Мысль – половина дела, и её рука уже почти ухватила очередной пончик, как ей пришлось сделать паузу, когда пара лап каждая размером со столовую ложку мягко ткнулась Ненке в бедро. Она перевела глаза вниз и натолкнулась на очевидно голодающий взгляд бродяжки отчаянно привлекательных глаз енотовой кошки, которая похоже была способна прибить пекинеса одним ударом лапы… и затем сожрать его не более чем за пятнадцать секунд вместе с шерстью и всем остальным.
– Нет, – твёрдо заявила она Шансику. – Если ты хочешь пончик, то пойди и поймай свой собственный, ты, наглое животное из семейства кошачьих! Или, по крайней мере, пойди и выпроси у Криса ещё один. А это мои личные калории, вот так!
Но Шансик, настойчиво мурлыча и не обращая на её слова никакого внимания, продолжал тяжело месить её бедро. Его мурлыканье стало похоже на нуждающуюся в срочной регулировке турбину шаттла, и Мишель задумалась над вопросом, как кошка, пусть даже и его габаритов, могла производить звук такой громкости.
– Нет! – Ещё более твёрдо заявила она, потряхивая пончиком для наглядности. – Мой, не твой!
Глаза Шансика, нервно подёргивающего кончиком хвоста, неотрывно следили за пончиком как миллионы лет глаза его родичей следили за обречёнными на съедение маленькими зверьками и птицами. Затем он прекратил мурлыкать. Это стало единственным предупреждением, что получила Мишель, и его оказалось не достаточно. С проворством, которое должно было быть невозможным для существа его габаритов и веса, Шансик запустил себя вертикально вверх. Лапы, которые мгновенье назад умоляюще гладили её бедро, с безошибочной точностью отправили его к цели, и обратно на палубу он опустился уже с доброй третью её пончика в зубах.
– А ну назад! – Закричала она, поднимаясь с кресла. – Клянусь, я сделаю из тебя жилетку, и плевать, что потом скажет Крис!
Шансик проигнорировал её крики. Он был слишком занят, промельком торжествующей молнии покинув её спальный отсек и исчезая вместе со своей добычей под одним из кресел её рабочего кабинета.
Мишель остановилась на полпути из кресла и оценила остаток пончика, что всё ещё оставался у неё в руке. Потом покачала головой и, снова с удобством устроившись в кресле, вернула выживший фрагмент на блюдце, решив заменить его чашкой кофе.
«Не слишком удачное начало дня, когда какая-то несчастная кошка тактически перигрывает командующего Флотом», – решила она. – «Похоже, придётся поработать над собой. Не хотелось бы, чтобы подчинённые пришли к тому же самому заключению. Или, не дай Бог, об этом узнает Бет и решит, что из Шансика получится лучший адмирал, чем я!»
Она сопроводила эту мысль лёгкой улыбкой, но тут же, когда она вернулась к изучению лежащего на столе донесения, на её лицо вновь вернулось серьёзное выражение.
Август Хумало отправил ей сообщение с курьером в тот же самый день, когда оно прибыло на Шпиндель из Мантикоры. Информация содержала самые последние новости и… была устаревшей на целых семнадцать дней с момента сборки пакета. К настоящему времени Массимо Филарета уже конечно достиг двойной системы Мантикоры, и в то время как Мишель не сомневалась, что её защитники справятся с угрозой, особенно учитывая присутствие в тактической команде Хонор Александер-Харрингтон, ей до одури хотелось знать насколько плохо всё кончилось.
«Ну, девочка, эта информация наверняка уже на пути к тебе. Да и вообще, нечего волноваться, дома никогда не забывали держать тебя в курсе всех событий!»
Хорошей новостью стала намного более полная информация о том, что же именно доставили с Мезы домой Антон Зилвицкий и Виктор Каша. Теперь, кроме всего прочего, у неё были личные заверения Хонор и Нимица в том, что Симоес говорил правду. Плохой новостью стало то, что теперь оказалось достаточно легко понять, почему чёртова куча солли продолжала требовать непрошибаемых доказательств «этих нелепых» мантикорских заявлений, ведь по-прежнему не было ни единой возможности подтвердить из независимых источников ни одно из утверждений Симоеса. И всё же худшей новостью, как решила Мишель, стало то, что единственное, что ей могли сказать о «возможных намерениях «Мезанских Указующих»» в зоне её ответственности было: «У нас нет ни одной чёртовой подсказки по поводу того, что они планируют. Мы уверены лишь в том, что Вам эти планы точно не понравятся».
«Очень информативно, ничего не скажешь».
