Я вытираю мокрые глаза, чувствуя, что мой гнев иссяк. Мы никогда не могли долго злиться друг на друга. Мама не позволяла нам. Не стоит слишком часто оглядываться назад, иначе пропустишь то, что впереди, — слышу, как она говорит, цокая языком.
Несмотря на обещание не высовываться, я решаю еще раз навестить Джейми. Я надеваю одно из скучных коричневых платьев миссис Слоан и повязываю шляпку.
Раздается стук в дверь. Я подкрадываюсь к двери, почти не дыша.
— Эй? Есть кто-нибудь? Это Эйприл Харт. Не бойтесь. Я бы хотела поговорить с вами.
Это та американка, что прикрыла мою Мадам Сижу на стапель-палубе. В голове звенит тревожный звоночек. Я ни за что не стану отвечать на стук.
— Вы — Валора Лак, не так ли?
Я съеживаюсь от испуга. Должно быть, она запомнила мое имя еще на трапе. С таким же успехом она могла бы начать бить в латунный колокол, висящий на марсовой площадке. Особенно учитывая соседство с мистером Исмеем.
— Вы там, мисс Лак?
Пока она не назвала моего имени в третий раз, я рывком распахиваю дверь.
— Миссис Слоан. Чем могу помочь?
Шелк оттенка лайма облегает стройную фигуру мисс Харт, подчеркнутую ярко-синим поясом, сидящим низко на бедрах. Головная повязка с единственным павлиньим пером удерживает на месте ее короткие локоны. Какое простое и в то же время дерзкое украшение для волос. В руках она держит саквояж из кожи какой-то рептилии, вероятно, одного из тех монстров-аллигаторов, живущих в Америке.
С невозмутимым выражением благородного лица она протягивает руку и поднимает мою вуаль.
Я отшатываюсь.
— Как вы смеете!
— О, я много чего смею.
Она улыбается. Глаза ее мерцают, как два кусочка янтаря, ловящих тем больше света, чем дольше в них вглядываешься. Она проходит в каюту со своим саквояжем с таким видом, словно садится в поезд. Следом вплывает запах ее сигарет и чего-то мускусного. Она осматривается.
— Мило. Весьма по-имперски. Однако сама я предпочитаю более современный стиль. Собирает меньше пыли. Очевидно, ни одна женщина не приложила здесь свою руку.
Я закрываю дверь и поспешно следую за ней.
Она скользит по каюте, как лиса, выдвигая ящики комода, заглядывая в гардероб.
— Вы весьма умело лазаете. Как ваши конечности приобрели такую гибкость?
— Я могу чем-нибудь вам помочь, мисс Харт? — спрашиваю я, пытаясь быть вежливой, несмотря на то что мое лицо все еще горит от разоблачения. Она знает мой секрет. Она легко может уничтожить меня. Неужели лиса пришла добить слабую дичь?
Она смотрит, как я обмахиваю шляпкой пылающее лицо.
— Валора, пожалуйста. Не волнуйтесь. Я сохраню ваш секрет. Но взамен хочу попросить вас о маленькой услуге. — Отставив в сторону саквояж, она поднимает вазу с табаком и принюхивается. — Неплохо. Но, на мой взгляд, слишком много смолы.
Я прислоняюсь к туалетному столику, провожая ее одним только взглядом. Чего она может хотеть от нищей вроде меня?
— У вас прекрасная фигура.
Она отрывает взгляд от содержимого сундука миссис Слоан, чтобы подмигнуть мне.
— М-моя фигура?
— О, да. Пропорциональное сложение, сильные конечности, хорошая осанка. Идеально для «Дома Июля».
Я тут же вскидываюсь.
— Я не из таких девушек.
Она смеется, и этот теплый звук напоминает аплодисменты.
— А это и не такой дом. «Дом Июля» — это мой дом моды от-кутюр. — Она достает одно из самых унылых платьев миссис Слоан, оливково-зеленое с пышными оборками, и ее лицо искажает гримаса.
— От чего у вас мода?
— От? А, вы про высокую[203]. — Очередной всплеск аплодисментов. — Haute couture означает «высокая мода» на французском.
Меня начинает немного утомлять эта женщина, которая идет куда угодно и берет то, что хочет.
— Я бы хотела, чтобы вы носили платья моего дома. — Она проводит руками по лифу своего платья и поворачивается. — Будет весело.
Я фыркаю.
