что паломничество состоялось: они ведь побывали в другом мире. А что не ступили на планету, так это детали. Сделайте все, как надо, Маади, и мы вернем вам баб, живых и здоровых. Ну, а если плохо выполните задание… да что я, право, буду вам расписывать? Вы же сами человек неглупый.
Иоанн Фердинанд отнесся к идее Аддарекха скептически.
– Это бессмысленная затея! Не может такого быть, чтобы на Земле продавались наши музыкальные инструменты.
– Но ведь какие-то инструменты здесь продаются, – шитанн мыслил с оптимизмом. – Наверняка есть похожие. Настроишь, как надо, и будешь играть.
Мересанец высокомерно фыркнул. Они шагали по заснеженной улице, и у него мерзли щеки. Сегодня во всех посольствах был выходной, они могли бы спокойно сидеть в номере и греться. Но Аддарекх в их связке – главный, и если ему в голову что-то втемяшилось, бери ноги в руки и прись за ним.
Шитанн толкнул дверцу, и где-то наверху переливчато зазвучал колокольчик, оповещая о приходе потенциальных покупателей. Аддарекх хмыкнул. Вроде большой город, столица, а магазинчик – будто деревенский.
– Чем я могу вам помочь? – растерянно заулыбалась рыженькая девушка.
Аддарекх не стал говорить о том, чем она на самом деле могла бы ему помочь. При взгляде на рыжую лапочку ужасно захотелось крови. Первая группа, хоть пари заключай, не пьет и не курит. Он сделал над собой усилие и сказал о другом:
– Нам музыкальный инструмент нужен.
– Ну, тогда вы пришли по адресу, – развеселилась она. – Поздравляю. У вас есть мысли о том, что это должен быть за инструмент? Или вам все равно? Взвесить пару килограммов музыкальных инструментов?
– Такая штука, – сосредоточился Аддарекх. – Со струнами. Которые дергают пальцами.
– Балалайка, гитара, гусли, домра, – стала перечислять девушка. – Лютня, арфа…
Взглянув на гигантскую конструкцию, напоминающую станок для сушки белья, Иоанн Фердинанд отрицательно замотал головой.
– Милая, нам эти названия ничего не говорят, – Аддарекх прервал рыженькую. – Нам бы посмотреть.
Она подвела их к прилавку и широко повела ладонью – дескать, выбирайте.
– Узнаёшь что-нибудь? – у Аддарекха от обилия разнообразных деревянных штуковин с натянутыми вдоль и поперек струнами разбежались глаза.
– Конечно, нет, – проворчал Иоанн Фердинанд. – Я же говорю, имрань не так устроена. Она звучит в другом диапазоне, понимаешь? – он грустно постучал пальцем по гарнитуре.
– Ну и ладно, будешь в своем наушнике играть, – Аддарекх не видел беды. – Заодно и я послушаю. Давай, попробуй что-нибудь.
Он взял с витрины первый попавшийся инструмент и сунул Иоанну Фердинанду. Тот приладился так и этак, щипнул струну и душераздирающе вздохнул.
– Не нравится? На вот еще.
– Эта неудобная! – воспротивился он.
Девушка, с любопытством наблюдавшая за ними издалека, подошла.
– А вы опишите, каким оно должно быть, чтобы вам было удобно.
Мересанец поколебался.
– Я играю сидя, а инструмент придерживаю двумя руками. Резонатор лежит на коленях. Одной рукой зажимаю струны, другой дергаю. Есть у вас что-нибудь такого типа?
Рыжулька отошла в угол и вернулась с чем-то напоминающим древнее оружие, крупноватым, на взгляд Аддарекха. Указала Иоанну Фердинанду на кресло, подала инструмент длинным грифом-стволом в левую руку, резонатором-прикладом в правую. Он переложил наоборот. Подергал струны, покривился, стал подкручивать.
– Инструмент настроен, – возразила продавщица.
Он мотнул головой, продолжая перестраивать струны, время от времени дотрагиваясь до гарнитуры и морщась.
– Струн слишком много, – сказал.
Девушка развела руками.
– Снимите лишние.
