Для того чтобы в какой-то мере сохранялась боеспособность армии, считалось необходимым перебрасывать не менее 500 тонн. Для этого требовалось 250 Ю-52.
Для снабжения окруженной 6-й армии использовались 9, 50, 102, 105, 106, 500, 700 и 900-я транспортные авиагруппы оснащенные Ю-52, и 5-я авиагруппа, оснащенная Хе-111, использовавшимися в качестве транспортных самолетов, но перевозившими только 1,5 тонны груза. К 1 декабря они насчитывали 330 самолетов, что теоретически позволяло перебрасывать около 600 тонн груза в день.
К январю 1943 года в снабжении сталинградской группировки было использовано в общей сложности 308 Ю-52, 355 Хе– 111, 58 Ю-86,18 ФВ-200, 2 Ю-290 и 7 Хе-177. Потери с 24 ноября 1942 года по 31 января 1943 года составили 266 Ю-52, 165 Хе– 111, 42 Ю-86, 9 ФВ-200, 1 Ю-290 и 5 Хе-177.
Однако планируемый тоннаж доставить не удалось. В среднем в сутки доставлялось: с 25 по 29 ноября – 53,8 т, с 1 по 11 декабря – 97,3 т, с 13 по 21 декабря – 137,7 т, с 23 декабря по 11 января – 60 т, с 17 по 21 января – 79 т, с 24 января по 2 февраля – 45 т.
И причины были не только в недостатке самолетов и их высоких потерях, но также и частой в это время года нелетной погоде, когда вылеты в «котел» вообще не производились.
Всего в течение 70 дней 6-я армия получила 6 591 т грузов, в среднем 77,9 т грузов в день. Было эвакуировано около 29 тыс. раненых.
Уже в декабре дневной рацион хлеба составлял всего лишь 200 граммов на передовой и 100 граммов – в тыловых службах и штабах.
После того, как советскими войсками были заняты Морозовск и Тацинская, где базировались главные силы транспортной авиации. Вместо 200 км расстояние увеличилось до 300–400 км, причем большая часть полета проходила над территорией, занятой советскими войсками и без истребительного прикрытия. Потери в самолетах резко возросли.
Первоначально в «котле» действовал только один аэродром в Питомнике, потом запасной аэродром был построен в Гумраке.
К началу операции «Блау» люфтваффе располагали на Востоке 2 644 машинами, из которых 1 610 поддерживали группу армий «Юг». 71 процент из них был боеспособен.
К 31 января численность флотов на востоке сохранилась до 1 657 машин, не считая транспортных самолетов. Под командованием Рихтгофена осталось 624 боевых самолета, в том числе 240 исправных), или 37 процентов от общей численности боевых самолетов Восточного фронта, тогда как в конце июня 1942 года доля 4-го воздушного флота составляла 71 процент. Из 477 транспортных самолетов боеспособными оставались 146 машин.
После завершения Сталинградской битвы, вечером 3 февраля 1943 года, Мильх и Хубе прибыли к Гитлеру. Первым в кабинет к фюреру вызвали Хубе. Гитлер спросил его, как он думает, улучшило ли руководство Мильха осуществление воздушного моста. Хубе, подробно рассказав о деятельности Мильха, заявил, что фельдмаршал сделал все, что в его силах, и даже больше. Генерал заявил, что, если бы Мильх прибыл бы на фронт двумя неделями раньше, возможно, с помощью люфтваффе удалось бы сохранить 6-ю армию. «Это моя вина», – с сожалением сказал Гитлер. После расставания с Хубе Гитлер тепло приветствовал Мильха и горячо поблагодарил его за усилия, которые могли бы привести к коренным переменам в функционировании воздушного моста, если бы были предприняты раньше. А за опоздание Гитлер взял ответственность на себя. Мильх утверждает в неопубликованных мемуарах, что шокировал Гитлера утверждением, что будь он, Мильх, на месте фельдмаршала Паулюса, проигнорировал бы приказы Гитлера и приказал бы своей армии прорываться из окружения. Фюрер ответил, что тогда Мильху было бы не сносить головы. Но фельдмаршал возразил, что спасение целой армии было бы достойной ценой за его голову. Гитлер не обиделся на Мильха за прямоту. В последующие недели фюрер не раз повторял в своем окружении, что очень жалеет, что не послал Мильха под Сталинград раньше. А Хубе в отчете о функционировании воздушного моста, составленном 15 марта 1943 года, писал: «Если бы фельдмаршал Мильх был бы послан раньше (а он прибыл в штаб 4-го воздушного флота в Таганрог только 16 января 1943 года. – Б.С.), он и его штаб могли бы решающим образом повлиять на снабжение крепости Сталинград. Принятые им меры могли дать полный эффект через 10–14 дней после начала их осуществления. Если бы он действовал сразу же после окружения, т. е. после 23 ноября 1942 года, эффект от его мер уже проявился бы, самое позднее, к середине декабря. А если бы поддерживалось снабжение крепости по воздуху, она могла бы продержаться в течение многих месяцев».
В такой оценке, конечно, есть определенное преувеличение. Если бы Мильх, который, кстати, с самого начала являлся противником воздушного моста, был послан под Сталинград еще в 20-х числах ноября, он, конечно, мог бы с тянуть туда некоторое дополнительное количество транспортных самолетов, равно как, что немаловажно, дополнительное число пилотов и наземного технического персонала. Но он не мог бы повлиять ни на погоду, ни на действия советских войск, постепенно захвативших все ближайшие к Сталинграду немецкие аэродромы. Возможно, если бы Мильх занимался организацией воздушного моста с самого начала, агония 6-й армии продлилась бы еще на пару недель, но вряд ли дольше.
