Заметила его взгляд?
— Ну, — тянет она, все еще сомневаясь в увиденном, — он показался мне каким-то не таким.
Его не интересовало ничего.
— Клейтон говорит, что на протяжении двух недель он только и делает, что торчит на выставке не идет на контакт ни с коллегами, ни с посетителями, ни с журналистами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Здорово! Она знала, что приятельские отношения Клейтона и Рафа — это не к добру.
— Он агент. С чего бы ему светиться на публике?
— Хогарт пропал несколько месяцев тому назад, он уволился со службы, без объяснения причин. Ты видишь куда он пришел? Она ждала его здесь. Вероятно, он должен был как-то подманить тебя, предложить подвезти или показать что-то. По ее логике, на эту выставку ты обязана была прийти без меня.
