Не давай-ко Вичи сыну Лазурьевицю:
Он придаст-де тибе да тут скору смерть!»
Отправ(и)лса Данило сын Игнатьевич;
Ехал Данило по цисту полю,
По тому роздолью по шырокому.
135. Приежжал-де Данило ко синю морю;
Скакал ёво конь да за синё морё, —
Перескоцил етот конь да на Буян-остроф.
Ехал по Буяну, славну острову,
Спустил-де Данило веть он ско́куна, —
140. Наскакал он зверища-кабанища.
Спустил-де Данилушко рёвуна, —
Обревел он зверища-кабанища,
Стаёт тот зверищо пот сырой дуп.
Подъежжа́л-де Данило из-за сыра дуба,
145. Накинывал орканы волосяныя —
Приудергал зверища-кабанища.
Поехал Данило во свое место.
А-й кабы ехал Данило по цисту полю, —
Настрецю Вича́ да сын Лазурьевиць.
150. Сохо́дит Вича́ да со добра коня,
Поклоняицсе Данилу до сырой земли:
«Уш ты ой еси, Данило сын Игнатьевиць!
Да поехал-де я на место ратноё,
Да поехал на побоищо на смёртноё, —
155. Забыл-де фсе доспехи богатырския:
Дай-ко-се мне-ка палки буёвоей,
Дай-ко мне копья да брусоминьскоё,
Дай-ко мне-ка сабёлки востроей!..»
Закрыцял-де Данило громким голосом:
160. «Уш ты сукин сын, Вича да сын Лазурьевиць!..»
Да поехал Данило по чисту полю
Ко тому-де ко городу ко Киеву,
Ко тому-де ко князю ко Бладимёру.
Приежжал-де Данило на шырокой двор, —
165. Выходил-де Владимер стольнекиефьской,
Выходили и многи кня́зи-бо́яра.
Говорыл тут веть княсь да стольнекиефской:
«Уш ты ой еси, Олёшенька Поповиць млат<д>!
Ты бери-тко-сь зверишша-кабанишша,
170. Уведи ты зверишша во своё место!»
Кабы взял-де Олёшка зверища-кабанища, —
Поскоцило зверишшо-кабанишшо,
Здёрнуло Олёшу со резвых ё(го) нок<г>,
И вырвалса зверишшо-кабанишшо,
175. Убежало зверишшо во цисто полё.
Данило говорыл да таково слово:
«Уш ты батюшко Бладимёр стольнекиефьской!
Ишша это веть ноньце — не моя вина!»
Да поехал Данило к молодой жены,
180. К душечки Настасьи к доць Викулисьны;
Приехал Данило к шыроку двору, —
Да стрецяёт его да молода жена,
Душецька Настасья доць Викулисьна:
Подходила к ёму да поблизёшенько,
185. Покланялась ему да понизошенько,
Снимала ёво да со добра коня.
Брала-де ёво да за праву руку,
Да вела-де ёво да во светлу грэдьню,
Да садила ёво да за дубовой стол,
190. Наливала ему цяру зелёна вина,
Не велику, не малу — полтора ведра,
Подносила Данилу сыну Игнатьевицю.
Прымал ефту цяру единой рукой,
Выпивал ефту чару к едину духу.
195. Наливала Настасья во фторой након
И подносила ету цяру во фторой након.
Брал Данило единой рукой,
Выпивал-де Данилушко к едину духу,
Да стал тут Данилушко навеселе.
200. Говорила тут Настасья доць Викулисьня
Тому-де Данилу сыну Игнатьевицю:
«Приедут от Бладимёра скоры послы
И будут тибя звать дак на почесьён пир,
Ты не езди, Данило, без молодой жоны!»
205. Приежжали к Данилушку скоры послы,
Зовут де Данилушка на поцесьён пир.
Да стал тут Данилушко срежатисе
С душенькой с Настасьей доць Викулисьней;
Выходили они да на шырокой двор,
210. Да садились они дак на добрых коней,
Да поехали ко князю ко Бладимёру.
Заежжали они да на шырокой двор,
Соходили они да со добрых коней.
Стрецяли его слуги-ти верныя,
215. Провожали Данила во светлу гредьню.
Заходил-де Данило во светлу гредьню,
Садилса за столы да за дубовыя,
Садилса Данило во своё место.
Да пошол тут пир веть у князя навеселе.
220. Был тут старый казак Илья Муромець,
Был тут Добрынюшка Микитиць млад,
Был тут Олёшенька Поповиць млад.
Они сидели — рибята — во своих местах,
Говорили Владимёру таково слово:
225. «Отвести етого Вицю да во цисто полё, —
226. Придать ему ноньце да скору смерть!»
253. Бой Добрыни с Дунаем
А-й кабы три года Добрынюшка-та стольницял,
Кабы три года Добрыня прыворотницял,
Кабы цяшницял, ложницял-де двенаццэть лет,
На тринаццэто летико гулять пошол.
5. Он шол-де Добрыня на конюшын двор
Да уздал-де седлал да коня доброго,
Накладывал седёлышко церкальскоё
Да поттегивал двенаццэть тугих потпругоф,
Тринаццату тенул церес хрибетьню кость
10. Он не для-ради басы, дак ради крепости —
Ради того-де опору да богатырьского.
Лёкко-скоро с(ка)кал он на добра коня.
Да поехал Добрыня во цисто полё.
Да не видели поески богатырьское(й);
15. Тольки видели: ф поле курева стоит,
Курева-де стоит, дак дым столбом валит.
Он ехал, Добрыня, по цисту полю, —
Настре́цю ёму ницего не слуцилосе.
Он выехал на горы на высокия,
20. Да на те-де на шоломя окатисты;
Соходил-де Добрыня со добра коня,
Вынимал-де он труп<б>ку подзорную
Да смотрел на фсе стороны цётыре вдаль;
Да смотрел-де Добрыня ко синю морю:
25. У синя-де моря да у Хвалынсково
Там стоит-де во полюшки церён шатёр.
Лёкко-скоро скакал он на добра коня,
Поехал Добрынюшка ко церну шатру.
Приежжал-де Добрыня ко церну шатру,
30. Соходил-де Добрыня со добра коня:
Стоит веть боцька з зелёным вином,
На боцьки братынецька сиребрена.
Брал ету братынецьку сиребрену,
Нацедил-де Добрыня зелена вина, —
35. Выпивал-де Добрыня к едину духу;
Нацедил-де Добрыня во фторой након —
Выпил за здравьё богатырьскоё;
Нацедил-де Добрыня во третей након —
Выпил за смелос<т>ь богатырьскую.
40. А стал тут Добрынюшка навеселе.
Заходил тут Добрынюшка во церён шатёр, —
Стоит тут кроватка слоновых костей,
Слоновых-де костей, дак зубья рыбьёго;
На кроватки перыноцька пуховая;
45. На перыны одеяло церна соболя,
Того соболя было заморьского;
Лёжат ти подушецьки тижолые,
Выходил-де Добрыня ис церна шатра,
Да гледел тут Добрынюшка на церён шатёр, —
50. На шатре была подрези подрезаны,
Глубокия потписи потписаны:
«Да хто-де приедёт к моему шатру,
Жывому-де назат дак не
