— И чудесно! — воскликнула сиятельнейшая княжна и, скользнув смущенным взглядом по моему лицу, неожиданно предложила: — А давайте танцевать, Иван!
— Не знаю, получится ли у меня, — стушевался я. — Мне не приходилось видеть, как у вас танцуют…
— А как везде! — выпалила она игриво и взяла меня под руку. — Хотите пригласить меня на вальс?
— Пожалуй, — кивнул я.
— Тогда пригласите!
— Приглашаю!
Улыбающиеся, мы вышли на середину зала. Ваал с фужером в руке наблюдал за нами из-под мохнатых бровей. Его взгляд, казалось, насквозь прожигал душу. Но я решил не обращать на него внимания.
— Вальс для прекрасной госпожи Вариньи и ее кавалера! — во всю глотку выкрикнул кто-то, и в ту же секунду полилась чарующая музыка.
Мы закружились в танце. Варинья перемещалась легко, как на крыльях, и увлекала меня за собой. Гости стояли вокруг нас и хлопали в ладоши.
Жаль, вальс быстро закончился, музыка стихла. Потом под гром рукоплесканий мы снова подошли к столам. Ее сиятельство пожелало со мной выпить. Зенон наполнил фужер шампанским и с учтивым поклоном подал Варинье. Я налил себе «Посольской» и по старой привычке машинально сунул пустую бутылку под стол. Девушка с изумлением проследила за моими движениями.
— Оставлять пустую тару на столе — не к добру! — пояснил я, смутившись.
— Что это вы себе налили, Иван? — спросила Варинья, когда я взял в руку свой фужер. Мне показалось, что она принюхивается.
— Водку! — пожал я плечами. — Простую водку.
— По-моему, это такая гадость! — княжна смешно сморщила носик. — А почему вы не пьете шампанское?
— У меня от него икота! — ляпнул я.
Девушка непринужденно рассмеялась:
— Ну, раз так, пейте свою водку! — и поднесла свой фужер к моему. — Хорошо танцуете, Иван!
— А вы просто летаете, как вольный ветер! — с воодушевлением заметил я.
Комплимент девушке понравился, она улыбнулась и потупила взор.
— Выпьем, Иван!
— Выпьем, ваше сиятельство!
Мы, а за нами Зенон, Ариадна, Афанасий и все остальные осушили свою посуду.
Уделив моей персоне еще немного времени, Варинья начала извиняться:
— Простите, Иван, но мне нужно обойти гостей.
— Конечно, — вздохнул я и, приложив руку к сердцу, проникновенно взглянул девушке в глаза. — Спасибо вам за танец и компанию за столом.
Она дотронулась до моей руки, затем сделала несколько шагов в сторону, но вдруг остановилась и, повернув голову, тихо спросила:
— Вы не сердитесь, что я вас потревожила?
— Что вы, ваше сиятельство! — замотал я головой. — Я очень польщен вашим вниманием!
Она удовлетворенно кивнула и, вскинув голову, лебедем поплыла среди платьев, мундиров и костюмов. А я сказал Зенону:
— Очаровательная девушка!
— О да! — горячо откликнулся он.
Ариадна шутливо погрозила ему пальцем и весело напомнила:
— Милый, я рядом!
— Я не забыл! — засмеялся он и обнял ее за талию.
Вскоре Ваал в сопровождении семенящего Домиана чинно прошествовал по залу к лестнице и удалился. Пир пошел горой. Захлопали пробки шампанского, зазвучала легкомысленная мелодия мазурки, зазвенел женский смех, вздыбились к потолку хмельные возгласы. Я уже чувствовал себя в приличном подпитии и понимал, что больше, как на один фужер водки, меня не хватит. Поэтому не спешил пить, развлекаясь беседой с Зеноном, Ариадной и миловидной, слегка полноватой женщиной — женой командира пятого легиона.
Через полчаса генерал, не привлекая внимания дам, увлеченных разговором, шепнул мне на ухо:
— Тебе, кажется, уже пора. Наверху заждался Устин.
— Раз пора — значит, пора! — согласился я.
Улучив момент, мы отправились искать Ираима. Женщины как раз обсуждали наряд какой-то Теолоппы.
Через полчаса переодетый в свою одежду вместе с генералом я выскользнул из битком набитого гостями дворца.
…Наверху уже сгущались сумерки. Устин, опершись спиной о ствол дуба-великана, безмятежно посапывал, изо рта у старика торчала давно погасшая трубка.
— Прощай, Иван! — молвил генерал и по-приятельски похлопал меня по плечу.
— Прощай, Зенон! — я тоже хлопнул его по плечу.
Развернувшись, он споро зашагал прочь — к мраморной трапеции.
— Ну, как, повеселился? — спросил Устин, пробудившись и позевывая во весь рот.
— И неплохо, дедушка! — ответил я и помотал головой, прогоняя хмель.
— Ну что ж, покурим и в путь! — старик принялся неспешно набивать трубку.
Я присел рядом с ним и достал сигарету.
Где-то поодаль, в зарослях ивняка, самозабвенно щебетал соловей.
Все воскресенье я посвятил набрасыванию плана будущей повести. И даже написал черновик первой главы. Спать улегся далеко за полночь.
…А в понедельник после планерки, не выспавшийся и уставший, сел в редакционную «Ладу», и Сергей повез меня в онкологию.
Елена Алексеевна, которую я разыскал в отделении, сразу пригласила меня в кабинет. По ее тону и грустному взгляду я понял: новости неутешительные.
— Предварительный диагноз подтвердился, — произнесла она, прикрывая дверь.
Я присел на кушетку и, опустив голову, ожидал разъяснений. Но докторша медлила. Она нервно перебирала на столе какие-то бумаги.
— У Маши, значит, дела совсем плохи? — спросил я, надеясь, что Елена Алексеевна опровергнет мое предположение. Хотя внутренне я был готов и к самому худшему.
— Да, — негромко, но твердо ответила она, поправляя сползающие на нос очки.
— Это конец?
Елена Алексеевна вздохнула:
— Последняя надежда — хирургическое вмешательство. Но… — она помолчала, — я совсем не уверена, что операция поможет… В общем, очень слабая надежда все же есть.
— Маша ведь так молода, неужели ничего нельзя сделать? — мне вдруг стало муторно. Сотни молоточков застучали в висках, а сердце поползло куда-то в живот. Оно сползало, сползало и замерло там, обдавая внутренности жаром.
— Что я могу сказать, дорогой вы мой? — горестно улыбнулась Елена Алексеевна. — Болезнь не щадит никого. В том числе и тех, кого мы любим. Она часто убивает самых дорогих людей… У Сташиной рак прогрессирует прямо на глазах. У нее обострились боли…
— Когда операция? — спросил я, еле ворочая языком.
Докторша неопределенно пожала плечами.
— Нужно еще переговорить со Сташиной и ее родителями. А потом решим… Тянуть, конечно, ни в коем случае нельзя.
Пошатываясь, я вышел из кабинета врача и направился в Машину палату.
Но дорогу мне у самого ее порога заступила крепкая молодка в белом халате.
— Вы куда, простите?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
