Однако Раскин не оценил по достоинству его юмора и не подмигнул в ответ. Маргарита вернулась тут же к своему утюгу и энергично принялась за дело. Второй парень облокотился на один из ящиков, явно предпочитая посидеть немножко с пакетом кукурузных хлопьев.
– Какой еще Минский? – сердито проговорил Раскин. – И вообще, откуда вы взялись? И, может быть, вы скажете мне наконец, что это за ящики?
– Вы Дэйвид Раскин?
– Да, это я.
– И ваша фирма называется “Даракс Фрокс. Дамское платье”?
– Да.
– Значит, товар ваш доставлен по нужному адресу, принимайте, сэр.
– Какой еще товар?
– А вот этого я уже никак не могу знать. Мы занимаемся только доставкой. А насчет товара мы ничего не знаем. Да вы посмотрите надписи на ящиках, там должна быть проставлена фирма-отправитель.
Раскин пригляделся к четкой надписи, сделанной крупными буквами на одном из ящиков.
– Здесь сказано “Бумажные изделия Сандхерста, Новый Бедфорд, штат Массачусетс”. – Раскин недоуменно почесал затылок. – Никакой компании Сандхерста я не знаю. Понятия не имею, где этот Нью-Бедфорд. И что здесь может быть?
Экспедиторы не торопились уезжать. Энергично работающая утюгом Маргарита представляла собой весьма привлекательное зрелище.
– А почему бы вам не вскрыть один из ящиков и не посмотреть? – предложил наконец первый экспедитор.
– Да и в самом деле, вскройте один из ящиков, – поддержал его второй.
– А можно? – спросил Раскин.
– Конечно, можно. Товар адресован вам, так почему бы вам его не посмотреть.
– Верно, – поддержал его напарник.
Раскин занялся вскрытием картонной упаковки. Оба экспедитора, присев на краешек его стола, не сводили глаз с энергично работающей Маргариты. Наконец Раскину удалось справиться с одним из тугих шпагатов, стягивающих упаковку, и дело пошло быстрее. Он порвал бумажную ленту, на верхней крышке коробки и внутри обнаружил множество более мелких коробок, похожих на те, в которых продается обувь. Вытащив одну из них, он поставил ее на стол и снял крышку.
Коробка была доверху набита конвертами.
– Конверты? – не поверил своим глазам Раскин.
– Да, конечно же, это конверты, – подтвердил первый экспедитор.
– Вот видите, все в порядке, – сказал второй.
– Конверты? Но кто мог заказать?.. – Раскин внезапно оборвал себя. Вытащив из коробки один из конвертов, он повернул его к себе лицевой стороной и стал разглядывать фирменную надпись. На конверте четким шрифтом было напечатано:
Дэйвид Раскин.
“Свободные помещения”, Авеню 30 апреля, Айсола.
– Вы что, решили открыть магазин на новом месте? – спросил первый экспедитор.
– Убирайте это все отсюда, – сказал Раскин. – Я ничто не заказывал.
– Нет уж, простите, мы не можем позволить себе такое, мистер. Да к тому же вы уже распечатали...
– Уберите это отсюда, – повторил Раскин и, сняв трубку, принялся набирать номер.
– Вы куда звоните? – спросил второй экспедитор. – Фирме-отправителю?
– Нет, – отозвался Раскин. – Я звоню в полицию.
* * *
Сегодня вечером Тедди Карелла встретила своего мужа с работы тоже в халате. Он поцеловал ее прямо на пороге их огромного дома и не оценил ее наряда, пока они вместе не вошли на кухню. И только там, удивленный царящей в доме тишиной, непривычной для половины седьмого вечера, и вдобавок смущенный тем, что на Тедди туфли на высоком каблуке и роскошный шелковый халат – его любимый халат, – он, оглядевшись, спросил:
– А где дети?
Руки Тедди пришли в движение, и он получил беззвучный ответ: “Дети спят”.
– А Фанни?
Языком знаков она напомнила ему: “Сегодня четверг”.
– Ах, да, сегодня у нее выходной, – тут только он все понял, однако сделал вид, что еще не разгадал ее намерения. Он даже притворился, что не замечает бутылку вина в холодильнике, которую, надо сказать, сразу же разглядел, едва она открыла дверцу, чтобы достать дыню. Он сделал вид, что не замечает и многого другого: ни той особой женственности, с которой передвигалась сегодня Тедди, ни так любимого им тонкого и всепроникающего аромата духов, которыми она надушилась перед его приходом, ни того, как она подкрасила глаза – эти огромные глаза, такие выразительные и прекрасные, – отметив, правда, про себя, что губы она оставила ненакрашенными и как бы готовыми для поцелуев. Все это он как будто и не заметил.