Немецкие потери за время функционирования воздушного моста составили 266 «Юнкерс»-52, треть всех самолетов этого типа, состоявших в тот момент на вооружении люфтваффе, 165 «Хейнкелей»-111, 42 «Юнкерса-86», девять «Фоке-Вульф»-200, пять «Хейнкелей»-177 и один «Юнкерс»-290. Было потеряно также около 1000 летчиков. Наибольшую роль в этих потерях сыграла плохая погода, но и советские ВВС и ПВО внесли свой весомый вклад.
В январе 1943 года 4-й воздушный флот совершал в среднем 350 вылетов в день, а 22 февраля, когда началось контрнаступление Манштейна под Харьковом, флот Рихтгофена стал совершать более 1000 вылетов в день. 22 февраля Рихтгофен с удовлетворением писал в дневнике: «Мы сделали более 1,5 тыс. вылетов. Русские повсюду остановлены и понесли тяжелые потери». К моменту начала контрнаступления под Харьковом 4-й воздушный флот имел 928 машин, более чем на 300 больше, чем в январе. Из них 493 были исправными, что было на 16 процентов больше, чем три недели назад. И это не считая еще 314 самолетов авиагруппы «Дон» Гюнтера Кортена, из которых 198 были исправными.
В течение февраля 1943 года 8-й авиакорпус Фибига перебрасывал ежедневно в среднем 500 тонн грузов для группировки на Таманском полуострове и эвакуировал оттуда около 2 тыс. солдат и офицеров в Крым и на Украину (а всего около 50 тыс. человек).
Войска 6-й армии к концу декабря занимали район общей площадью около 1 400 кв. км. Его ширина с запада на восток, от Мариновки до центральной части Сталинграда у Волги, составляла 53 км, а с севера на юг – 35 км.
Участок обороны в Сталинграде от Рынка до Купоросное держали 305-я, 79-я, 295-я, 71-я пехотные и 100-я легкопехотная дивизии и части 389-й и 44-й пехотных дивизий. От Купоросной до Елхи оборонялись 279-я пехотная дивизия и основные силы 371-й дивизии.
От Елхи до Цыбенко в обороне стояли 20-я румынская пехотная дивизия и полк 371-й немецкой пехотной дивизии, оборону по реке Червленая держала 29-я мотопехотная дивизия. На выступе фронта от лагеря им. Ворошилова – Мариновка – западнее совхоза № 1 оборонялись сводные отряды 29-й мотопехотной и 384-й пехотных дивизий, 3-я мотопехотная, 376-я и 44-я пехотные дивизии. В районе Полтавского в резерве стояла 4-я румынская кавалерийская дивизия, а в районе Новоалексеевский – Бабуркин – части 14-й и 24-й танковых дивизий. Далее по линии высота 121,3 – хутор Бородкин – Рынок оборону держали 76-я, 113-я пехотные, 60-я мотопехотная, 16-я танковая, 94-я пехотная дивизии.
В войсках 6-й армии в начале января 1943 года было до 170 тыс. немцев, до 15 тыс. румын, не менее 20 тыс. «хи-ви», 4 130 орудий и минометов всех типов, до 100 танков и штурмовых орудий, из которых не более половины были боеспособными. Теоретически такого количества людей и артиллерии должно было с избытком хватить для обороны столь небольшого фронта, если не учитывать, что окруженные были крайне истощены от голода и холода и имели очень мало боеприпасов и горючего.
Против 6-й армии действовали войска 65-й, 21-й, 24-й, 64-й, 57-й, 66-й, 62 и 16-й воздушных армий и Сталинградского корпусного района ПВО Сталинградского и Донского фронтов. В их составе к концу декабря насчитывалось 39 стрелковых дивизий, девять стрелковых, одна истребительная, пять танковых и одна мотострелковая бригады, шесть УРов, 14 отдельных танковых полков, один отдельный танковый, три лыжных и три аэросанных батальона, три артиллерийские и две зенитно-артиллерийские дивизии, одна бригада реактивной артиллерии, 12 отдельных артиллерийских, 12 истребительно-противотанковых, две минометных, девять реактивно-артиллерийских, 14 зенитно-артиллерийских полков, пять бригад и 27 отдельных батальонов инженерных войск, три авиакорпуса и пять авиадивизий. Всего на 1 января 1943 года эта группировка имела 6 860 орудий и минометов (76 мм и выше, без зенитных), 1323 противотанковых орудия, 222 зенитных орудия (без учета войск ПВО), 257 танков, 100 истребителей, 40 штурмовиков, 80 бомбардировщиков, 80 ночных бомбардировщиков. В стрелковых частях было 218 тыс. человек, что, однако, кажется совершено неправдоподобным. Ведь тогда получается, что в каждой из 44 расчетных дивизий (считая две бригады за одну дивизию) должно было насчитываться в среднем не более 5 тыс. человек, а в каждой из армий – не более 30 тыс. человек. Невозможно представить себе, чтобы перед последним наступлением на Паулюса дивизии не были пополнены до 7–8 тыс. человек. В этом случае только в них должно было насчитываться не менее 300 тыс. человек. Если же принять во внимание численность танковых, артиллерийских, инженерных войск, а также тыловых частей, то в группировке советских войск, призванной покончить с 6-й немецкой армией, должно было насчитываться не менее 400 тыс. человек. Это давало советским воскам двукратное превосходство в людях. У них было также в два раза больше артиллерии, в 2,5 раза, как минимум, больше танков и абсолютное превосходство в авиации. С учетом же огромной разницы в обеспеченности боеприпасами, казалось, что в случае начала большого советского наступления немцы могут продержаться всего лишь несколько дней.
