Доктор присел за компьютер, потер переносье:
– Так… Что-то было… Действительно, я рентгенолога в ведомственной больничке подменял. И при чтении флюорограмм выявил несколько случаев патологии. Сделал описание снимков и передал их участковым врачам для дальнейшего обследования и уточнения диагноза. А вас, выходит, только теперь об этом известили?
Самохин скорбно кивнул.
– Ну что за головотяпство! – всплеснул руками Константин Павлович. – Впрочем, подобное отношение к больным в государственных органах здравоохранения, увы, не редкость. Но! – Он поднял указательный палец. – Я, любезный, привык к подобным вывертам отечественной медицины. А потому все достойное внимания храню либо здесь, – он указал пальцем себе на лоб, – либо здесь, – и ткнул холеный перст в экран компьютера. – Напомните ваше имя и фамилию, год рождения…
– Самохин Владимир Андреевич, родился в тысяча девятьсот сороковом году.
– Сейчас посмотрим, – кивнул обнадеживающе доктор и, повернувшись к монитору, ловко, как пианист, пробежал пальцами по клавиатуре. Серые кнопочки защелкали сухо, и на экране появился список фамилий. Самохин завороженно следил за ловкими, как у профессионального карманника, руками доктора. Череда фамилий сменилась картинками, в которых отставной майор, мало смыслящий в медицине, все же сразу распознал рентгеновские снимки легких. Доктор увеличил один из них во весь экран и удовлетворенно откинулся на спинку кресла, крутнувшись, развернулся лицом к Самохину.
– Нашел! Вот я какой молодец, – похвалил врач сам себя. – Не поленился тогда, ввел ваши данные в компьютер! Казалось бы, что за нужда? А вот и пригодилось! Вэрба волант, скрипта манэнт, что в переводе с латыни означает – слова улетают, написанное остается. Но, Владимир Андреевич, подтверждаются худшие опасения. Вот, смотрите…
Доктор взял со стола золотистую, наверняка дорогую, как и все в его кабинете, авторучку, ткнул кончиком в изображение.
– Это, извольте убедиться, средняя доля правого легкого. И в центре мы с вами видим отчетливое затемнение округлой формы.
Самохин, напрягая глаза, таращился старательно на экран, тщетно силясь рассмотреть в переплетении белых и черных теней что-либо, а доктор увлеченно тыкал золотой авторучкой во что-то, одному ему видимое и понятное, вещал, будто экскурсовод на выставке абстрактной живописи.
– А вот вторичные признаки – здесь и здесь. Срединная тень за счет увеличения лимфатических узлов расширена…
– Рак, что ли? – не выдержав, прервал непонятное пояснение Самохин.
Доктор оторвался от экрана, бережно положил авторучку на стол и грустно кивнул:
– Увы, голубчик…
Самохин смотрел сосредоточенно на экран, сопел, набычившись, но не видел ничего, кроме черного пятна на рентгеновском снимке. Потом, кашлянув, сказал:
– А я, вроде бы, и не чувствую ничего… Надо же, как бывает! Ну что ж, спасибо, доктор, что просветили… Пойду я, пожалуй, прощайте. За визит кому заплатить?
– Э-э, нет, Владимир Андреевич, от меня так не уходят, – встрепенулся доктор. – Ишь, что удумал – прощайте! Все еще только начинается!
– Что – начинается? – изумился Самохин.
– Борьба, голубчик! Борьба за жизнь. Вы ж не в заурядную больницу обратились, где пациентов, особенно с таким заболеванием так и норовят отфутболить – чтоб статотчетность не портили. Нет, золотой вы мой. Мы еще за вас повоюем! Мы еще одержим победу над фатальным недугом!
Самохин с некоторым сомнением покосился на воодушевленного доктора, но подниматься с кресла раздумал, поерзав чуть на вздыхающем под ним и как-то неприлично пшикающем при каждом движении мягком сиденье.
– Вам, Владимир Андреевич, – продолжил между тем доктор, – предоставляется сейчас право выбора. Вы, если не ошибаюсь, отставной военный?
– Майор, – угрюмо кивнул Самохин.
– Так вот, буду говорить с вами откровенно, как с человеком, безусловно, мужественным, – доктор стал серьезен, слова произносил веско, пристально глядя в глаза пациенту. – Я могу передать распечатку с вашими данными в онкодиспансер. Уверен, что диагноз злокачественного новообразования в легких с метастазами в лимфатические узлы, печень, другие жизненно важные органы подтвердится. Что вас ждет? Коридоры диспансера, забитые обреченными больными, замордованный нищенской зарплатой и потому равнодушный к чужой беде врач, отсутствие эффективных медикаментов, устаревшая аппаратура. И как итог подтверждение печальной статистики – выживаемость больных раком легких составляет жалкие проценты – не более трех. Но есть и альтернатива! – Доктор опять поднял палец-восклицательный знак. – С моей помощью бороться с раковым недугом и победить!
