безумный нечеловеческий визг ударил по ушам. Кондрат полетел на пол, и его потащило следом за девушкой назад за привязанную руку. Он скользил по залитым кровью камням и лихорадочно пытался нащупать, за что бы зацепиться. Но пальцы соскальзывали, отказывались найти хотя бы выступ, за который можно было бы схватиться надёжно.
В отчаянной попытке он стянул с себя ботинок и просто швырнул туда, куда его утаскивала девушка, визжа, как ненормальная. И… их тащить перестали. Не теряя возможности, Кондрат подхватил девушку на руки и вновь бросился прочь, постоянно спотыкаясь босой ногой.
По желобу он шёл вперёд до тех пор, пока в темноте не запнулся и не упал вперёд вместе с девушкой. Благо падать было недалеко — в тело воткнулись острые края ступеней, о которые он чудом себе ничего не сломал. Тем не менее, девушка вскрикнула от боли, и он тоже не удержался от того, чтобы поморщиться. Но это было скорее хорошим знаком, чем плохим. Значит, они уже почти у выхода…
— Поднимайся, — едва слышно просипел Кондрат. — Быстрее…
Рёв за их спинами повторился. Он был уже рядом. Он не был оглушающим, но он был… всепоглощающим, каким-то объёмным, словно его издавало нечто, что даже в подвал технически поместиться не могло. И от этого звука у Кондрата открылось второе дыхание. Появилась мысль, не трусливая, но злая: он сюда пришёл не затем, чтобы в конце сдохнуть.
И они бросились по ступеням вверх. Кондрат уже давно перестал обращать внимание на боль в ноге. Скорее всего, переломал все ногти и отбил стопу, из-за чего не сможет ходить, но это будет потом. Сейчас…
— Твою мать…
Ступени закончились, и Кондрат вместе с девушкой упали друг на друга. Он снизу, она сверху. Возможно, это могло выглядеть романтично, но не сейчас, не в этот момент, когда до выхода оставалось совсем чуть-чуть, как и до того, что скрывалось во тьме.
Это была первая комната за дверью с прибитой головой свиньи, где находились клетки и оковы, свисающие со стен. Впереди через тьму он видел свет, прямо как божественный, который падал сверху и освещал единственную лестницу наружу, по которой Кондрат спустился в этот ад.
— Бежим… — его голос уже был сам не свой. — Давай…
Девушке не надо было сто раз повторять. Теперь они видели пусть не куда идти, но на что идти. И бежали без оглядки, чувствуя, как что-то уже почти наступало им на пятки. Кондрат ощущал спиной дыхание необъяснимого, чувствовал взгляд, который можно было сравнить с порывом ветра, и мысли… безумные… которые не мог осознать простой человек…
Кондрат сбросил с руки ремень, которым был привязан к девушке. И когда они выскочили на свет сверху, буквально подбросил её наверх непонятно откуда взявшимися силами, после чего полез сам.
Оно было за спиной, оно уже совсем рядом. Кондрат почувствовал, как что-то коснулось его стопы и, взвизгнув, буквально перепрыгнул несколько вбитых в стену ступеней. Люк был уже прямо перед ним, совсем близко, как и то, что тянулось следом, касаясь его штанин, чтобы схватить и утащить за собой….
Его пальцы хватаются за край лаза одновременно с тем, как его ноги оплетают… или поглощают… тонут в чём-то, из-за чего Кондрата захлёстывают ужас и омерзение. Из последних сил, отталкиваясь тонущими ногами, он резко подтягивается и вываливается в свинобойню…
— Закрой! Закрой его! ЗАКРОЙ!!! — Кондрат в ужасе смотрел на люк… который с грохотом захлопывается перед его носом.
И весь ужас как отрезало.
Кондрат был ни жив, ни мёртв. Он с трудом дышал и совсем ничего не понимал и не видел. Сейчас всё, на что его хватало, это просто сидеть и слушать биение собственного обезумевшего сердца.
Его как парализовало…
— Вы как, в порядке?
И лишь посторонний голос приводит его в чувства, возвращая Кондрата в реальный мир.
Совсем позабыв о безопасности, он поднимает взгляд и встречается глазами с мужчиной. Человек в форме стражи правопорядка стоит и смотрит на него, как на сумасшедшего. Рядом стоит такой же страж правопорядка, который и захлопнул, по-видимому, люк.
Чуть дальше толпится ещё больше стражей правопорядка. Всё их внимание обращено к Кондрату. Он видит и спасённых девушек, всех шестерых, которых укрыли пледами, чтобы прикрыть наготу. Бедные, израненные и окровавленные, они так же смотрят на него… будто с непониманием…
Кондрат встал на трясущиеся ноги, отказавшись от протянутой руки одного из мужчин. Его взгляд остановился на люке, который был сейчас закрыт. И больше всего ему хотелось сейчас оказаться как можно дальше отсюда, чтобы, если эта тварь вылезет, быть далеко отсюда.
— Вызывайте имперских магов, — просипел не своим голосом Кондрат. — Внизу, судя по всему, находятся колдуны… или артефакты…
— Вы уверены? — слегка напрягшись, спросил один из них.
— Да. Абсолютно уверен…
Голос Кондрата слегка подрагивал, но после пережитого он мог себе это позволить.
Глава 27
Сколько раз Кондрат допрашивал подозреваемых? Десятки раз? Сотни раз? Что он мог сказать однозначно, так это что очень много.
Что ж, теперь он был на месте тех, кого допрашивал всю свою жизнь. Настало время самому почувствовать, каково быть подозреваемым. А для стражей правопорядка любой, кто оказывается в этой комнате, по умолчанию становится подозреваемым.
Кондрат сидел в небольшой серой комнате с окнами под самым потолком на отдельном стуле. Это было почти идентичное место для допросов, в которых бывал раньше он сам в качестве дознавателя.
Напротив сидело сразу четверо человек. Кто-то выглядел устрашающе, кто-то, наоборот, приторно любезно. Один, по-видимому, маг, выглядел и вовсе так, что ему на всё плевать.
На этот раз Вайрин не мог никак его прикрыть, даже если бы выложился на полную. Кондрата видели там, на месте преступления, и именно он потребовал вызвать магов, чтобы те проверили подвал. Поэтому было логично, что его тоже задержат для выяснения обстоятельств. Что ж, он был должен это сделать…
— Значит, позвольте ещё раз уточнить, вы обнаружили там подземелье, я правильно понимаю? — мужчина, который отыгрывал доброго полицейского, задавал этот вопрос в четвёртый раз.
— Всё верно.
— И вы не можете объяснить, почему мы там ничего не нашли.
— Не могу, — покачал головой Кондрат.
— И видели это только вы, так как девушки ничего не помнят. Почему?
— Не знаю.
— И вы, естественно, не можете объяснить, как могло исчезнуть целое подземелье.
— Не могу,
