волков даже под солнцем.
– Кристофер тебе сказал это?
– Кристофер много чего говорит и делает, но я почти ничего не понимаю. Его время на исходе.
Берит вдруг ощутила себя маленькой и ничтожной. Захотелось разреветься, как девчонке.
– Господи, Ингри, – просипела она, – мне так его не хватает. Как будто часть меня наполнили тяжелым черным дымом. Я хочу жить, но хочу быть и с Кристофером, потому что знаю, что уже не смогу вернуться к прежнему миру.
Берит привалилась к Ингри, стиснула ее шею в объятиях и наконец-то разрыдалась.
– Скоро всё закончится, милая. Скоро всё закончится. Мы встретим прихвостней Зверя – людей ли, волков, – а потом разойдемся по любимым мужчинам.
– Обещаешь, Ингри?
– Он это обещает, Берит.
Ингри чмокнула всхлипнувшую девушку в макушку, и они продолжили смотреть на Лиллехейм, над которым всходило солнце и висело поразительное и страшное облако.
105. Последние дети Лиллехейма
Подъём на высоту шестисот метров дался их группке ценой нескольких истерик и почти что нескончаемого нытья младших засранцев экспедиции. Именно так Арне заклеймил завывавших детишек младше десяти лет. Младшие засранцы экспедиции. Главный же путешественник, каким Арне воображал себя, проявлял чудеса терпения и осмотрительности. Осторожно, здесь скользко! Внимание, дует ветер! Франк, прекрати портить воздух! Да, глупый ты Нурдли, воздух здесь чище, поэтому портить его не положено! И всё в таком духе.
Ингри оказалась права: если подниматься по тропе с широко открытыми глазами, то ничего не случится. Правда, мелкий засранец Карл на втором часу зацепился своей футболкой с Микки Маусом за ржавый поручень и заорал так, будто его пытался утащить орел.
Малый Шаг напоминала взбиравшуюся ввысь молнию. Влево, вправо, влево, вправо и так далее. Их группка напоминала запущенный, замедленный пинбольный шарик. И чертов шарик на многочисленных ножках тоже делал – влево, вправо, влево, вправо и так далее.
По мере подъема становилось холоднее, и все выудили из рюкзаков теплую одежду. Вернее, многие сделали вид, что ищут таковую, потому что к холоду никто не был готов. Однако август есть август – даже слегка охлажденный высотой, как мясо на тарелочке. Да, именно так они сейчас и выглядели – охлажденным мясом. И пинбольным шариком. И еще не пойми чем, что устало и готово развалиться.
Идти было невероятно жутко. Приходилось постоянно прижиматься к скале.
Арне не заметил, как опора исчезла из-под рук. Нащупал пустоту и едва не повалился. Огляделся. Впереди, насколько хватало глаз, простиралось изрубленное и вздыбленное скалистое плато. Среди трещин и отполированных ветром каменных макушек змеилась тропа, отмеченная металлическими флажками с облупившейся желтой краской. Срединная часть Малого Шага собственной персоной.
Арне никогда не бывал на вершинах Подковы Хьёрикен. Но вид подернутого дымкой Лиллехейма мало отличался от вида с Утесов Квасира. Не считая, конечно, дурацкого облака, душившего пейзаж исполинской тенью.
Они выбрели к наблюдательной площадке, оборудованной теми же одряхлевшими столами с лавками и двумя смотровыми биноклями, как будто здесь было на что пялиться. Солнце к этому времени выкатилось к полуденной отметке. Начинало припекать, хоть ветер и оставлял на коже холодные поцелуи.
Дэгни направилась к смотровому биноклю. На полпути остановилась и заявила:
– Нет уж, хренушки, меня уже тошнит от Лиллехейма.
– Всех девочек по утрам тошнит, особенно когда они дружат с мальчиками, – заметила Фрида. Она выглядела подозрительно бодро, будто весь подъём только и делала, что потягивала кофе.
