мнению, существует некая продуманная кампания по дискредитации культуры и ее деятелей. Об этом он заявил на чрезвычайном внеочередном заседании Секретариата СТД России, призвав своих коллег не политизировать ситуацию, но разобраться в ней по существу. Он говорил от своего имени, но уверен: в данном случае замечательный артист и прирожденный лидер, некогда удивительным образом сыгравший В.И. Ленина в спектакле О. Ефремова по пьесе М. Шатрова «Так победим!», выступал от большинства своих товарищей по искусству. Можно, конечно, не вдаваясь в подробности, с ходу опровергнуть подобное заявление лидера театрального сообщества, сославшись на гипертрофированную эмоциональную возбудимость представителей актерского цеха.
Но дело не только в так называемом «деле Серебренникова», втягивающем в свою орбиту все новых «фигурантов», которых до судебного приговора правильнее считать добропорядочными коллегами. Но и в агрессивном, на поверхностный взгляд искусственно нагнетаемом контексте. Во избежание неверных толкований скажу сразу: уверен, что никакой «линии Кремля» здесь нет. Пишу это, как говорят дипломаты, в личном плане, высказываю свое собственное суждение, которое мне кажется верным. Хотя бы потому, что я достаточно хорошо знаю своих уважаемых коллег, которые занимаются культурной политикой. Было бы наивно думать, что кто-то из серьезных людей во власти заинтересован в конфронтации с деятелями культуры.
Но речь не об истине, а об ощущениях деятелей культуры. Вновь повторю вполне банальное, что перед законом все равны. Точно так же все равны и перед средствами массовой информации. Но не стоит забывать (и это тоже общеизвестно), что художники, какими бы победительными они ни выглядели на телеэкранах, люди хрупкие, рефлексирующие по поводу и без повода острее, чем прочие смертные. При всей профессиональной привычке к публичности, они, как правило, оберегают пространство своей частной жизни – личной и творческой. Подлинные мастера предпочитают высказываться в своих произведениях, а не в популярных ток-шоу. Разумеется, всегда есть исключения, но они лишь подтверждают правила. К тому же следует помнить слова Талейрана: язык дан человеку для того, чтобы скрывать свои мысли.
Могут сказать, что театральное – и в целом сообщество деятелей культуры выступает в защиту своих коллег по чисто корпоративным соображениям. Из-за опасения, что каждый из них может оказаться на месте Серебренникова и его сотоварищей. Не стану отбрасывать этот мотив – все мы знаем, как непросто, педантично соблюдая действующее законодательство, сделать порой самое нехитрое дело. И как сложно создать театральный спектакль или кинофильм. Ведь не зря кардинал Ришелье вполне беззлобно утверждал: «Дайте мне шесть строчек, написанных рукой самого честного человека, и я найду в них то, за что его можно повесить».
Ощущение того, что деятели культуры как бы лишены права на презумпцию невиновности, безусловно, не прибавляет им творческого энтузиазма. А когда размеры заработной платы ведущих мастеров культуры становятся достоянием гласности и публичного обсуждения, то, естественно, у людей, чьи доходы в разы, а то и на порядок меньше, возникает твердое ощущение, что их кумиры нечисты на руку. Можно, конечно, сказать, что во всем виноваты СМИ, но ведь кто-то – использую слово М.С. Горбачева – подбрасывает эту первичную информацию. Понятно, что по Основному Закону нашей страны мы живем в социальном государстве, но давно уже не социалистическом. А потому «партмаксимум», как это ни обидно для кого-то, давно уже перестал быть гражданской добродетелью. Отдельным людям искусства платят немалые деньги за их уникальный талант, за их исключительность, которая доставляет радость десяткам миллионов их почитателей. Поверьте, счет таким художникам в нашей – как и в любой другой – стране идет на единицы. А многотысячный отряд работников российской культуры живет скромнее своих коллег из системы образования или здравоохранения. И это обстоятельство должно быть в центре внимания в большей степени, чем иные проблемы.
Важно понимать, что культура и люди, ее создающие, вовсе не нахлебники, непонятно почему претендующие на народные деньги. Не разрушители нравственности, а творцы, расширяющие наши представления о мире, создатели новых смыслов. Необходимо вывести, наконец, культуру и искусство из унизительного пребывания в сфере услуг, где она приравнена к парикмахерским и прачечным. Поверьте, я не имею ничего против парикмахеров и работников прачечных!.. Но художественное творчество влияет не на чистоту сорочек – оно призвано очищать человеческие души! Неужели так трудно уловить различие?
…Едва собрался направить эти заметки в редакцию, как обнаружил новое обращение Н. Поклонской по поводу оскорбления чувств верующих и заявление К. Райкина о необоснованных проверках его театра, которые, по его мнению, связаны с его сравнительно недавним выступлением по поводу чиновничьей цензуры. Ничего нового, но подумать есть о чем.
Ноябрь 2017
Флейты водосточных труб
Со школьных лет помню, что Октябрьская революция раскрепостила творчество масс. Причем не только социальное, но и художественное. Сколько раз я повторял слова о великой утопии, которая вдохновила (и вдохновляет!) мастеров культуры, расширяющих границы творчества, мечтающих о преобразовании человека и мира, устремленных к небесным горизонтам неведомого, но справедливого и прекрасного будущего.
Эта магическая мифология земного рая на земле увлекала вовсе не прекраснодушных глупцов, но людей, вполне искушенных в жизни и в искусстве. Какие имена! Маяковский, Мейерхольд, Шостакович, Есенин, Эйзенштейн! Можно не расставлять инициалы – гении в них не нуждаются! Революция отталкивала сиюминутной жестокостью, но покоряла величием перспективы: Блок, Горький, Станиславский, Вахтангов, Таиров, Малевич, Белый, Брюсов, проклиная кровавое лихолетье военного коммунизма, видят в ней своего рода чистилище, предшествующее великой прекрасной эпохе. Прекраснодушный романтизм К.С. Станиславского раскрывается в полной мере, когда читаешь его режиссерские пометки к задуманной им постановке байроновского «Каина», – около имен главных персонажей фамилии большевистских лидеров: Ленин, Троцкий…
Понятно, что до сей поры деятелей российской культуры делят на тех, кто принял революцию, и тех, кто ее не принял. Одних – уничтожили большевики, другие отправились в вынужденную эмиграцию. Творчество «у бездны на краю» одних увлекло в эту самую бездну, других, переживших периоды мессианского подъема, научило эквилибристике.
И через 100 лет после российского Октября, перевернувшего не только нашу страну, но и весь мир, – революция 1917 года рассматривается как высшее благо для искусства, проторившее новые дороги в будущее. Этот подход преобладает на всех крупнейших выставках, посвященных столетнему юбилею, от экспозиции в Королевской академии художеств в Лондоне до масштабной визуальной рефлексии на темы пророчества Велимира Хлебникова в Государственной Третьяковской галерее под названием «Некто 1917-й». Но что же на самом деле Октябрьская революция дала великому русскому искусству? И что безвозвратно отняла у него?
Всемирно-историческую роль нового русского искусства определили произведения, созданные во второй половине XIX и в первые десятилетия XX века. Это вовсе не умаляет
