калики по цисту полю,
Во ту-де пору да и во то времё
Бладимёр стольнекиефской срежалса во цисто полё:
Извощицьком Добрынюшка Микитиць млад,
35. На запятоцьках Олёшенька Поповиць млад.
И едут они дак по цисту полю,
Стрецяют калик дак перехожыих,
Поклоняецьсе Бладимёр стольнекиефской:
«Уш вы здрастуйте, калики перехожыя!
40. Куды едите́ да куды правитесь?»
Отвечали калики перехожые:
«Мы пошли ноньце браццы в Ёрусалим-град
Господу Богу помолитисе,
Во Ёрдане реке дак окупатисе,
45. На плакуне-травы дак окататисе».
Говорыл тут Владимёр таково слово:
«Уш вы ой есь, калики перехожыя!
Спойте-тко-сь мне-ка нонь еленьской стих!»
Тут-де калики не ослышылись:
50. Фсе копьиця в землю испотыкали,
А на копьиця сунки исповешали
(Сунки их были рыта бархата,
Да подсуноцька были хрусьцятой камки!).
Говорыли калики перехожыя:
55. «Да как ноньце петь еленьской стих?
Ф полкрыка петь, али во весь нам крык?»
Отвечал тут Владимёр стольнекиефской:
«Хотя спойте-ко мне-ка ноньце ф полкрыка».
Да запели калики еленьской стих:
60. Только мати-земля дак пошаталасе,
В озёрах вода дак сколыбаласе,
На поле трафку заилеяло*;
Увалилса Добрыня со сижоноцьки,
Падал Олёша со запятоцёк.
65. Не мог тут Бладимёр сижуци сидеть,
Да не мог тут Бладимёр лёжуци лёжать,
Только мог тут Владимёр слово молвити:
«Уш вы полно-ко петь да нонь еленьской стих!..»
Остановились калики да перехожыя;
70. Фсе копьиця в руки они по́брали,
На плеци-де суноцьки исповешали,
Распрошшалисе со князём со Владимёром.
Говорыл тут Владимёр таково слово:
«Приворацивайте ко мне дак хлеба-соли исть,
75. Хлеба-соли-де исть да пива с мёдом пить, —
Хоть миня дома ноньце не луцилосе,
Отправит там кнегинушка Опраксия!»
Пошли-де калики перехожыя.
Состыгаёт их ноценька темная;
80. Приворацивали они да ф стольней Киеф-грат,
Заходили ко князю на шырокой двор,
Подходили под окошецько под косисцято,
Попросили они милостиню Христа ради.
Услышила кнегинушка Опраксия,
85. Отворяла окошецько косисьцято,
Сама говорила таково слово:
«Уш вы ой еси, калики перехожыя!
Добро жаловать ко мне да хлеба-соли исть
И прикрыцьсе от ноценьки от тёмное!»
90. Тут-де калики не ослышились:
Заходили на крылецико на красноё,
Заходили они дак во светлу грэдню,
Цю́дну де образу помолилисе, —
Крест-от кладут да по-писаному,
95. Поклон-от ведут да по-ученому;
Поздоровались с кнегинушкой Опраксией.
Садила кнегинушка за поцесьён стол;
Отпоила она дак откормила их,
Прикрываёт от ноценьки от темноей.
100. Заводила Михайла Михайловиця
Да во ту-де во спальню княженеськую.
Повалились ребята опоцеф дёржать.
Во ту-де во ноценьку во темную
Подходила кнегинушка Опраксия
105. Ко тому жа Михайлу Михайловицю,
Сама говорыла таково слово:
«Уш ты ой еси, Михайло Михайловиць млат!
Здайсе на прелести на женския,
Влюбисе во кнегинушку в Опраксею!..»
110. Отвечаёт Михайло Михайловиць млад:
«Уш ты ой еси, кнегинушка Опраксия!
Не здамсе я на прелести на женския:
Да кладёна у нас заповедь великая!»
Отходила кнегинушка Опраксия.
115. Прыходила кнегинушка во фторой након,
Говорыла сама да таково слово:
«Уш ты ой еси, Михайло Михайловиць млад!
Здайсе на прелести на женския,
Влюбисе ф кнегинушку в Опраксею!..»
120. Говорыл тут Михайло Михайловиць млад:
«Я скажу-де дружыноцьки хороброе,
Ты полуцишь, кнегинушка, великой стыд!..»
Отходила кнегинушка Опраксия,
Она брала братынецьку сиребрену,
125. Клала-де ф суноцьку хрусьцятой камки
Тому-де Михайлу Михайловицю.
Проходила тут ноценька темная.
По тому-де утру, утру ранному
Становились калики перехожыя,
130. Омылисе свежой водой ключе́вою,
Помолилисе они да чудным образам,
Фсе копьяця в руки-де побрали,
На плеци как сунки исповешали,
Поблагодарыли кнегинушку Опраксию,
135. Выходили калики на шырокой двор
Да пошли они из города из Киева.
Идуцись*-де калики по цисту полю[192],
Да из да́леця-дале́ця да ис циста поля
Прыежжаёт Владимер стольнекиефской,
140. Прыежжаёт да он да на шырокой двор,
Заходил-де да во светлу грэдьню.
Стрецяёт его кнегинушка Опраксия,
Хватилась братынецьки серебреной,
Сама говорила таково слово:
145. «Уш ты батюшко Владимер стольнекиефской!
Нацевали у мня калики перехожыя,
Не унесли ли они братынецьки серебреной?..»
Говорыл тут веть княсь да таково слово:
«Поежжай-ко, Олёшенька Поповиць млат,
150. Ты спроси-тко калик да ты перехожыих!»
Тут-де Олёшенька не ослышылса:
Побежал-де Олёшенька на конюшын двор
Да уздал-де, седлал да коня доброго;
Лёкко-скоро скакал он на добра коня.
155. Да поехал Олёшенька во цисто полё
Настыгати калик да перехожыих.
Настыг он калик да перехожыих,
Сам говорыл он да таково слово:
«Уш вы ой еси, калики перехожыя!
160. Нацевали у князя у Владимёра, —
Увезли вы братынецьку сиребрену!..»
Тут-де калики не ослышылись;
Остановились они да на цистом поле,
Хватали Олёшеньку Поповиця,
165. Штаны у его Олёши приоттыкали,
Долонями по жопы принахлопали,
Спровадили Олёшеньку в воз<в>ратной путь.
Поехал Олёшенька в воз<в>ратной путь
Ко тому-де ко городу ко Киеву,
170. Ко ласкову князю ко Владимеру:
«Ишше я говорыл им таково слово:
“Не унесли ли братынецьки сиребреной?..” —
Тому они калики не варуют,
Идут-де калики по цисту полю».
175. Говорыл тут Владимёр таково слово:
«Уш ты ой еси, Добрынюшка Микитиць млад!
Поежжай-ко-се ты да во чисто полё,
Настыги-тко калик да перехожиих,
Подъедь-ко-се к им да потихошенько,
180. Спроси-ткось ты их дак ты ладнёшенько!..»
А тут-то Добрыня не ослышылса:
Да бежал тут Добрыня на конюшын двор,
Он уздал-де седлал да коня доброго,
Выводил-де коня да на шырокой двор,
185. Лёкко-скоро скакал да на добра коня,
Поехал Добрынюшка во цисто полё.
Да завидял Добрынюшка во цистом поле
Тех-де калик да перехожыих;
Подъехал он к им да потихошенько;
190. Соходил-де Добрынюшка со добра коня,
Кланелса-де им