— Я тут стараюсь не высовываться.
Вместо обиды на ее лице вспыхивает насмешливая ухмылка.
— В такой-то вуали? Вы притягиваете взгляды, хотите этого или нет. С таким же успехом можете предстать перед людьми.
— Я не планировала расхаживать туда-сюда. В конце концов, я скорбящая вдова.
Эйприл проводит рукой по кушетке, а затем растягивается на ней.
— Миссис Слоан наверняка женщина состоятельная, раз уж получила такую каюту, а вы, я полагаю, ее горничная. Но почему здесь нет ее самой? — Ее глаза округляются. — Вы убили ее?
— Конечно нет. Она… скончалась, если вас так это интересует. Чуть больше недели назад.
— Ага. Так вы, стало быть, воровка.
— Нет! То есть не намеренно. Мы уже отправили багаж.
— Хм-м. А брата вы нашли?
— Да, — отвечаю я с гримасой.
Она вздергивает бровь.
— Надеюсь, он оценил ваше желание встретиться с ним.
Я резко откашливаюсь. Она определенно слишком дерзкая. Но и слушать умеет тоже. Почему я все это ей рассказываю? Я не хочу быть частью интриг этой женщины. Мне и без того хватает проблем.
— Признаюсь, нет. А теперь, если не возражаете, мне пора идти.
— Значит, вы все-таки будете расхаживать.
— Не так, как вам бы этого хотелось.
— Я не прошу многого. Просто надевайте мои наряды всякий раз, когда собираетесь на выход. — Подтянув к себе саквояж, она устраивает его на кушетке и щелкает застежкой. — Это вкуснятина, как любите выражаться вы, британцы. Греховно роскошные и элегантные. Они заставят вас почувствовать себя королевой.
— Я собираюсь проводить в каюте девяносто девять процентов времени.
— Весьма в этом сомневаюсь. Девушка, взбирающаяся по цепи крана так же легко, как натягивает чулки, вряд ли сможет долго просидеть взаперти.
Она поднимает жемчужно-белое платье из крепдешина. Англичане любят все китайское — шелк, чай, фарфор, — кроме самих китайцев. Передняя вставка на платье вручную расписана журавлями и расшита крошечными бусинами, отражающими свет. У меня рот открывается, словно у рыбы, выброшенной на берег. Это самое волшебное платье из всех, что я когда-либо видела.
— Вы сами сделали это?
— Сама. Журавли на удачу. Это ваш дневной наряд на завтра. Потрогайте.
Осторожно, словно журавль может улететь, я прикасаюсь пальцем ко вставке на платье. Отличная ткань кажется прохладной и гладкой под моим горячим пальцем.
— Я придумала идеальное платье для вашей встречи с капитаном.
Я отдергиваю палец.
— Что за встреча?
— У всех есть возможность встретиться с капитаном. Для вас это будет важный момент. Все будут смотреть. Не беспокойтесь, вам пришлют приглашение.
Как будто именно это меня и беспокоило.
— Н-но почему вы сами не можете демонстрировать собственные наряды?
— Лучший способ продавать творения — позволить другим делать это за тебя. Я пытаюсь создать шумиху вокруг своей линейки, но в одиночку мне это не под силу. Это выглядело бы странно.
Она хмурится, видя мои черные ботинки, сшитые на мужчину с маленьким размером ноги и явно нуждающиеся в хорошей чистке. Разложив платье с журавлями на кровати, она достает из своего саквояжа пару изысканных коричневых лодочек с ремешками, за которые и подвешивает их на пальце.
— Никто не воспринимает американских дизайнеров всерьез. — Она закрывает саквояж, пристраивая туфли сверху. — Все, что им нужно, — это Люсиль, и неважно, что ее излишне вычурные «творения» больше всего похожи на клоунские наряды. Эти ее шляпки «Веселая вдова», сверх меры загроможденные садовыми обрезками, были просто чудовищны, резали глаз и мучили шею.
Должно быть, она говорит о леди Люси Дафф-Гордон, чьи наряды сейчас на пике моды. Я вспоминаю, как глаза миссис Слоан превратились в два блюдца, когда я сказала ей, что шотландский барон сэр Космо Дафф-Гордон и его жена будут среди пассажиров «Титаника».
— Скажем, вы могли бы стать Веселой Вдовой, как в той оперетте. Вы загадочная женщина в трауре, но даже скорбь не заставила ваше очарование потускнеть.