Дети занимали места за столами. Многие клали разгоряченные головы на руки и закрывали глаза. Арне с раздражением отметил, что кое-кто из младших ждет какого-то угощения от старших. Видимо, за то, что они вообще одолели подъём. Он отмахнулся и вздрогнул, потому что смотровую площадку огласил вопль Андеша.
– Я же говорил! Говорил вам! Ветер волков ду-ул здесь! Д-дул!
Старший из братьев Нурдли тыкал указательным пальцем в выемку на бетонном покрытии площадки. На песке и грязи, что нанесли туристы за несколько лет, но так и не сумел выцарапать ветер, четко просматривались следы. Чересчур крупные. С большими когтями.
Волчьи.
– Они были здесь, – ахнул Франк. Он с испугом завертел головой. Потом спохватился и принялся успокаивать всхлипывавшего брата.
– Кто – они? – не понял Карл.
– Волки, – пояснила ему Стина.
Диму затрясло от ужаса.
– Мы должны покинуть это место, слышите?
– Ой, боже, дай хоть передохну́ть по-человечески.
– Арне, волкоголовые наведались сюда ночью! А может, и до сих пор где-то прячутся!
– Сейчас день, зануда!
– Ну так оставайся и молись солнышку, Петтерсон! – прошипела Дэгни. Она дернула Фриду за руку и потащила за собой. – Пошли, малышка, здесь нельзя задерживаться.
За ними поплелись Франк и Андеш. Остальные дети со стонами засеменили следом. Последним шел Арне. Он был зол, а еще он чертовски боялся за остальных. Ведь за командой нужен глаз да глаз, верно, пап?
Арне всхлипнул и понял, что его вполне устраивает роль замыкающего. Пусть только солнце и отец с матерью видят, как ему тяжело.
106. По ту сторону совести
Очнулась Диана от странной ломоты в пояснице. Ожидала увидеть стены их спальни, но вместо этого уперлась взглядом в небосвод, половину которого пожрало аномальное облако, ради которого она с семьей и притащилась в прокля́тый Лиллехейм. Диана лежала на мелких камешках, которые вполне могли устроить волчицу с густым мехом, но совершенно не подходили нежной женской коже.
В голове запустился безжалостный хоровод из кровавых картинок, на которых она, любящая жена, сперва предает мужа, а потом и любовника, сумевшего отыметь ее в разных обликах. Она хорошо послужила Сифграй. Теперь это имя казалось верным и точным – сулящим зверя внутри.
– Волчица-потаскушка, – произнесла она с горькой усмешкой. По щекам покатились слёзы, но Диана отказалась их смахивать.
До нее начала доходить другая ужасающая истина. Она, как и множество жителей Лиллехейма, находилась на каком-то каменистом плато. Под солнцем, в малопонятных сумерках, будто открылся пляж нудистов. Чуть левее виднелся край моря, что по-прежнему подбрасывало и гасило многометровые волны, казавшиеся с такого расстояния шальными горками из лазури.
– Подкова Хьёрикен! Господи, Подкова Хьёрикен!
Диана попыталась встать, но стыд вынудил ее присесть на корточки и обхватить себя руками. Большинство всё еще находилось в некоем подобии наркотического сна, тогда как другие с интересом на нее поглядывали. В трех метрах справа дрых один из братьев Рёд. Диана не помнила имени рыбака и приложила усилие, чтобы не кинуть любопытствующий взгляд на его промежность.
– Всё не так! Всё пошло совсем не так! – Диана наконец-то разрыдалась. И до того неумело, что в любое другое время обязательно бы рассмешила себя.
Берит Карсен, неугомонный сержант Лиллехейма, планировала отправить детей по тропе Малый Шаг, и, похоже, в этот самый момент последние из несовершеннолетних Лиллехейма шли прямо к ним в лапы.
Именно в лапы.
Диана посмотрела на свои ладони и идиотской улыбкой поприветствовала их трансформацию в когтистые конечности. В голове вспыхнула тошнотворная легкость, с которой она вчера бегала
