Так и оказалось. Вечером исчезла слабая надежда, что грабители, не одержав быструю победу, разойдутся. Вокруг осажденного лагеря зажглись десятки костров. Алевт принес свежие известия. — Варсофоний надеется на подмогу франков. Наши послали известие о посольстве.
— А что ты думаешь?
Алевт пожал плечами. — Если они вышли навстречу, то опаздывают. Долго мы не продержимся, воды почти нет. В прошлом году им удалось отбить часть каравана, и они остались довольны. И теперь, я думаю, лучше откупиться. Жадный часто проигрывает. Но Варсофоний пока не хочет уступать. Слушай внимательно. На тот случай, если со мной что-нибудь случится. В Иерусалиме найдешь гостиницу Лев и змея. Спросишь Аристида. Скажешь, что ты от Алевта. Там помогут.
Ночь прошла спокойно. Нападавшие не делали больше попыток захватить лагерь. Видно было, они плохо организованы, и только жажда добычи заставляет их действовать сообща. Наутро отразили еще одно нападение. Как и накануне, толпа поднялась и двинулась на приступ вся разом, женщины и мужчины, вооруженные палками и камнями. К счастью, превратившись в зверей, эти люди разучились воевать. Лучникам досталась хорошая мишень. Но те, кто шел следом, засыпали лагерь тысячами камней. Камни падали тяжелым градом, калеча всех подряд. Даже в укрытии, уберечься от них было трудно, тем более, воинам, выстроившимся цепью, чтобы сдержать толпу. Это были тяжелые часы. К вечеру силы защитников оказались на исходе. Тяжело раненых было десятки, а тех, кто не считал множественные синяки и шишки, не осталось вовсе. Люди были угнетены. Следующий приступ мог стать последним. Толпа не была войском, привыкшим платить цену за победу, ее желание не иссякло, потери только умножали ярость. Выделялся вожак — огромный, звероподобного вида, В кожаных доспехах он сохранил воинские навыки. Остальных вела стихия. Алевт издали показал Михаилу. — Гляди, это те, кого ты пытался накормить.
К вечеру бой стих, обе стороны стали устраиваться на ночлег. Глашатай от Варсофония стал звать противника на переговоры. Алевт нашел Михаила и сообщил результат.
— Мы предлагаем половину. Они требуют больше, плюс оружие раненых и убитых. Оставляют еду и воду на два дня.
— Ты думаешь, они сдержат слово?
— Они предлагают своих заложников. И, главное, с них хватит.
— Что решили наши?
— Варсофоний медлит. Они устали, как и мы, и думают о нас лучше, чем есть на деле. Завтра все решится. Но мы с тобой можем уйти. Ты готов?
Михаил растерялся, предложение было неожиданным. Алевт продолжал. — Здесь делать нечего. Если сумеем пройти сквозь их лагерь, выберемся. Дорога простая.
Алевт говорил шепотом. Рядом были люди. Мало кто спал, и никто не отходил надолго.
— Не пройдем.
— Но ты готов? Сегодня ночью. Скоро станет темно, все заснут, и, если не сломаем ноги, спасемся.
— Нет. Я остаюсь.
— Ты не нужен. Завтра они раздавят нас. Другого не будет. Что ты собираешься защищать? Чужое добро? Византийских попов? Варсофония? Что? Или ты думаешь, они стали бы защищать тебя.
Михаил не давал клятвы на верность и не испытывал благодарности. Алевт был прав. Прав каждым своим доводом. Но что-то мешало. Несколько дней он шел с этими людьми. Многие были убиты и ранены, защищая его. Он тоже защищал их, ему повезло больше. В его везении была их боль и стоны, которые неслись со всех сторон…
Алевт хмыкнул. — Ладно, упрямец. Но я нашел тебе работу. Да, да, тебе. Подожди, сейчас узнаешь.
Вскоре их позвали к Варсофонию.
— Пойдете вместе. — Распорядился тот. — Алевт расскажет. Только тихо, никто не должен знать. А ты пропустишь их. — Последние слова относились к начальнику караула.
Звезды спрятались, чтобы помочь беглецам. Осаждающие, не заботясь о безопасности, щедро жгли костры. Углубившись в расположение вражеского лагеря, они встали и пошли, стараясь не попадать на свет. Несколько раз их окликали, но Алевт в ответ только махал рукой. При опасности, выбрав укрытие, пережидали сидя, осматривались, потом двигались дальше. Шли долго, миновали лагерь, остановились, чтобы перевести дух. Алевт пояснил.
— Завтра мы должны пройти как можно дальше. Если из Иерусалима выслали людей, мы должны поторопить их. С утра Варсофоний начнет переговоры и будет тянуть. Он рассчитывает выгадать время.
— А если не встретим?
— Это все, что можно сделать. Если нет, возвращаться бессмысленно. Варсофоний сдастся, на любых условиях. Ты видел, у нас нет выхода. Главное теперь, поспешить. Пошли.