Он вошел в ванную комнату, чтобы умыться, а потом снял кобуру вместе с револьвером и положил их в верхний ящик туалетного столика в спальне. Затем надел свежую сорочку, не забыв бросить снятую в контейнер для грязного белья, и только после всего этого снова спустился вниз. Тедди накрыла столик на веранде. Свежий ветерок, легко проникая сквозь оплетенную виноградными лозами ограду, игриво приподнял полы халата и обнажил благородный изгиб ее ног. Но она не торопилась оправить подол.
– Угадай, с кем я сегодня столкнулся? – сказал Карелла, но тут же сообразил, что Тедди сидит спиной к нему и не видит движения его губ, а значит, и “не слышит” его. Он легонько похлопал ее по плечу, она обернулась и первым делом посмотрела на его губы. – Угадай, с кем я сегодня столкнулся, – повторил он.
Глаза ее привычно следили за движениями его губ. Только так она, глухонемая от рождения, могла “услышать”, а вернее, увидеть каждое его слово. Она вопросительно подняла брови. Иногда ей приходилось прибегать к языку знаков, чтобы передать мужу свои мысли, но бывали ситуации, когда для разговора обращаться к такому “формальному” языку не было необходимости: чуть заметного изменения выражения лица, прищуренных глаз, а иногда и просто выразительного взгляда оказывалось достаточно. Пожалуй, в такие моменты она больше всего ему и нравилась. Лицо ее было прекрасно: овальной формы, с белой нежной кожей, огромными карими глазами и полным чувственным ртом. Волны иссиня-черных волос удивительно гармонировали с цветом глаз этого совершенного явления природы, которое в обычной жизни звалось Тедди Кареллой и целиком принадлежало ему. Она вопросительно подняла брови и тут же перевела глаза на его рот, ожидая ответа.
– Клиффа Сэведжа, – сказал он.
Она удивленно склонила голову чуть набок, на лице ее отразилось недоумение. Потом она пожала плечами и отрицательно покачала головой.
– Сэведж. Репортер... Беспощадный. Ну, припоминаешь?
Она тут же вспомнила, лицо ее сразу оживилось, руки торопливо запорхали, задавая один вопрос за другим. “А что ему было нужно? Господи, сколько же лет прошло с той поры? Ты помнишь, что тогда натворил этот дурак? Стив, мы ведь тогда еще не были женаты. Помнишь? Мы были тогда так молоды...”
– Подожди, не тарахти, ладно? – сказал Карелла. – Этот кретин распсиховался и пришел устраивать скандал за то, что я разослал фотографию для опознания убитого во все газеты, кроме его паршивой газетенки. – Карелла довольно усмехнулся. – Я знал, что этот самовлюбленный подонок сразу же полезет на стенку. И он завелся с полуоборота. Ну и психовал же он! А знаешь, что я думаю, дорогая? Мне кажется, что он так до сих пор и не понял, что он тогда сотворил. До него так и не дошло, что тебя могли убить.
Карелла сокрушенно покачал головой.
Суть дела заключалась в том, что несколько лет назад Сэведж-Беспощадный напечатал в своей газете заметку, в которой довольно прозрачно намекалось на то, что детектив по имени Стив Карелла рассказал своей невесте Теодоре Франклин о том, кого он подозревал в совершении целой серии убийств, жертвами которых были исключительно полицейские. К тому же Сэведж сообразил напечатать в газете адрес Тедди, и убийца пришел прямо к ней на квартиру. Тогда Тедди просто чудом избежала смерти.
“Ты помнишь?” – повторила она языком жестов, и тут на лице ее вдруг появилось выражение такой глубокой печали, что Карелле сразу же припомнились слова, которые она сказала до этого: “Мы были тогда так молоды...” Он не понял в тот момент Тедди, но сейчас порывисто обнял ее и притянул к себе.
Она беспомощно прильнула к нему, как будто дожидалась этих сильных рук весь день. И вдруг он с удивлением обнаружил, что она плачет.
– Эй, подружка, что это с тобой? – сказал он. Но она продолжала всхлипывать, уткнувшись лицом в его плечо, и поэтому не видела, что он говорит. Ласково погладив ее густые, пышные волосы, он чуть откинул ее лицо и спросил, уже глядя в глаза: – Что это с тобой?
Она только покачала головой.
– Замучена скучным бытом? – спросил он снова.
Она не ответила.
– Скучно жить затворницей в четырех стенах?
Она снова не отозвалась.
– Тебе захотелось жизни, полной романтических приключений? – Карелла помолчал. – Так все-таки в чем дело, дорогая? Послушай, у тебя глаза растеклись по всеми лицу, а ведь ты наверняка потратила на марафет чуть ли не весь день.
