class="p1">Внутри что-то вздрогнуло. Эта фраза была мне очень знакома. Я попыталась вспомнить ее, но в этот момент по громкоговорителю всех присутствующих попросили пройти в главный зал. Я прошла вглубь по коридору, пока глаза не ослепли от яркого света в большом просторном помещении. Комната была иной формы, напоминающей полукруг. В середине располагалась трибуна для выступлений с большой электронной доской. Одиночные кафедры напоминали стойки для музейных экспонатов – полупрозрачные и стеклянные. Окна в пол открывали вид на реку Гудзон. Народу оказалось больше, чем я предполагала. К тому моменту, когда я зашла, мест почти не осталось. Я поспешила отыскать два свободных стула. И мне повезло: отсюда открывался отличный вид на Нью-Йорк за стеклом.
Многие места уже были заняты, поэтому я решила тоже немного поторопиться.
Сняв длинный пиджак и присев за большой стол со всеми, я попыталась удержать атмосферу теплого приветствия. Я была в предвкушении. Все вокруг напоминало мне сон, от которого мне не хотелось и вовсе просыпаться. Мне нравилось здесь находиться. Я не чувствовала себя чужой, скорее наоборот. Это было поистине мое место, где можно было быть самой собой. Одна, среди таких же, как я. Я огляделась. На столах перед каждым будущим поэтом лежали ежедневники и огромные папки с листами. Каждый принес на встречу свои сборники и портфолио, чтобы Оскар Гилберт мог кратко ознакомиться со всеми присутствующими. Бросив взгляд на небольшой блокнот рядом с собой, я слегка занервничала. У меня было недостаточно материала и опыта, чтобы пробиться вперед наравне с этими людьми.
Мое волнение заметил Джереми.
– Я понимаю, ты переживаешь по этому поводу, но ведь главное, какой смысл заложен в твое творчество, а не как много у тебя стихов.
Уголки его губ приподнялись в улыбке.
– Ты умеешь читать людей насквозь? – спросила я, и он тихо рассмеялся.
– Я просто помню, каково это.
– Бояться осуждения?
– Именно. Я больше чем уверен, что тебе не стоит этого делать. К тому же твое стихотворение «Бабочки» должно говорить тебе об обратном.
Я посмотрела в сторону листка, который случайно выпал из блокнота. Видимо, когда я в нервном порыве просматривала свое резюме последний раз перед своим выступлением, то забыла вложить страницу обратно. Произведение лежало на самом видном месте, так что каждый мог запросто прочесть его. Строки словно сами просились, чтобы я рассказала о них.
– Мне сложно переступить эту черту между личными переживаниями и тем, что ждет стихотворения за его пределами.
– Дай волю своему вдохновению. Ему нужна свобода и твоя уверенность.
Я не успела ему ответить, как Оскар Гилберт вошел в зал вместе с организаторами. Он остановился около стенда, а оставшиеся вошедшие за ним люди прошли за компьютеры, и на экране появилась презентация.
– Рад всех приветствовать здесь на нашей очередной литературной встрече, посвященной поэзии. Как вы знаете, не так давно я решил отобрать под свое наставничество нескольких талантливых людей. Все присутствующие здесь были лично выбраны мной для дальнейшего сотрудничества. Участников оказалось намного больше, чем я предполагал, поэтому я решил устроить небольшой отборочный тур, где пятерка лучших сможет обучаться под моим контролем. Да, насчет курса. Доступ к нему будет предоставлен каждому, кто сможет оказаться в группе финалистов. Всего вам будет представлено два задания. Первое будет общим для всех – отправить мне на почту свое портфолио с несколькими произведениями собственного сочинения. После этого произойдет большой отсев участников. На втором этапе я выдам каждому индивидуальную тему стихотворения, исходя из ваших работ. Я хочу, чтобы вы смогли разбудить в себе этот поэтический мир, спрятанный глубоко в душе. Понять, насколько именно для вас важно письменное слово. Если есть вопросы, я готов их выслушать. Но прежде я бы хотел представить вам одну талантливую девушку, которая сегодня присоединилась к нам, – Эмили Диннер.
Я вздрогнула от внезапных аплодисментов и вжалась в стул. Нервная улыбка пробежала по лицу. Но вскоре стала более искренней. Я привыкала, и постепенно для неловкости больше не было места в моей душе.
Лекция Оскара Гилберта продолжалась в течение двух часов. Это был первый опыт для меня как для писателя. Было интересно познакомиться с каждым и узнать частичку его истории. Такое общение явно пошло мне на пользу. Я давно хотела узнать о жанре, в котором буквально утонула с головой.
Неизвестные термины, необходимые для точного представления моего вида искусства, были для меня слишком сложными. Но я вслушивалась в каждое слово, боясь пропустить самое главное. Мы разбирали литературные приемы современности и других значимых эпох.
Когда мы подобрались ближе к английской грамматике, я слегка запаниковала. Я надеялась, что нюансы в виде строя букв и слов в стихотворении пройдут мимо. Но этим все не ограничилось. В ход пустилась более тяжелая артиллерия в виде восприятия звукового строя, внутреннего ритма произведения и совместимости пауз. Одна из самых запоминающихся тем звучала так: «Метафоричность текста или креативность мышления авторского слова». Оскар Гилберт подробно показывал примеры через анализы некоторых стихотворных сборников, оставивших свой след в истории. Среди всего прочего я искала тот стиль, который хорошо гармонировал бы с моим недавно родившимся слогом.
Когда презентация подходила к концу, зал постепенно стал пустеть, пока мы с Джереми не остались вдвоем.
– Не могли бы вы ненадолго задержаться? Я бы хотел поговорить с вами. – Оскар Гилберт остановил нас прежде, чем мы пересекли порог кабинета. – Мне кажется, что вам стоит хорошо приглядеться друг к другу. Я считаю, что ваши стили письма довольно похожи. С мистером Харрисом я уже знаком, поэтому твоим наставником, Эмили, на время конкурса будет этот перспективный молодой человек. Можно сказать, что он – моя правая рука. Участвовать в конкурсе он, конечно же, не сможет. Все, что вам необходимо, – достичь определенных результатов, которые я непременно буду ждать.
– Я бы хотела еще раз поблагодарить вас за эту возможность – быть в окружении таких замечательных и талантливых людей. Быть частью этого творческого тандема.
– Хорошего вечера и хорошей работы вам двоим.
Ограничившись одним кивком, я вышла из здания и попыталась собрать мысли в кучу, позволяя себе расправить вдохновленные крылья навстречу ветру.
– Я же сказал, чтобы ты больше не появлялся здесь!
Дверь мастерской резко раскрылась, и Стэнли, с муштабелем в руке, выбежал наружу. От неожиданности я слегка пошатнулась.
– Боже, Эмили. Это ты, – глубоко выдохнув, произнес он.
– Отец опять приходил? – уже обеспокоенным тоном спросила я.
– Как видишь. – Стэнли показал в угол комнаты, где валялась одна из