Она поморщилась. Её первым порывом стало желание отправиться к Мезе, пинком открыть дверь и вытащить этих «Указующих» на свет за их ублюдочные шеи. К сожалению, в её распоряжении всё ещё не было достаточной информации не только для прогноза будет ли это оправдано, но где именно искать на Мезе этих самых «Указующих». И пусть события выглядели так, словно всё идёт к тому что Мантикора окажется в состоянии войны с Лигой, но, прежде чем преследовать Мезу, для начала стоило всё же узнать, чем именно закончилась стычка с Филарета. Если он окажется достаточно умён, чтобы сдаться – именно к этому исходу противостояния стремилась Хонор – то конфликт всё ещё мог быть ещё улажен без применения военной силы. В этом случае, вторжение и захват приблизительно полудюжины звёздных систем, которые соли традиционно считали своими, станет не самым лучшим способом поспособствовать мирному процессу урегулирования.
А может быть и нет, ведь шанс на то, что Лига (независимо от того что именно случится с Филаретой) действительно пойдёт на попятный – сколько? Один из тысячи? И даже он предполагает необходимость пристрелить Колокольцева и поставить на его место кого-то хоть немного вменяемого!
Она скривилась ещё больше, вспомнив старый афоризм о коварстве природы времени. Лично она в глубине души была уверена, что противостояние с Лигой было далеко от завершения. Может быть на её уверенность повлиял личный опыт столкновений с такими людьми как Йозеф Бинг, Сандра Крэндалл и Дэмьен Дуэньяс? Она признавала это, но последнее не влияло на результаты её анализа. А если она права и главные боевые действия всё ещё впереди, то ей была ненавистна сама мысль о том, что она выжидает вместо того, чтобы быстро и решительно захватить инициативу пока противник не выстроил эффективную схему противодействия.
«Успокойся», – повторяла она себе вновь и вновь. – «Если что-то радикально не изменяется, ты и так, учитывая технический дисбаланс, не встретишь реального сопротивления ещё долгое время. Чёрт, вспомни что Завала творил на Сэлташе!»
«Это конечно верно, но…»
«Но это не означает, что они не попытаются сопротивляться – точно так, как они поступили на Сэлташе, чёрт побери – а если такое случится, то чтобы добиться своих целей ты окажешься перед необходимостью убить на чёртову тучу больше солли. А это встаёт тебе поперёк горла, не так ли?»
Она вздохнула, сделала очередной глоток кофе и приказала себе прекратить беспокоиться о том, что была не в силах изменить.
«Кроме того, пусть ты ещё не знаешь чем закончилось столкновение с Филарета, но всё же ты узнаешь об этом чертовски быстрее, чем любой солли поблизости! И когда настанет время ты всё ещё будешь иметь преимущество более короткой коммуникационной петли, лучшей разведки и стратегической инициативы. Если те ублюдки на Мезе не найдут какой-то способ снова всё испортить».
«Собственно говоря…»
Мягкий гул терминала прерывал её мысль, и она, приведя спинку кресла в вертикальное положение, потянулась к кнопке приёма.
– Да? Что случилось, Гвен? – Поинтересовалась она, увидев появившиеся на дисплее лицо Гвена Арчера.
– Извините, что беспокою Вас так поздно, миледи, – сказал Арчер, – но случилось кое-что, о чём Вам, возможно, интересно будет узнать.
– Что именно? – Прищурилась она.
– Только что в систему прибыл корабль с Мёбиуса, мэм. Это каботажник «Триады». Во время связи его хозяин заявил портовым властям, что он здесь, чтобы узнать удалось ли мистеру Анкенбранду найти поставщика для исполнения порученного ему контракта по закупке мяса.
– Но…? – Поторопила она, когда он сделал паузу.
– Но её казначей передал один из кодов предоставленных нам Анкенбрандом, мэм. Я думаю, что она хочет говорить с Вами.
* * *
– Вы знаете, – сказала Мишель три часа спустя, всматриваясь в лица своих старших офицеров на экране дисплея, – когда мы обсуждали ситуацию в Мёбиусе, я действительно надеялась, что мы будем иметь несколько больше времени – может быть, даже целую неделю – прежде чем на самом деле решать, что мы собираемся делать. Глупо с моей стороны, полагаю.
– Напоминает старые клише о дожде и потопе, Мэм, – согласилась Манминг.
– Мэм, я полагаю, можно утверждать, что от нас пока не требуется сиюминутного решения, – указал Оверстиген. – Я имею в виду, если бы мы действительно были теми, с кем они вели переговоры, это на добрых два или три месяца раньше, чем они предполагали нас вызвать и о чём говорил нам Анкенбранд.
