шахт и предприятий были как раз достаточно опытными. К тому же они бы никогда не дали за него больше оптовой цены, а Вирон надеялся на более выгодную сделку.
Джейсу же нужен был очень специфичный тип покупателя — тот, кому еще нужно было, чтобы в обесчеловеченном товаре сохранялась искра духа. Карнз называл это словом "гейм", уравнивая таких рабов с бойцовыми и охотничьими собаками. Ладатийцы, насколько успел оценить Джейс, были людьми, ценившими демонстративное поведение и уважавшими силу. Притворись забитым и слабым — порвут мгновенно. И даже если раба они за человека не считали, на инстинктивном уровне силу они должны были чувствовать.
Часы ожидания тянулись, иногда разбиваемые осмотром товара потенциальными покупателями. Вирон заливался соловьем, расписывая таланты и прелести своих лотов. В основном подходили смотреть девушек и молодняк. К мужчинам приценивались оптовики. По Джейсу чаще лишь пробегались взглядом и шли дальше. Несколько Вирон приводил к нему конкретных людей. Эти знали, чего искали, поэтому вдумчиво оценивали крепость мышц, гибкость суставов и темперамент.
Тщательно выбирая и дозируя свою реакцию Джейс демонстрировал то спокойствие, то намеки на сдерживаемый гнев, но при этом не дергался и не сопротивлялся, когда его щупали, лезли смотреть глаза и зубы. Он словно бы отошел в сторону, оставив свое тело и наблюдая за ним со стороны. Легче было абстрагироваться, чем активно и осознанно проживать некоторые моменты.
Вирон перед заинтересовавшимися Джейсом клиентами разглагольствовал с особым усердием. Раб едва сдерживал горькую усмешку, слушая дифирамбы своей скромной персоне. Даже обилие рубцов на теле изворотливый торгаш преподносил как свидетельство того, что раб умеет терпеть боль. Как минимум двое показались Джейсу достаточно заинтересованными. Что ж, оставалось дождаться аукциона.
Перед тем, как вести их к помосту для аукциона, всех рабов раздели донага. Кто-то из девушек тихо заплакал, Драммонд сразу же накинулся на провинившуюся за то, что она портит свою внешность. Дети, глядя на эту вспышку гнева, свои слезы с испугу сдержали. Джейс прикладывал нечеловеческие усилия, чтобы отгородиться и от чужих страданий, и от собственных ощущений.
Где-то на грани сознания маячили воспоминания о том, сколько раз и в каком контексте он оказывался в положении, когда от чужих взглядов не оставалось никаких тайн. Это был даже не самый худший случай в практике бывшего охотника за головами. Какой-то иммунитет против ужаса такой ситуации был, но последние годы ослабили его. Сейчас приходилось в срочном порядке восстанавливать былую внутреннюю защиту.
Вирон и Драммонд выстроили лоты в том порядке, в котором они должны были подниматься на помост. Перед выходом под свет софитов с рабов снимали цепи. Ошейники и вооруженная охрана не оставляли ни малейшего шанса для бунта. Вирон выводил лоты по одному, говорил пару слов аукционисту, видимо, о преимуществах данного товара, а потом покидал помост. Информацию о товаре засылали заранее, но не мешало освежить память занятому человеку.
Аукционист и один из охранников стояли с края, в полутени, а очередной лот оказывался у всех на виду, ослепленный, слышавший только выкрики на чужом языке и иноязычную стрекотню аукциониста. Слова на общем языке звучали лишь когда рабам приказывали повернуться или перестать прикрываться или давали иные ценные указания.
Для разогрева начали с более дешевого товара — с рабочих, видимо, не имевших квалификации или уже лишившихся былой силы, и женщин постарше. Их расхватали достаточно быстро, без особой борьбы. Следующими ушли с молотка дети и подростки. В этой партии не было их родителей, так что обошлось без душераздирающих сцен. Торг прошел оживленно, хотя ничего эксклюзивного в этой категории Вирон с Драммондом в этот раз не привезли. Молодняк был слишком хрупким и сырым товаром, покупатели не горели желанием инвестировать в него, если только не попадалось что-то из ряда вон выходящее.
Скоро Джейс остался в компании с девушками. Едва с помоста сошел последний подросток, Драммонд толкнул Джейса рукояткой плети в спину. Джейс вальяжно, не торопясь поднялся по ступенькам и замер посреди помоста, не скрывая ни своей уже не рабской манеры держаться, ни высокого роста, ни широкого разворота плеч. Он все еще старался удерживать нейтральное выражение лица, но презрение, которое он испытал, глядя сквозь пелену света на лица стоявших внизу людей, ему не удалось полностью скрыть.
Торг начался бойко. Хоть Джейс не понимал ни слова, но растущий энтузиазм в голосе аукциониста он слышал отчетливо. Сначала отсеялись частники, искавшие рабочую силу, потом оптовики. Тут аукционист подошел к Джейсу, начал махать на него руками, видимо, расписывая товар, даже схватил раба за руку и заставил показать мышцы. Торг снова продолжился, хотя покупателей стало меньше. Наконец завязалась борьба между двумя из них. Слова слетали с языка аукциониста без малейшего перерыва.
Темп стрекотни нарастал. Сердце Джейса вдруг забилось быстрее, желудок свело. Как бы он ни скрывал это, а ему было по-настоящему тревожно в этот момент. Вот-вот его участь должна была решиться. Наконец, прозвучал первый удар молотка, второй, а после едва заметной паузы — третий. Джейс спустился с помоста и на него тут же налетел Вирон, расплывавшийся ярким раздражающим пятном.
— Четыре с половиной тысячи! — радостно завопил он в лицо рабу, будто тот выиграл какой-то приз. — Я знал, знал, что не зря тебя взял!
Джейса вдруг захватила болезненная усталость. Шумы ушли на задний план, он смотрел вокруг пустыми, расфокусированными глазами, в очистившемся от внутреннего диалога мозгу вдруг вяло протекла мысль, что четыре пятьсот — это три хороших коровы лонгхорна. А когда-то за него взяли всего семьдесят пять.
***
Тренер, работавший на нового хозяина Джейса, был персонажем довольно своеобразным. Бывший наемник, он когда-то частично лишился левой ноги, получил кибер-протез, но уходить на покой не захотел. Попытав счастья в охранной индустрии он как-то дошел до боев и начал натаскивать бойцов в смешанных единоборствах. Кто он был по происхождению, судить было невозможно, но точно ни к одному этносу Ладатиса он не принадлежал. От имени он давно отказался, приняв то прозвище, которым его наделили ладатийцы — Ашпер. Ругался на десяти языках, на общем говорил с непонятным акцентом, так что кто он и откуда — не поймешь.
Джейса, впрочем, это и не интересовало. Уже пару месяцев он тренировался у Ашпера и приносил своему новому хозяину хороший куш, усыпляя бдительность и обеспечивая самому
