таращились друг на друга. Лукас находился с ними.
Не сговариваясь, они укрылись в остекленном кабинете, в котором находился пульт управления централизованным оповещением Лиллехейма. Это было глупо. Даже Андеш понимал это, о чём сразу и заявил в своей манере «Андеш говорит». Стёкла – плохие защитники от тел, способных в мгновение ока превратиться в оскаленные пули.
Этой ночью детям уже довелось посидеть взаперти – в просторном женском сортире. Правда, дверь там хлипкая, а еще пахло как в мужском. Так что никто не горел желанием еще разок набиться в вонючую бочку, облицованную кафелем.
Рассевшись на полу, дети вслушивались в грохот выстрелов. Самые младшие, вроде Фриды, понимали всё иначе – не как подростки. Младшие не осознавали, что взрослый и волк – одно существо, меняющее обличье по чужой прихоти. Им казалось, что из убитого волка непременно покажется живой человек. Их не разубеждали.
Но стоило последнему выстрелу стихнуть, как ужас показал себя с новой стороны.
Сперва завизжала Фрида, забившись в истерике прямо на руках Дэгни. К младшей Андерсен быстренько подключился любитель Микки Мауса по имени Карл. За ним к визгам присоединились Сандра Хоконсен и остальные, кому не исполнилось двенадцати.
Их перепугал Андеш. Точнее, его окровавленный рот, в котором он сосредоточенно орудовал плоскогубцами. Перед старшим из братьев Нурдли лежали три резца, вырванные из верхней челюсти.
– Сдурел?! Отдай сейчас же! – Франк накинулся на брата, но тот отпихнул его.
– Арне! Помогай! – выкрикнул Дима.
Они повисли на руках Андеша, пытаясь утихомирить его. Подлетела злая Дэгни. Звук пощечины больно ударил всем по ушам. Визги сейчас же прекратились. Разъяренная Дэгни выглядела так, будто могла поставить пощечины на конвейер.
– Ай, – сказал Андеш и с застенчивой, страшной улыбкой отдал ей плоскогубцы.
– Ты же не идиот, Андеш! Зачем ты это сделал?
– Спорное утверждение. – Арне с брезгливостью покосился на вырванные зубы.
Франк с тревогой в глазах обнял брата. Пальцы нащупали шрамы и принялись мягко массировать их.
– Отвалите от него! Он за вас, придурков, боится! Думает, что тоже ульфхеднаром станет, вот и ковыряет зубы потихоньку!
Лицо Дэгни залила краска. Она обняла Андеша с другой стороны.
– Прости. Больно?
– Андеш уже взрослый. А ветер волков кружит только взрослых. Я не хочу, чтобы Франк сделал горлом «ахкх-гх», а Арне ходил с пластиковой ногой! – Андеш заплакал, размазывая по лицу слёзы и кровь.
Подростки замолчали, пытаясь переложить шепелявое пророчество Андеша на понятный язык.
– Андеш, будешь так делать – умрешь. – Дима показал на его рот. – Выдирая зубы, можно сдохнуть от потери крови. Мне папа рассказывал. Он такое в книге описывал.
– Андеш не хочет умирать.
– А может, стоило бы? – прошептал Арне со зловещей ухмылкой. Захохотал, показывая, что шутит. – Пластиковая нога – это же круто, да? Буду в нее «Пепси» наливать!
В дверях кабинета показались Ингри и Берит. Обе – с изможденными лицами. Сержанта при этом зримо знобило. В руках они держали часть спальников.
– Всё закончено, – произнесла Ингри чужим голосом. Она передала спальники и добавила: – Сейчас принесем остальные. Будете спать в административной части.
– А вы?
– Боюсь, этой ночью мы с Берит не уснем, Арне.
Фрида неожиданно подняла руку, будто на уроке.
– Вы усыпляли злых собачек? – поинтересовалась она.
Берит одарила ее полубезумным взглядом. Сдавленно хохотнула.
– Ты права, маленькая Андерсен, мы их усыпили. И спать они будут мертвецким сном.
– Берит, прекрати, – шепотом попросила ее Ингри.
