ладонь в кулак. Виола растворилась в воздухе. На лице Осколка света появилась победная улыбка. О присутствии Грейвс напоминал только легкий гул ее голоса, отразившийся эхом от глухих, голых стен.
Он не планировал мстить Виоле, она не была главным врагом. Он сделал это для Розали: избавился от ее главного соперника. По каким-то необъяснимым для него самого причинам ему не терпелось увидеть Розали, ее прямой взгляд и упрямо поджатые губы, услышать слегка детский голос, узнать, кого же она встретила, кто именно отвел ее к свету.
Аим вышел из дома. На площади оставалось уже не так много «стеклянных» людей. Вдали он заметил пару участников, выглядящих по прозрачности совсем как он. Стоя на крыльце, Аим увидел вдали за темными крышами домов черную полосу. Это была граница параллельного мира с восточной стороны. Там царила тьма. Его взгляд застыл на этой черноте в надежде, что он там не окажется сегодня. Издалека, если долго вглядываться во тьму, могло показаться, что она надвигалась на город. Легкая паника слегка оглушила его, но он вмиг унял ее, заставив мозг отрезвиться. Ему нужно было выбираться из этого города призраков и поскорее. Однако достаточно ли в нем было добра, чтобы выйти на свет? Да и кто встретит его, чтобы отвести на свет? Лицо Аима помрачнело. Раньше ему казалось, что справиться с этим этапом ему не составит труда. Сейчас же он был полностью растерян.
С чего начать? Что нужно сделать? Он спустился с крыльца и пошел по дороге неспешным шагом. Он был переполнен гневом и болью, но в нем должно было остаться нечто от прежнего себя, как сказала Виола, у него было доброе сердце. В нем где-то было добро, где-то внутри. Осколка этого света могло быть достаточно, чтобы открыть им дверь, ведущую к выходу.
Около пруда он заметил стройную девушку с золотистыми, как солнце, волосами и темными, как черный жемчуг, глазами. Аим хотел было позвать ее, но замер. Девушка не была похожа на себя. Она стояла, не шелохнувшись, не моргая.
Ответ на происходящее зародился где-то внутри Аима, он оказался оглушительным, неуместным и абсурдным.
– Ты мой свет.
Аим обернулся, чтобы подтвердить свою теорию. Позади него стояла более темная фигура – его отец Вольф Ламарэ-Краон. Аим достал компас из внутреннего кармана, повернул стрелку на отца – отобразился черный цвет. «Главное, не вступать с ним в диалог. Не поддаваться на провокации. Иначе эта тьма засосет».
Аим пересилил себя, сглотнул острые, как ножи, слова и обернулся назад, на девушку. Она молчала. Она ждала, когда он начнет диалог, как и темная фигура позади. Их глаза неподвижно застыли на нем.
– Ты не можешь быть моим светом.
– Если не она, то кто?
Он не знал, поэтому решил спросить другое:
– Почему она?
– Потому что рядом с ней ты меняешься.
Если в доме воспоминаний воссоздавались определенные люди из прошлого, и их личность бралась из воспоминаний того, кто обратился, то здесь темные и светлые мысли облекались в плоть, в сорсиера, который в жизни подталкивал либо к добрым замыслам, либо к злым. При этом этот сорсиер не являлся собой, он отображал подсознание того, с кем говорил.
– Я не меняюсь.
– Ты уверен?
Да. Нет. Он не знал.
– Что мне нужно сделать, чтобы выйти отсюда? – сменил он тему.
Девушка не ответила. Она пошла дальше по дороге, оставляя Аима позади. Она отдалялась, в то время как плохие мысли в виде Вольфа стали подходить ближе. Недолго думая, Аим побежал вслед за девушкой.
Он догнал ее и пошел рядом по дороге.
– Погоди, хорошо, допустим, я меняюсь. Как мне отсюда выйти?
– Ты не сможешь, – ответила она, не поворачиваясь к нему. – Для тебя нет счастливого конца.
Это он и без нее знал, но все равно уточнил:
– Откуда такая уверенность?
– Злодеи не могут жить долго и счастливо, об этом твердят все сказки.
Дядя Аима иногда читал ему перед сном такие сказки. И эту фразу он слышал в конце каждого рассказа – подобным образом Редманд Ламарэ-Краон подводил итог прочитанного.
Аим не знал, как обратиться к этому нечто, поэтому позвал по тому имени, которое ассоциировалось с этим образом:
– Розали, помоги мне.
– Я не она, я – ты, а точнее я – лучшее, что есть в тебе. Я знаю все, что знаешь ты. Я прошла через все, что ты прошел. Но при этом я осталась светом. А эта девушка, – нечто оглядело себя, – помогает тебе вспомнить хорошее внутри. Если ты потеряешь ее, ты потеряешь себя.
– Но я должен буду ее отпустить. У нас разные дороги.
– Да, ты же одержим местью.
Он остановился, а нечто продолжило идти вперед. Его время было на исходе. Он понял, куда оно отправлялось. Еще немного, и оно выйдет за границу, во тьму, откуда этот свет уже будет не достать.
– Постой! – Он опять догнал «девушку». – Что я должен осознать, чтобы выбраться?
– Ты знаешь. Ты должен открыть свое сердце.
Аим опять остановился, а нечто продолжило идти в сторону границы.
Он закрыл свое сердце год назад и с тех пор пообещал себе несколько вещей: выжить любой ценой, никому не доверять и ничего не чувствовать.
Слегка отставая, Аим снова пошел следом за «девушкой». По пути он стал переживать некоторые моменты из жизни, они вспыхивали в его голове вновь и вновь. А вслед за ними происходил внутренний монолог:
«Возможно, я перестал замечать хорошее в этой жизни.
Возможно, я больше не вижу красоту в этом мире.
Возможно, я больше не чувствую то, что должен.
Возможно, я и правда сбился с пути и не хочу этого признавать.
Возможно, я не прав.
Возможно, мне стоит рассказать ей всю правду о себе.
Возможно, я смог бы полюбить ее своим расколотым сердцем.
А она? Она могла бы полюбить меня? Она оставила бы меня, если бы узнала, что я натворил?»
Силуэт девушки с золотистыми волосами уже стоял около границы. Еще пара шагов – и она испарится, как сны исчезали с рассветом.
– Я хочу любить ее, но не знаю как, – сказал он вслед силуэту, боясь, что этого будет недостаточно, чтобы его остановить.
«Девушка» остановилась и обернулась на искренние слова Аима. До ее спины уже дотрагивалась обволакивающая темнота. Аим подошел к силуэту ближе, он встал напротив него на расстоянии одного шага.
– Я хочу стать лучше ради нее. – Аим завертел головой, оглядываясь. – Она все еще здесь? Я могу ее найти?
– Я знаю не больше твоего, – спокойно
