минутку между двумя встречами, чтобы отправить ей сообщение. Сожаление тяготит мой измученный разум.
Вдалеке процессия, наконец, приближается, медленно двигаясь по склону утеса.
Молли садится на пустой стул рядом со мной, ее глаза угрюмы после утомительного дня, и я передаю ей носовой платок из нагрудного кармана моего костюма.
Чарльз Бенбарт сидит в инвалидной коляске рядом со сценой с двумя медсестрами. На него накинуто огромное одеяло, защищающее от пронизывающего ветра. Его пожилое тело дрожит. Я надеюсь, что его сегодняшнее присутствие означает, что Джоанна нашла время, чтобы решить их проблемы, прежде чем она скончалась.
Звук множества стоящих тел быстро сменяется голосом пожилой женщины, стоящей перед толпой.
— Когда мне было семнадцать лет, Джоанна преподала мне важный урок, которым я хочу поделиться с вами сегодня. — Женщина поправляет очки, прежде чем продолжить чтение с карточки. — В разгар своей юности она сказала мне, что мир, который мы хотим создать, требует железного внешнего вида и бесконечного источника надежды, потому что никому не будет дела до нашей прекрасной планеты, нашего дома, пока не станет слишком поздно.
Молли содрогается от рыданий, и я кладу на нее руку, поддерживая подругу.
Голос женщины растет, волны эмоций прорываются через каждое слово. — Джоанна, я обещаю, что все мы здесь не забудем заботиться. Мы не будем сопротивляться предстоящим вызовам. Мы не запятнаем влияния вашей решимости на мир, который остается здесь, ожидая, пока мы возьмем бразды правления в свои руки.
В конце концов, цинизм Джоанны привел к ее падению, поскольку она думала, что ORO нельзя спасти. Что мы не смогли повлиять. Самое важное, что я усвоил за последние два месяца, это то, что она ошибалась. Джоанна вдохновила множество людей поверить во что-то большее, чем они сами.
Ее привилегия исказила ее понимание влияния, которое она создала, отказываясь признать, что устойчивость ORO не должна исходить от ее собственных рук. Вместо этого ORO просуществовала бесчисленное количество лет, потому что другие верили в миссию Джоанны.
Мы все собрались вместе, чтобы оказать долгосрочное влияние, и каждый из нас внес свой вклад в общую картину.
Я никогда не чувствовал большей гордости за то, что являюсь частью команды. Мои юридические дни были наполнены изоляцией и глупой иерархией, которая лишала меня сообщества на работе.
Моя прежняя карьера крала у меня выходные, как те, что были у меня с Эйвери, и держала меня на расстоянии вытянутой руки от людей, которые мне небезразличны. Я смог оставить это позади, с головой погрузившись в мою новую работу.
Джоанна упустила из виду, какое влияние на самом деле оказали ее действия, и я отказываюсь делать то же самое. Когда я стою здесь и наблюдаю, как один за другим говорят о влиянии, которое она оказала на их жизнь, я вспоминаю, почему я присоединился к ORO.
Это из-за таких людей, как Молли, которые никогда не дрогнули в худшем из ада Джоанны, безжалостно веря в женщину, посвятившую свою жизнь спасению океанов планеты.
Такие люди, как Мэтью, которые рисковали потерпеть неудачу, чтобы оставить после себя что-то значимое для будущих поколений.
Такие люди, как мой Эйвери, которые движимы чистой волей продолжать убеждать других отстаивать то, что правильно в мире, даже когда большинство из нас едва может отвести взгляд от самих себя, чтобы заботиться о чем-то еще.
Джоанна создала поколение тех, кто возьмет на себя ее борьбу.
И я буду стоять рядом с ними.
Мемориал подходит к концу, и гости расходятся по своим машинам или отдают последний долг.
Я провожу Молли до ее машины и возвращаюсь в отель, не в силах сейчас выдержать трехчасовую поездку в город.
— Ты уверен, что не хочешь, чтобы тебя подвезли обратно? она спрашивает.
— Мне действительно не помешала бы прогулка.
— Я знаю, что тебе будет тяжело слышать то, что я собираюсь сказать, но постарайся позволить себе погоревать хотя бы день. Молли открывает дверцу машины и садится в нее. — Я приму звонки и подготовлю объявление для твоего генерального директора…
— Молли, спасибо, — говорю я, прежде чем она запускает себя по спирали заданий. — Отдохни, а утром наверстаем упущенное.
Я прощаюсь в последний раз с несколькими людьми на парковке, начиная долгий путь обратно в отель, когда вижу ее .
Эйвери сидит на капоте машины, прижав ноги к груди, и что-то ищет в толпе машин. На ней толстый вязаный свитер и темные джинсы. Я мгновенно успокаиваюсь при одном лишь ее виде. Страх сменяется желанием заключить ее в свои объятия, сливая нас в одно целое.
Когда ее глаза, наконец, останавливаются на мне, ее лицо озаряет усталая улыбка. Именно в этот момент, с соленым воздухом, развевающим ее волосы, и этим преданным взглядом, не отводящим от меня взгляда, все наконец встает на свои места.
Это ты, Эйвери. Мои собственные слова эхом отдаются в моей голове, и я никогда не был так уверен в истине.
Я провел большую часть своей взрослой жизни, упуская более глубокие связи. Я предпочел свою карьеру поиску чего-то значимого. Выживать только за счет любви, которую делила со мной моя семья, и спешки моего переутомленного образа жизни. Но я никогда не пытался найти кого-то, с кем можно было бы разделить свою жизнь.
Теперь я понимаю, что это не потому, что у меня не было времени на любовь.
Но просто то, что я никогда не встречал любви, которая была бы похожа на нее .
Любовь, которая пахнет так же, как после пробежки. Любовь, которая изгибает бровь, когда ей любопытно. Любовь, чей характер нарастает, как буря. Любовь никогда не держала меня во власти: желала, желала, нуждалась.
До нее.
Она соскальзывает с капота машины и садится на место водителя, наклонившись туда, где стою я.
— Садись, — говорит она.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ЭЙВЕРИ
Мои пальцы бегают по песчаному песку. Лука сидит рядом со мной у береговой линии, волны приносят к нашим ногам густую белую пену с каждым взмахом волны. Он не отклонялся от моего поля зрения с тех пор, как мы вышли из арендованной машины, я приехала сюда, чтобы увидеть его.
Три часа, проведенные за рулем, плетясь по прямому шоссе, дали мне достаточно времени, чтобы довести до совершенства признание в своих чувствах к нему, которое я планировала сделать, когда приехала. Но теперь, когда мы вместе, я дрейфую под шум зубчатых волн, не в силах собрать воедино слова; они неуместны внутри меня, как разбросанные плитки Scrabble.
Пальцы Луки
