вертит в руках.
Как только она позволяет себя увидеть, на его лице на одно мгновение появляется выражение маленького испуганного мальчика. Потом он улыбается.
— А, это ты, — говорит Поль.
Но это не тот Поль, которого помнит Джилбертина — порой безрассудный и эгоистичный архитектор, безнадежно влюбленный в ее подругу. Сейчас его взгляд ясен и невыразителен, а от улыбки веет холодом.
— Ты не могла бы напомнить, как тебя зовут?
— А ты забыл?
Он разводит руками.
— Я заставил себя забыть, — говорит он.
Джилбертина глубоко вздыхает.
— Я Джилбертина Шалбатана. А ты Поль Сернин. Ты любил мою подругу Раймонду. Она страдает. Ты должен вернуться. Или хотя бы иметь мужество попрощаться с ней. Однажды она уже простила тебя.
Она швыряет ему воспоминание и приоткрывает свой гевулот.
Их познакомила Раймонда. Раймонда, ее подруга и соратница с того самого дня, когда она приехала из Нанеди; девушка из медленногорода в большом мире, страстно желавшая заниматься музыкой. Втайне Джилбертина ненавидела ее за непринужденную грацию, за то, что она без видимых усилий получала все, что хотела. И он был одним из ее трофеев. Поэтому ей тоже захотелось его заполучить. А заставить его пожелать то, чего у него не было, не составило никакого труда.
Но их связь длилась недолго. Он вернулся к Раймонде, ездил за ней в Нанеди и даже отказался от воспоминаний о Джилбертине. Тогда она смирилась с этим без труда. Но этого, этого она не допустит.
Поль равнодушно рассматривает ее.
— Спасибо, — говорит он. — В прошлом я получил от тебя не слишком много.
К ее ужасу, Джилбертина чувствует, как что-то вгрызается в ее гевулот.
— Но ты права, — негромко продолжает он. — Поль Сернин не мог уйти. И он остается здесь, внутри тебя и внутри остальных. А что касается меня, всегда найдется место, где я еще должен побывать. Украсть огонь у богов. Стать Прометеем. И все такое прочее.
— Мне на это наплевать, — говорит Джилбертина. — Но у тебя и этой девочки есть ребенок.
Он вздрагивает.
— Такое я бы запомнил, — говорит он. — Нет, этого не может быть.
— Еще как может, — огрызается Джилбертина, стараясь напитать свой голос ядом прошлых обид.
— Ты не понимаешь. Я бы не смог этого забыть. — Он покачивает головой. — В любом случае, это не имеет значения. Сейчас речь не обо мне. Дело касается тебя.
Джилбертина распрямляет плечи и обращается к экзопамяти.
— Ты сошел с ума.
В ее голове распространяется странное покалывание, и внезапно та часть ее разума, которая соединяется со всем остальным миром, оказывается огороженной сплошной стеной.
Поль поднимается на ноги.
— Боюсь, я заблокировал твой выход к экзопамяти. Но не тревожься, через несколько мгновений он восстановится.
Джилбертина делает шаг назад.
— Кто ты? — шипит она. — Вампир?
— Ничего подобного, — говорит Поль. — А теперь стой спокойно. Будет немного неприятно.
Джилбертина убегает. С такой дырой в голове очень трудно сосредоточиться. Часы. Что бы он ни задумал, он действует через Часы. Она вцепляется в запястье, чтобы избавиться от них…
…но на самом деле нет никакого бега, это только воспоминание о беге, а она так и стоит перед Полем, чьи глаза становятся такими же странными, как и у кота в сапогах…
Он поднимает ларец.
— Видишь? Я узнал об этом из видений одного несчастного парня, пострадавшего от Вспышки. Я взял это у зоку, они никогда ничего и не заметят.
— Что это? — шепчет Джилбертина.
— Пойманный бог, — отвечает Поль. — Мне надо его куда-то спрятать. Поэтому ты и здесь.
Ларец начинает светиться. Он исчезает из рук Поля. А потом оказывается у нее в голове.
Она вспоминает абстрактные видения, информационные структуры, похожие на огромные металлические снежинки, и боль от их острых краев, прижатых к мягким тканям ее разума. Ее экзопамять захлестывает поток чужеродных ощущений. На мгновение кажется, что виски пронзил раскаленный металлический прут. Затем боль утихает, но тяжесть остается.
— Что ты со мной сделал?
— То же самое, что сделал с каждым из вас. Положил ценности в такое место, где никто не станет их искать. В вашу экзопамять, защищенную лучшей в Системе криптографией. И если я захочу получить их обратно, мне придется заплатить немалую цену. Это был последний предмет, от которого я хотел избавиться. Прошу прощения за причиненное беспокойство. Я надеюсь, ты сумеешь меня простить. — Не-Поль вздыхает. — Кстати, ваш Поль не имеет к этому никакого отношения.
— Я тебе не верю, — говорит Джилбертина. — И это относится не к памяти. В какой-то части ты все равно Поль, и неважно, кем ты себя считаешь, неважно, что ты сделал со своими мозгами, неважно, даже если он был всего лишь твоей маской. Я надеюсь, что он горит в аду.
Ей хочется вцепиться ногтями ему в лицо, но ореол фоглетов, окружающий существо, принявшее облик Поля, подсказывает, что все усилия были бы бесполезны.
— Мне жаль, что ты к этому так относишься, — говорит он. — Но я, конечно, не могу допустить, чтобы ты хоть что-то запомнила. Я только надеюсь, что сумеешь хоть немного утешить Раймонду.
— Можешь делать с моей памятью что угодно, — говорит она, — но я постараюсь, чтобы она возненавидела тебя навеки.