Мересанец скрутил самую толстую струну. Примерился, прошелся пальцами. Инструмент зазвучал минорно и тревожно. Аккорд, другой… Появилась мелодия, подобной которой шитанн никогда не слышал. Мересанская музыка – вещь в себе, никто до сих пор не додумался переложить ее на другой частотный диапазон, специалисты наверняка обосновывали, что это невозможно. А Аддарекх сказал: не жужжи, а пробуй, – и получилось. Странно, непривычно, но красиво.
– Покупаем, – кивнул он.
– Как эта штука называется? – спросил Иоанн Фердинанд.
– Пока вы не взяли ее в руки, – улыбнулась девушка, – была гитарой.
Они ждали троллейбус, и мересанец пробовал наигрывать, что-то вспоминая. Троллейбус все не шел, на остановке столпились люди, и к ногам Иоанна Фердинанда стали кидать деньги. Первые деньги, заработанные им на Земле. Аддарекх собирал бумажки, пока они не разлетелись, и пихал мересанцу в карман, потом догадался приспособить шапку. А когда троллейбус подошел, и толпа ринулась на штурм, они с гитарой не влезли. Аддарекх провожал рогатое парноколесное взглядом, Иоанн Фердинанд продолжал плести какую-то мелодию. И тут из подворотни вышел паренек. Зыркнул по сторонам и приблизился к остановке.
– Эй, музыканты! Допинг нужен?
– Чего? – переспросил Аддарекх, пересчитывая накиданную в шапку мелочь.
– Травка, марки… Ничего тяжелого, уж извиняйте.
Мересанец сделал стойку.
– Показывай траву!
– Ты сможешь отпустить ко мне Фархада? – спросила Салима. – Как в тот раз.
Ее черные длинные локоны разметались по груди Хайнриха, и он перебирал их, лениво и безмятежно.
– Как в тот раз? – отозвался он со смешком. – В тот раз я обругал его и вдобавок посрался со службами космопорта, отложив старт. Надеюсь, в этот раз все-таки будет по-другому. Конечно, отпущу, Салима. Он честно заслужил отпуск, а ты заслужила увидеть сына.
– Чем же я это заслужила? – она пытливо заглянула ему в глаза.
– Тем, что его родила.
Она засмеялась.
– Только не прямо сейчас, душа моя. Он занят важным делом. Поеду в Байк-паркинг, сменю его, тогда и отправлю к тебе.
– Что за важное дело ты поручил юнцу? – она подняла бровь.
– Ну, откуда такой скепсис, а? – он покачал головой. – Парню двадцать лет, а не пять, и ему вполне можно поручить важное дело. Тебе самой сколько было, когда ты отвоевала Абу-Даби?
Салима прикрыла глаза, печально улыбнувшись:
– У меня не было другого выхода. Впрочем, были, конечно… Но не для меня!
– Фархад набирает пилотскую бригаду, – сказал Хайнрих.
– Думаешь, у него получится?
– Он твой сын или нет?
Она засмеялась опять.
– Вроде бы в этом нет сомнений.
– Значит, получится.
Хайнрих провел ладонью по ее спине, щекоча подушечками пальцев – знал уже, что это ей особенно нравится.
– Салима, я ведь хорошо себя вел на юбилее, правда? Ни с кем не подрался, никого не задолбал до ручки. Даже Кэпвелла не обматерил.
– Да-а, – мурлыкнула она, выгибаясь под его рукой. – Ты был таким паинькой, аж противно.
– Я должен был устроить дебош? – изумился он.
– Нет, нет! – она вновь рассмеялась. – Просто ты был непохож сам на себя. Этакий благовоспитанный светский повеса.
– То есть ты довольна? И я достоин награды?
– Что, еще один орден? – ехидно уточнила она.
Он смутился. Последнее время она то и дело подшучивала над тем, сколько орденов он мог бы заработать в постели.
– Салима, – он замялся, – можно тебя попросить об одной вещи?
– Только об одной? – она игриво сощурилась.
– Нет, не только, – тут же расплылся он. – Обо всяких разных. Но я уверен, что на них ты согласишься, а вот эта одна вещь… Понимаешь, она никак не связана с сексом, и мне даже неудобно отвлекать твое внимание на такую прозу жизни… В общем, у одного из потенциальных кандидатов в пилоты могут возникнуть трудности с гражданством.
Она хмыкнула.
– Он что, нелегальный иммигрант?
– Не то,