Самохин смотрел на завораживающий палец доктора и боялся дать разгореться затеплившейся вдруг где-то глубоко в груди, может быть, там, где угнездилась зловредная опухоль, надежде.
– Вы у меня далеко не первый пациент с подобным диагнозом, – ободряюще улыбнулся Константин Павлович. – И во всех случаях, я особо подчеркиваю – во всех, когда больной шел на полный контакт, доверял безгранично мне, целителю, следовало полное выздоровление. Стопроцентный положительный результат! Это не чудо, не мистика, а искусство врачевания, причем вполне научно обоснованное. Я могу продемонстрировать вам заключения местных и даже столичных профессоров, подтверждающих после всесторонних клинических исследований выздоровление моих пациентов, страдавших самыми сложными, запущенными формами рака. Однако лечебная работа подобного рода, я бы сказал, штучная и не может быть применена в массовой практике. И потому, чтобы не создавать ажиотажа, не вселять напрасной надежды во всех страждущих, помочь которым, увы, мы не в силах из-за ограниченных ресурсов, я и мои коллеги не афишируем особо свою деятельность.
Самохин слушал завороженно и чувствовал, как спадает с плеч горькая тяжесть беды. Есть, есть, оказывается, на свете кудесники-доктора, обитающие в таких вот неприметных для глаз большинства закутках, творят там свои чудеса, но – для немногих. И так случилось, что среди избранных оказался и он, простой отставной майор, которых несметно прозябает сейчас по стране, забытых всеми, невостребованных безвременьем, а ему, надо же, повезло!
Однако, недоверие – профессиональное качество старого опера – свербило, кололо остро иголочкой, не давая расслабиться блаженно в предвкушении счастливого избавления от недуга.
– А… чем вы лечите? – смущаясь собственной подозрительности, полюбопытствовал все-таки Самохин.
– Резонный вопрос, – нисколько не обиделся доктор. – Мой метод уникален и рассчитан на активизацию всех защитных сил организма. Что такое рак? Медицине давно известно, что злокачественные клетки периодически образуются в теле любого человека. Причем, вполне вероятно, такие ошибки случаются тысячи раз в течение суток. Но в здоровом организме иммунная система немедленно реагирует на этот процесс и мгновенно уничтожает брак, подобно тому, как отторгается и уничтожается организмом всякое проникшее в него чужеродное тело. Так вот, установлено, что злокачественные опухоли развиваются у людей, чья иммунная система подавлена. Вы понимаете, о чем я? – вскинулся вдруг доктор, не отпуская взглядом, словно на коротком поводке придерживая собеседника.
– Д-да. В общих чертах, – с готовностью подтвердил Самохин и даже уточнил для убедительности: – Я читал…
Доктор снисходительно кивнул.
– Прекрасно! Так вот. Неполноценность иммунной системы, отвечающей за функции защиты организма, может быть обусловлена разными причинами. Биологическими – старением, например, психологическими – стрессом либо внешними факторами – радиацией, химическими веществами, вирусами – той же ВИЧ-инфекцией. И мы для начала попытаемся определить первопричину.
– Курю я, – виновато развел руками Самохин.
– Не в этом дело, – пренебрежительно отмахнулся врач. – Курят миллионы людей, я, например, тоже. Но рак поражает далеко не всех. А вот стрессовые ситуации в вашей жизни наверняка присутствовали. Вы кем служили?
– В зоне. Оперативником, – неохотно признался майор.
– Жена, дети есть?
– Была… дочка. Маленькой умерла. А два года назад – жена.
– Вот видите! – всплеснул руками доктор, будто радуясь приключившимся с пациентом несчастьям. – Конечно же стресс! Вот вам и первопричина беды!
– И… что? – с надеждой посмотрел на него Самохин.
– Мой метод направлен на оздоровление иммунной системы и организма в целом, – увлеченно разъяснил Константин Павлович.
Самохин кашлянул в ладонь, представив обосновавшуюся в его легких штуку, похожую на речного рака, шевелящего злобно зубчатыми клешнями. Поежился, плотнее притерся к вздохнувшему сочувственно креслу, полюбопытствовал:
