Я снова их проверила, а затем еще раз, чтобы наверняка. Это не сон? Я только что выиграла пятьдесят миллионов долларов? Это казалось какой‐то шуткой. Я еще раз проверила название сайта – «Пауэрбол». И название билета – то же самое. Я выиграла в лотерее. Я только что выиграла пятьдесят миллионов долларов!
Изо рта вырвался крик, начавшийся в животе и поднявшийся к горлу. Казалось, он не принадлежал мне. Это был крик неподдельного счастья.
– Мэдди? – На пороге моей комнаты появилась мама: кеды уже надеты, но еще не завязаны. – Что случилось? Ты в порядке?
Я подпрыгивала, радостно взвизгивая. Похоже, она поняла, что я чему-то рада, потому что волнение сменилось улыбкой.
– Что на тебя нашло? О! – Она хлопнула в ладоши. – Ты поступила в Калифорнийский? – Она подпрыгнула пару раз, но я покачала головой. Мама замерла. – Дело не в университете?
– Я выиграла! – кое-как выдавила я, запыхавшись.
– Ты выиграла?
За ее спиной возник папа.
– Все в порядке? – спросил он.
– Я выиграла!
В комнату вошел брат, похоже, только что поднявшийся с постели:
– Что происходит?
– Она что‐то выиграла, – ответил папа.
– Где ты выиграла? – спросила мама.
– В лотерее «Пауэрбол»! Я только что выиграла пятьдесят миллионов долларов!
С маминого лица исчезла улыбка. Она выглядела озадаченной.
– Что?
Папа скрестил руки на груди и серьезно посмотрел на меня, будто я только что выдала какую‐то неуместную шутку.
– Ты раньше не играла в лотереи.
– Мне раньше не было восемнадцати.
Бо склонил голову набок и первым выступил вперед:
– Ты выиграла? Серьезно?
– Да! – Я показала ему билет.
Он схватил его и направился к моему открытому ноутбуку. С проверкой чисел он справился быстрее меня. Развернулся и закричал:
– И правда! Она выиграла!
Теперь родители окружили мой стол и тоже смотрели на сайт. Вскоре мы все начали скакать, тесно сбившись в круг.
– Как это произошло? – спросил папа, и мы на минуту затихли. – Когда ты купила билет?
– Вчера вечером. Думала, это станет забавным символом вступления во взрослую жизнь. – На самом деле я вообще ни о чем таком не думала. Просто пыталась что‐то доказать грубиянкекассирше. Нет, потрясающей кассирше. Теперь я ее обожала. Она стала моим самым любимым человеком на свете. – Я не ожидала, что выиграю.
Папа отрывисто хохотнул. Этот смех прозвучал немного странно, но я точно знала, что он чувствует.
– Это невероятно. Это невероятно, Мэдди!
– Знаю! – Пришлось еще пару раз подпрыгнуть, потому что мне было необходимо выпустить скопившуюся внутри энергию.
Папа снова засмеялся.
– Что мне теперь делать? Как их забрать? – спросила я.
– Не знаю, – ответил папа. – Но мы это выясним.
– Здесь есть инструкция, – произнес Бо, присаживаясь за мой стол. Он несколько раз щелкнул по сенсорной панели. – Ты должна отвезти билет в районный офис лотереи. Кажется, в Санта-Ане есть один.
– Это близко, – сказала я.
Мама просто стояла и не прекращая кивала. Может ли человека так сильно потрясти хорошая новость?
– Мам? Ты в порядке?
Она продолжила кивать. Папа обнял ее.
– Это отличные новости, Лори.
Она улыбнулась.
– Иди сюда, садись. – Папа довел ее за руку до моей кровати и усадил на краешек. – Ты так не переживай, ладно?
Она все еще молчала.
– Принесу воды, – сказала я. – Дыши глубже, мам. Это ведь хорошая новость?
Она посмотрела мне в глаза и улыбнулась.
Оказавшись одна на кухне, я припала к стойке и закрыла лицо руками. Я стала мультимиллионером. Всем нашим бедам конец. Вот оно, настоящее счастье, в этом я была уверена. И мама тоже это чувствовала, сидя на моей кровати, и не понимала, как на это реагировать. Скоро ей станет лучше. Всем нам станет лучше… лучше, чем когда‐либо.
Глава 9
МЫ ВЧЕТВЕРОМ – папа, мама, Бо и я – уже три часа сидели за кухонным столом, смеялись и шутили больше, чем за все восемнадцать лет моей жизни. Мама позвонила на работу и сообщила, что болеет, в центре стола лежали оставшиеся с моего дня рождения конфеты. Я не знала, от сахара мы блаженствовали или от жизни. Мы устроили игру под названием «Что бы такого купить на пятьдесят миллионов долларов?». Правила тут объяснять не надо. Сначала ответы казались вполне нормальными (самолеты, машины, дома), потом сменились нелепыми (страшные клоуны, заброшенные города-призраки, статуя каждого из нас в натуральную величину).
– Как думаете, сколько стоит нанять на день знаменитость? – спросила мама.
– Смотря какую, – ответил папа.
Я засмеялась:
– Уверена, они не сдают себя в аренду на день.
– Я бы себя сдал. Если бы был знаменитым, – сказал Бо. – Ставка была бы десять миллионов долларов.
– Никто не стал бы платить десять миллионов, чтобы провести с тобой день, – отметила я.
Он кинул мне в лоб кислую конфетку-драже.
– Теперь, когда ты можешь себе это позволить, именно столько я буду с тебя брать.
– Я буду платить тебе десять долларов в день.
– Заметано.
Я засмеялась. Мама вдруг посерьезнела.
– На что бы ты их потратила, Мэдди? Ты так и не сказала.
Разве? Я задумалась, а ведь и правда, идеи подкидывали только они.
– На университет, – ответила я. – Я заплачу за учебу в университете.
Теперь мне не надо было волноваться из‐за стипендии. Я так широко улыбнулась, что у меня заболели щеки.
– Как скучно, – сказал Бо. – Купи хотя бы самолет, чтобы туда добираться.
– Это деньги Мэдди. Не наши, – серьезно ответила мама. – Ей выбирать, как их тратить.
– Да, конечно, ее, – подтвердил папа. – И судя по нашим вариантам, как их истратить, их выиграл достойный человек.
Бо театрально закатил глаза, доел последнюю конфету и встал:
– Кажется, пора спать.
* * *
На следующий день в нашем доме продолжилось радостное возбуждение. Я почти не спала – просыпалась каждый час с мыслью, что это случилось не со мной. Утром родители разрешили не идти в школу, и мама взяла на работе выходной, чтобы вместе с папой отвезти меня в офис лотереи. Там мы сдали билет и заполнили бланки заявлений. Я выбрала единовременную выплату. Мне сказали, понадобится месяц или два, чтобы собрать мои деньги. После вычета налогов я получу чуть больше тридцати миллионов долларов. Я даже не знала, на что можно потратить такую громадную сумму.
По дороге домой я прокашлялась и сделала заявление:
– Знаю, вы сказали, что это мои деньги, а не ваши, но я хочу дать каждому по миллиону долларов. И Бо тоже. Также хочу расплатиться за дом и студенческие займы Бо, чтобы ему не пришлось искать работу, пока он доучивается.
Папа посмотрел на меня в зеркало заднего вида, а мама развернулась на пассажирском сиденье.
– Милая, возможно, тебе стоит посоветоваться с финансовым советником, узнать, что именно тебе надо предпринять до того, как ты их раздашь, – сказала мама.
– Как бы там ни было, я хочу сделать хотя бы это. И вы мне позволите, да ведь?
– Позволим? – спросил папа. – Тебе теперь восемнадцать. Это твой выбор.
– И я его сделала.
Мама потянулась к моей руке. Я взяла ее ладонь, а она сжала мою.
– Это очень щедро с твоей стороны, Мэдди, – произнесла она хрипло.
– Да, спасибо, – добавил папа. – Это снимет с нас большое бремя.
Об этом я и мечтала.
– И с Бо тоже. Это изменит его жизнь, – сказала мама.
Я на это надеялась, потому что мне казалось, нам не хватало крупных перемен. Мама повернулась к дороге, потянулась к папе и положила ладонь на его колено. Он тут же накрыл ее своей, убрав руку с руля. Я улыбнулась. Отличное начало.
* * *
Вернувшись домой, я остановилась у двери Бо. Шел двенадцатый час утра, но он, наверное, еще спал. Я тихонько постучалась, но ответа не последовало. Снова постучалась. Не дождавшись ответа, я повернула ручку. Дверь со скрипом открылась, и я вошла. Включила свет. Бо заворчал и прикрыл глаза. На тумбочке стоял пузырек с лекарством от простуды.
– Ты заболел? – спросила я.
Он пробормотал что‐то нечленораздельное.
– Бо. – Я потрясла его за плечо. – Проснись.
– Что? Чего тебе?
Я подняла лекарство. На дне большого пузырька остался всего сантиметр фиолетовой жидкости.
– Ты заболел? – снова спросила я.
– Что? Нет. Оно помогает мне заснуть. Можешь выключить свет?
Я подчинилась.
– Можно с тобой поговорить?
– А разве не это ты сейчас делаешь?
– Смешно. Не будь идиотом, а то не получишь подарок.
– Какой подарок?
– Слушай, знаю, мама вчера сказала, что эти деньги мои…
Бо сел и потер глаза.
– …но я хочу с тобой поделиться. Хочу дать тебе миллион долларов и расплатиться с твоими займами.
Бо подтянул к себе колени и уткнулся в них носом. Я не видела его лица, но надеялась, что таким образом он выражал свою радость. По тому, как тряслись его плечи, я даже подумала, что он плачет. Но в комнате было темно, и мои глаза, возможно, обманывали меня, потому что он поднял голову, и я увидела на его лице улыбку.