— Э-э-э. — Кто-то невидимый ухватил Михаила за руку. Забыв об осторожности, они налетели на лежащих людей. — Бежим. — Что-то понять было трудно. Михаил рванулся, ударил наугад, почувствовал жесткие курчавые волосы. Невидимую голову ударил камень. Рука разжалась. Алевт успел вовремя. Они заспешили, спотыкаясь. За ними не гнались. Рядом тяжело ахнул Алевт. Но они еще бежали, поддерживая друг друга и задыхаясь. Потом остановились, прислушались. Вдалеке звучали растревоженные голоса, рядом было тихо. Алевт взял Михаила за руку и потянул за собой. Вскоре вышли на дорогу.
Несколько часов шли молча. Дорога была разъезженной, однако, землетрясение сделало свое дело. Глаза постепенно привыкли к темноте, но препятствия различались с трудом, двигались осторожно. Алевт отставал. В одном месте, где дорога подошла вплотную к горе, путь им преградил завал, и они долго наощупь, стоя на коленях, переползали через него. И опять шли. Потом Алевт остановился и сел.
— Очень темно.
— Но уже светает.
— Я останусь здесь. — Алевт провел рукой Михаила по своей голове. Рука стала липкой от крови.
— Ты видишь меня? Знаю, видишь. И я видел тебя. Раньше. А теперь не вижу. Совсем не вижу. Ничего. Я — слепой, со мной не уйдешь. А один ты сможешь. Отведи меня к дереву, чтобы я не лежал возле дороги. И оставь. А сам торопись.
— Я вернусь за тобой. Обещаю. Если не встречу иерусалимцев, я все равно вернусь.
— Нет времени на разговоры. Эй. — Окликнул Алевт. — Прошу. Поцелуй меня.
Михаил застыл, удивленный. — Чего медлишь? Кто знает, когда встретимся. С этим я хотел бы умереть. Поцелуй. В губы. И прощай…
Он шел, потом, когда стало совсем светло, побежал. Бежал долго, пока не стал уставать. В горле хрипело. Всходило солнце. Воздух стал розовым. Дорога отошла от гор и тянулась теперь среди леса. Запели птицы. Пришлось преодолеть несколько упавших на дорогу деревьев. Он потерял счет времени, каждое усилие, каждый шаг давались с трудом. Глаза были прикрыты, он, спал на ходу, но не упустил ни одного мгновения, не присел, не перевел дыхания. Оставалось совсем немного до того, как он должен встретить иерусалимцев, или усилия его окажутся напрасны. Они не успеют, византийцы сдадутся на милость грабителей. Но пока нужно спешить. А потом он вернется к Алевту. Дыхание прерывалось. Ноги не слушались. Усталая, измученная тень брела впереди, будто сама, без его участия. И постепенно уменьшалась. Скоро полдень. Потом он ткнулся в морду лошади. И поднял голову. Прямо перед ним были всадники в черных плащах с белыми крестами. Смотрели с любопытством. Прямо на него выехал невысокий человек, странно сидевший в седле, почти мальчик, укутанный в широкий плащ, с большой головой на тщедушном тельце. Горбун. Михаилу дали лошадь и поспешили. Наконец, добрались до Алевта. Михаил взял приятеля за плечи и перевернул лицом вверх. Широко открытые глаза, застыв, глянули на него. Лицо было густо покрыто пылью. Михаил встряхнул Алевта, будто пытался разбудить. И только потом глянул вниз. Одежда на груди была распахнута и между ребер, в каемке темной крови стоял нож.
— Эй, давай быстрее. — Торопили его. — Этот подождет.
— Кто? — Спросил Михаил.
— Убийца не станет обнажать грудь прежде, чем ударит. Бог решает за каждого. Этот решил за себя сам.
Они успели во время. Подобрались поближе, стали наблюдать. Тысячная толпа сошлась к осажденному лагерю. Торг заканчивался. Грабители нетерпеливо дожидались добычи. Иерусалимцы выстроились попарно и стали выезжать, стараясь привлечь к себе внимание всех сразу. Двигались медленно, скрывая малочисленность, расчет был, посеять панику и открыть разбойникам дорогу к бегству. И те заметались. А воодушевленные византийцы выстроились и пошли на врага. Ударили сразу лучниками и конными, хотя пришлось двигаться осторожно на коварном каменном поле. Но и самой угрозы для тех было достаточно. Толпа бросилась бежать, не помышляя о сопротивлении, спотыкаясь и давя друг друга. Михаил наблюдал издали, как всадники врезались в толпу, и, орудуя мечами, будто поплыли в обезумевшем человеческом потоке. А навстречу им шли византийцы, дули в хриплые трубы, и ожесточенно действовали копьями. Вышло, как было задумано. Большая часть грабителей вырвалась и была рассеяна, остальные окружены и теперь в страхе ждали наказания. За час все было кончено. Погонщики выводили караван. Замелькали яркие одежды женщин и посольских. Раньше их не было видно, византийцы не хотели разжигать алчность грабителей.