Они развернулись, чтобы уйти, но их остановил Дима.
– А где остальные волкоголовые?
– Они так и не появились, – ответила Ингри.
– Но почему?
– Видимо, у них есть дела поважнее, чем мы.
Оставшись одни, дети поделили спальники между самыми маленькими. В голове у подростков крутилась одна и та же мысль. Какое дело могло быть важнее, чем последняя молодая плоть Лиллехейма?
102. Гончие Сифграй
Над каменной поверхностью вскинулась рука, зацепилась. Затем показалась голова в шлеме и с абсолютно очумевшими глазами. Звездное горное небо выводило на изгибах шлема узоры вечного льда.
– Слава яйцам, господи ты боже мой! – Эллинг втянул себя на обрыв. Откатился от края, после чего с неуклюжестью протянул вниз руку. – Давайте, ребята, давайте. Вы должны это ощутить – как поет свободная задница, когда ее не терзают несколько часов кряду.
Следующим взобрался Рудольф. В его карих глазах были те же изумление и непонимание. Вот они только что торчали на том дрянном выступе, который теперь в кошмарах будет сниться, укрываясь от ураганного ветра, способного переломать тебе кости одним броском. А вот они уже карабкаются вверх, как зараженные бешенством мартышки. Ветер исчез так же противоестественно, как и появился, – внезапно.
– Господь милостивый, если это не какой-то оргазм, то я – деревянный мальчик.
Он упал на колени, уперся на локти и с наслаждением закряхтел. Вместе с Эллингом вытянул Кнута, лезшего последним.
– Чё-ё-ёрт! – простонал тот, бессильно распластавшись на камнях.
Перед группой раскинулись сплюснутые вершины Подковы Хьёрикен. Оставалось совершить марш-бросок протяженностью один километр и дать гравитации сделать свое дело, когда они будут спускаться к Лиллехейму.
Немного повозившись с карабинами, Эллинг отстегнул себя от страховочного троса и прислушался. Ему показалось, что в темноте что-то постукивает. И костяное постукивание приближалось, вынуждая мозг теряться в догадках.
– Что это? – спросил Рудольф. Он тоже отстегнулся от страховки и вынул из куртки пистолет. Встал на одно колено. Оружие уставилось в синеватую тьму. – Вы это слышите?
– К нам что-то бежит. – Эллинг ахнул, удивившись собственному выводу.
– Страховка! – проорал Кнут не своим голосом. – Пристегнитесь к страховке!
Но горный мрак не дал этого сделать. Он ощерился отблесками глаз и клыков, и из него выскочили десятки волков. Неестественно крупные звери молчали, напоминая страшных лохматых призраков.
Участь альпинисткой группы Мушёэна решилась за несколько секунд.
Рудольф открыл прицельный огонь, но после двух выстрелов принялся палить от бедра. Он успел отметить, что прикончил пару тварей, а потом его сшибли с ног и сбросили с обрыва. Вертевшаяся в воздухе фигурка, окруженная слетевшей следом сворой, продолжала стрелять. Молчаливо и упорно.
Пока Рудольф проживал свои последние мгновения, Эллинг сдернул с пояса ледоруб и ударил лохматого противника в голову. Стальной клюв пробил череп зверя за ухом и увяз там. Альпиниста дернули за ноги, и он грохнулся на камни. Показавшегося на миг затылка хватило, чтобы в него вцепились.
Как только угроза обрела очертания хищников, Кнут принял единственно верное решение. Он отступил к обрыву и соскользнул вниз. Страховка трассами боли перетянула его тело, когда он пролетел около двух метров. Над головой пронеслось несколько зверей, ослепленных яростью. Они с визгами ухнули вниз.
Кнут задрал голову, не веря собственным глазам. На обрыве сгрудились волки. Особей сорок. Они, скалясь, таращились на человека, и Кнуту на миг показалось, что они вообще не имеют глаз. Просто мохнатые черепушки, заполненный древней тьмой. А где-то всё захлебывался криком Эллинг, которого рвали на части.
– Господи, не ори ты так. Прошу, только не ори.
Болтаясь на тросах, Кнут
