имел право ей что-то предъявлять.
– Ты не можешь меня ни в чем обвинять, – воспротивилась она.
– Ты забрала дар некроманта с могилы Хель, ты украла его. Хотела доказать всем, что достойна его? Думала, что можешь справиться с ним? И что же теперь, а, Розали? – Перед следующим вопросом он взял небольшую паузу. – И кем ты стала теперь?
Увидев растерянность на лице Розали, мальчик хищно улыбнулся.
Розали предположила, что компас сломался. А мальчик и правда был отражением либо света, либо тьмы. Иначе откуда ему было столько знать о ней? Простой человек не мог знать запечатанный ею секрет о могиле, Хель и даре некроманта. А значит, сейчас она разговаривала со своим подсознанием и либо с лучшей его стороной, либо с худшей.
«Может, это то, как выглядит мой свет: жестокий, прямолинейный мальчик с острым языком и презрением к деяниям семьи Нуар?» Она снова пыталась узнать в нем кого-то из прошлого, но все было тщетно.
«Или же он – моя худшая сторона? Может, так выглядит моя тьма: мальчик во всем черном с острой ухмылкой и целой гурьбой обвинений? Как мне понять, кто он? Компас должен был показать его сущность. Но он не сработал».
– Ладно, хорошо, возможно, я ошиблась. Но я не собираюсь сходить с ума и воскрешать всех подряд! Мне нужна только Марта. У меня все под контролем.
– Да ну? А что насчет твоей сделки с Аимом? Ты и для него кого-то оживишь, не так ли?
Розали перестала считать его чужаком. Он слишком много знал о ней. Поэтому ее речь стала напористее и увереннее.
– Это для Марты. Иначе он меня не проводит до места ее захоронения. Она нужна мне.
– Для чего, Розали?
Тут Хранительница осеклась. Он должен был знать, если он – ее подсознание. Розали подошла к мальчику, тот не стал возражать. Она коснулась его плеча, почувствовала его тепло.
«Он не отражение подсознания. Он – реальный человек».
– Да кто ты такой?
– А я разве не представился? Я Гадес.
Имя показалось жутко знакомым. Она где-то раньше его слышала. Гадес продолжил:
– Хель не говорила обо мне? Я тот, кто помогал ей со способностями в детстве. Я тот, кто всегда был рядом до… до ее отъезда в человеческий мир.
Розали тут же вспомнила слова Хель: «Шестнадцатилетний ночной мальчик. Благодаря ему я научилась управлять всеми семью способностями, когда жила в Краоне» и «Гадес поможет тебе, он пообещал позаботиться о моих детях или внуках, если они вернутся в магический мир».
Голос Розали стал тише:
– Это невозможно. Тебе должно быть много лет.
– Возраст сейчас не важен. Розали, ты не видишь сути. Я говорю тебе, что знал лично Хель и провел с ней большую часть ее жизни, а тебя заботит только, сколько мне лет. – Он пытался удержаться от гримасы презрения, но она просочилась.
Розали задала следующий вопрос по слогам:
– Кто ты такой? – Она сделала пару шагов навстречу ему, показывая, что не боится его. Уже нет. – Ты не просто сорсиер.
– Охранник потустороннего мира. Я слежу, чтобы никто не выходил из Врат. Мертвые должны оставаться мертвыми, да, Розали? Вот только твоя семья считала эти Врата проходным двором. Знатно они мне докучали.
Возможно, Хель и упоминала о его сверхъестественной природе, но будучи семилетним ребенком Розали могла забыть об этом.
– Ты был другом Хель.
– Благодаря мне она слушала Духов. А потом… – Его лицо помрачнело. – Ее отправили в человеческий мир, и я ее больше не видел. Последний раз мы встретились у Врат, когда она умерла.
– Почему ты здесь?
– Я долго пытался связаться с тобой, но к тебе не так просто пробиться. Духи отрезали к тебе доступ. А здесь идеальное место: ты погружена в глубокий сон, находишься где-то между жизнью и смертью, как и я.
– И зачем я тебе?
– Я пообещал Хель позаботиться о вас, когда вы окажетесь в магическом мире. Это была ее последняя просьба у Врат. Поверь, я тоже не в восторге.
Розали смерила его взглядом. Теперь, когда все прояснилось, ей уже не было так дискомфортно рядом с ним.
– У меня нет времени на разговоры, я должна выбираться отсюда.
Розали задумалась, сколько времени она провела в сети. Она подняла голову на небо. Солнце висело на том же месте, ничуть не сместившись. Возможно, оно здесь вообще не двигалось.
– Дай мне несколько минут, и я сам отведу тебя на свет.
– Я не верю тебе, – фыркнула она в ответ.
– Я, возможно, не самый светлый человек в этом месте, но я всегда держу обещания. Ты можешь похвастаться тем же?
Почему-то Розали показалось, что он видел ее насквозь и знал, сколько обещаний она нарушила.
– Ладно! – Розали всплеснула руками. – Только на пару минут.
– Мне больше и не понадобится. Пойдем. – Гадес кивнул в сторону темноты.
– Туда? – Розали нервно рассмеялась. – Нет, туда я ни ногой. Ты что, из ума выжил?
– Темноты испугалась? – Его бровь вопросительно изогнулась. – Стыд и срам.
– Эта не та темнота, куда стоит идти на этом турнире.
– Не драматизируй, это просто граница. За ней нет ничего, в этом и плюс. Твое сознание не будет отвлекаться на все эти декорации в виде домов, растрачивать на них энергию, а значит, ты погрузишься в более глубокий сон.
– Зачем это?
– Я вижу, что тебе это не нравится, – с неким раздражением проговорил он. – Но мне нужно научить тебя тому, чему я однажды научил Хель как Хранительницу тайн. И мне необходимо все твое подсознание до последней капли.
Гадес нырнул в темноту.
– Постой, так не пойдет.
Розали ринулась за ним в попытке схватить, прежде чем он исчезнет. Но было слишком поздно. Его силуэт исчез, как исчезают сны: полностью и бесследно.
Будет ли она идиоткой, если нырнет в эту темноту? Вероятнее всего, да. Пойдет ли она за ним? Тоже да. Он знал Хель. И, наверное, даже лучше, чем она. Розали должна пойти за ним, Хель же пошла.
Возможно, это был шанс узнать ответ на вопрос, который так долго съедал ее изнутри: как бабушка могла сотрудничать с Бэзилом Налом. Раньше она ни с кем не могла поговорить на эту тему. Теперь же ей достался зритель, у которого место было в первом ряду.
Перед «погружением» Розали непроизвольно задержала дыхание. Один шаг – и она оказалась в закулисье выдуманного мира. Как и за кулисами сцены, здесь царили темнота, тишина и какая-то уединенная атмосфера, которая отделяла от суматохи на сцене. Несмотря на то, что света
