византийского происхождения. Но он не избегает и других источников.
Некоторые его легенды идут с Запада. Недавно он предпринял обработку
фольклора разных примитивных народов и уже опубликовал кавказские,
сибирские, тибетские и кабильские народные сказки в собственной редакции.
Ремизовские легенды – связующее звено между его прозой и поэзией.
Аполлон Тирский написан в чистейшей разговорной манере, а ранний
Лимонарий (1907) – в высоком славянском стиле с лирической окраской. Его
«стихи» (за малым исключением написанные не стихотворным размером, а
ритмической прозой) почти так же разнообразны, как его «проза». Сюда входят
очаровательные стихотворения в прозе, которые вместе со сказками Асыки
составили книгу Посолонь и ее раздел К морю-океану. Сюда входят и лучшие
страницы из Шумов города, внушенные жизнью Петербурга в 1918–1921 гг.,
как, например, изумительные «заборы», лирика о весне после «звериной» зимы
1919–1920 гг.: проходя по петербургскому предместью, где последние заборы
разбираются на дрова, он внезапно видит вдали безграничное море. Многие его
стихотворения в прозе полны пафоса и риторики, но это искупается
великолепным мастерством слова и силой эмоции. Таково Слово о погибели
Русской земли, написанное в сентябре 1917 г. Оно пронизано страстной
любовью и горячим страданием за родную землю.
Но в целом ремизовская поэзия «вторична»; это стихи «книжника»,
которые не были бы написаны, не удь старинной поэзии в древних
канонических и апокрифических книгах. Эта вторичность видна и в его пьесах-
мистериях, также основанных на апокрифических и народных пьесах. Тем, кто
любит Ремизова-юмориста, не придется по вкусу ни Бесовское детство, ни
Георгий Храбрый, ни Иуда, принц Искариотский. Это пьесы ритуальные,
иератические, пропитанные древними поверьями и символизмом. Даже Царь
Максимилиан (1918), основанный на нелепой и забавной народной одноименной
пьесе, превращен в мистерию с глубокими символами. Тут Ремизов более чем
где-либо является современником символистов. Насколько велико было влияние
стиля его прозы и его провинциальных вещей, настолько же мало влияния
оказали его поэзия и драматургия. Основное отличие между Ремизовым и его
последователями коренится в разнице поколений; те, кто родились около
1885 г., в главном своем выражении мистики и символисты; те, кто родился
позже, – нет. Ремизов – мастер, лингвист, реалист – имеет множество
последователей; Ремизов – поэт и мистик – влияния не имеет.
2. А. Н. ТОЛСТОЙ
Характерной чертой для писателей пост-символистского поколения (как я
уже указывал в предыдущей главе, говоря о более молодых поэтах) является
сознательное отвержение всякой идейности. Всевозможные «вопросы»,
проблемы и всяческая мистика стали немодными и вскоре станут полностью
запретными. Жизнь принимается такой, какая она есть, и новый реализм вырос
на месте ухищрений символизма и бесплодных исканий Горького и Андреева.
178
Этот реализм и отсутствие какой бы то ни было «идеологии» отчетливо видны в
произведениях первого романиста новой школы, которому удалось завоевать
всеобщее читательское расположение. А. Н. Толстого можно причислить к
новой пост-символистской школе, во-первых, потому, что его литературная
индивидуальность сформировалась под влиянием символизма – на «Башне»
Вячеслава Иванова и в населенной обезьянами квартире Ремизова; во-вторых,
потому, что, хотя в основе своей он наименее мистический и метафизический
писатель из всех, он при этом совершенно свободен от «идеологических
требований», без которых не могло быть до-символистского писателя
реалистической школы.
Граф Алексей Николаевич Толстой родился в 1882 г., в Самарской
губернии. Он принадлежит к той же ветви семьи, что и его знаменитый
однофамилец, и другой однофамилец и тезка – поэт Толстой. Мать его была
Тургенева. Он происходит из класса, не имевшего ничего общего с
интеллигенцией. Да и как писатель он с самого начала принадлежал к новой
поэтической и артистической петербургской богеме, а не к старому,
воодушевляемому общественными интересами литературному миру. Он
появился в печати в 1908 г. книгой стихов, за которой в 1909 г. последовала
прелестная книга народных сказок, а в 1911 – вторая книга стихов. Он обещал
стать очень интересным поэтом, но еще до этого стал писать рассказы, и его
книга рассказов в 1910 г. имела большой успех. После 1911 г. он больше стихов
не писал. В довоенные и военные годы он был видной фигурой петербургского
литературного мира, и его рассказы и романы с удовольствием читались
многочисленными читателями. Он начал писать пьесы, которые тоже имели
некоторый успех. Но военные его рассказы (он отправился на фронт как
военный корреспондент) ничего не прибавили к его репутации и не делают ему
чести. Во время Гражданской войны он оказался на стороне белых и после
эвакуации Одессы (1919) поселился в Париже. Но в 1921 г., когда началась
сменовеховская кампания примирения с большевиками, он, соблазнившись
подобием большевистского национализма, перешел на сторону Советов.
В течение некоторого времени он был литературным редактором
большевистской газеты в Берлине, а затем возвратился в Россию. Его «смена
вех» не оказала влияния на эмигрантскую среду, поскольку его моральная и
интеллектуальная репутация никогда не стояла особенно высоко и никто
никогда не принимал всерьез его поступков.
Самая выдающаяся черта личности А. Н. Толстого – удивительное
сочетание огромных природных дарований с полным отсутствием мозгов. Пока
он просто и доверчиво отдается потоку своей природной творческой мощи, он
очаровательный и ни на кого не похожий писатель; стоит ему покуситься на
выражение мыслей – и он становится жалок. Поскольку он очень редко
полностью воздерживается от мыслей, очень немногие его произведения
безупречны. Но по изобразительному дару и стихийной творческой силе мало
кто из современных писателей ему равен, и уступает он разве только одному
Андрею Белому. Одно из лучших его качеств – великолепный, вкусный, не
книжный русский язык, которому он научился у себя дома, в Самаре, и
которому дал волю под влиянием Ремизова.
Стихи его по большей части написаны на фольклорные сюжеты; их темы –
мифологические картины природы или народные легенды. Мифологические
стихи были очень высоко оценены мифопоэтическими мистиками «Башни»; но
лучшие качества Толстого ярче проявились в легендах, свободных от всяких
мифологических додумываний; они полны мыслей и, даже когда граничат с
бессмыслицей, заражают своей непобедимой жизненной силой. То же можно
179
сказать о Сорочьих сказках (1909), таких бодрящих и восхитительных именно
потому, что они свободны от малейших умственных и эмоциональных
элементов: это чистая радость воображения, освободившегося от законов
причинности.
Из рассказов Толстого лишь немногие вполне хороши, и это не только из-
за его вечных стараний преодолеть свою умственную ограниченность, но и по
причине глубинного дефекта его таланта: у него великолепная манера рассказа,
но полное неумение его построить. Все его рассказы производят впечатление
какого-то странного алогичного головокружения: никогда не знаешь ни что
произойдет, ни почему. Закон причинности в его мире отсутствует, и рассказы
развиваются не то как сны, не то как сказки. Это могло бы и не быть
недостатком, если бы Толстой понимал свою ограниченность и не старался
