было участью незавидной. Многие растворились в неизвестности, попав на Ладатис. Найти проданного здесь человека было сложно даже при наличии хороших связей. Ладатис умел хранить свои тайны, укрыть их за четырехметровыми заборами частных домов, запутать среди своих разбитых дорог, похоронить под горными оползнями, окутать молчанием повязанных круговой порукой соседей, друзей и родственников.
Транспортник, привезший Джейса на Ладатис, совершил посадку на летном поле в пригороде города Томор, после войны объявленного столицей. Над растрескавшимся летным полем носился ледяной ветер — с гор уже веяло холодом в преддверии зимы. Рабов заковали в кандалы, пристегнули к одной цепи по десять человек на каждую группу и погнали к ангару. Заставлять людей идти по ледяному асфальту босыми было форменным издевательством. Но обувь у тех, у кого она вообще была, Драммонд отнял из соображений безопасности, а Вирон из жадности не хотел закупать для них даже самые дешевые тапки.
Полуголые и босые люди облегченно выдохнули, оказавшись в относительном тепле ангара. Здесь их продержали довольно долго, пока хозяева улаживали какие-то вопросы с местными. Но вскоре к ангару подогнали парочку старых многоместных перевозчиков, загнали внутрь имущество Вирона и Драммонда и повезли в город.
К окнам перевозчиков была намертво приварена мелкоячеистая металлическая сетка, но сквозь нее можно было различить улицы, по которым их везли. Увиденное не вдохновляло. Невысокие строения часто носили на себе следы конфликта, а то, что было разрушено, так и стояло немым укором, наводя тоску и портя вид. Неухоженные, покрытые толстым слоем черной и рыжей пыли дома выглядели неуютно и убого. Над городом стояло отчетливо видимое облако оранжевого смога, а в воздухе разливался запах едкой гари. Интересно, что перед своими магазинчиками или жилищами ладатийцы убирали прохожую часть, но участки, за которые никто не отвечал, были сильно загажены мусором.
Чем ближе подвозили их к рыночной части, располагавшейся в центре города, тем уже и извилистей становились улицы. Наконец, перевозчики остановились — дальше такие большие машины двигаться не могли. Рабов выгрузили и пешком погнали в ту сторону, где проводились рабские торги.
О жизни народа можно составить довольно интересную картину, заглянув на местный рынок. Сразу видно, чем живут люди. Томорский центральный рынок был похож на рог изобилия, к которому кто-то подвел сточную трубу. Прилавки были завалены контрабандой и фальсификатом вперемешку с качественными, продаваемыми по дешевке товарами, явно добытыми незаконными путями.
Столы ломились от ширпотреба, перемешанного с предметами роскоши — у одного продавца можно было купить дорогущие оригинальные часы, фляжки и зажигалки или же их бюджетные копии. Здесь же продавалось оружие, рецептурные лекарства, наркотики, техника, шмотки, сувениры, золотые украшения, сладости, мясо и прочие продукты, посуда, стройматериалы, запчасти. В общем, чего бы ни пожелала душа, шансы найти это на Томорском рынке были очень велики.
Для продажи скота и рабов был отведен большой крытый ангар, и торги людьми и животными там чередовались. Скот обычно продавали с начала осени и до середины зимы по выходным, оставляя остальные дни для торговли людьми. Вирон и Драммонд привезли свой товар в начале недели, чтобы сэкономить на содержании невольников и как можно скорее избавиться от такой обузы. Место у них было зарезервировано заранее и после согласования с управлением торгами рабов погнали к выделенному торговцам закутку.
Всех выстроили вдоль железной ограды закутка и приковали к ней за один из браслетов на руках. Пришел представитель санитарного контроля с прибором, который по капле крови определял наличие наркотиков или заразы в теле. Быстро убедившись, что товар не заразный и не обдолбан стимуляторами или седативами, он выдал Вирону свидетельство со штампом.
Вирон суетился между ними, пытаясь привести в наилучший товарный вид. Он приглаживал непослушные вихры подростков, пытался сделать попышнее волосы рабынь, пощипал щеки особо бледной женщине, стер грязь с лица одного из ребятишек. Всем на шею повесил таблички с номерами лотов. Продажи в основном осуществлялись через аукцион, но предпродажный осмотр был в порядке вещей. Крайне редко какой-нибудь особенный лот уходил до начала аукциона через прямую продажу.
Рабы вели себя по-разному. Одни апатично ждали своей участи, прислонившись к ограде или вовсе опустившись на пол. Женщины, не привыкшие к торгам, зажимались в тщетных попытках сделаться незаметнее, дети прятались за взрослыми, подростки зыркали на покупателей злыми, полными страха глазами диких зверят. В соседнем закутке, принадлежавшем другому торговцу, сидела мать, прижимавшая к себе двух ребятишек лет пяти-семи. Она вцепилась в них мертвой хваткой, пытаясь выжать максимум из, возможно, последних минут со своими детьми.
В качестве лота Джейс попал на торги впервые, но как бывшая собственность работорговца, он провел достаточно времени в такой обстановке. За последние сутки у него была возможность продумать свою тактику на пару шагов вперед. Бунтовать на корабле не имело смысла. Даже если бы ему удалось перебить охрану и добраться до пульта управления кораблем до того, как вход туда заблокировали, управлять тяжелым транспортным судном он не умел. Разница в управлении грузовиком и малыми летными аппаратами была значительная. К тому же, у пилота и навигатора могли быть персональные коды доступа.
Оставалось только временно согласиться плыть по течению и постараться обеспечить себе более выгодное место — в охране или на ринге. Вирон был сволочью и расфуфыренным индюком, но его планы по продаже Джейса в этой категории устраивали бывшего солдата. У раба было мало возможностей повлиять на свою судьбу, но это не значило, что их не было вовсе. Джейс внимательно следил за посетителями рынка, оценивая их через призму своего опыта. В основном между рядами бродили мужчины, женщин почти не было. В обращении с товаром отчетливо читалось полное презрение.
Джейс выпрямился во весь рост и вальяжно привалился спиной к решетке. Руки он сложил на груди, плечи расслабил. Напустив на себя спокойный, уверенный, но не очень вызывающий вид, Джейс затаился в ожидании. Для обывателя такой раб был не привлекателен — слишком сильный, слишком крупный. Шрамы на теле наводили на мысли о проблемном характере. Такого и прокормить, и удержать в узде сложно.
Для тех, кто массово закупал живую силу на тяжелые работы, он тоже не очень подходил, хотя риск загреметь на какие-нибудь каменоломни, конечно, оставался. И все же опытный покупатель сразу бы заподозрил в нем не простого и покладистого бугая, а потенциальную проблему. А все закупщики для
