плане однокурсники Г. Лозовой и И. Фирсов. В центре (на голову выше всех) В. Г. Беляев. За его правым плечом автор
В 1973 году бывший научный руководитель стал в этом Вузе основателем кафедры уголовного права и бессменно руководил ею по 1996 год. Отдавая должное вкладу Валерия Григорьевича в становлении научного коллектива, сайт Вуза сообщает, что он вошел в историю академии, как оригинальный мыслитель, эрудированный ученый, хороший организатор, заботливый наставник молодежи.
Надо сказать, что особое отношение ко мне со стороны кафедры уголовного права, процесса и криминалистики, по тематике которой я писал курсовые и дипломную работу, однажды проявил другой преподаватель. Смысл события остался неясным по сей день. Было ли это проявлением приязни или демонстрацией своенравного характера преподавателя, сказать не могу.
Криминалистику преподавал уже упоминавшийся Борис Николаевич Звонков (по прозвищу БЭН), друживший с «Мэтром» – Сергеем Федоровичем Ширяевым. Выше упоминался совместный вояж этих искателей приключений из Владикавказа в Тбилиси в ночь на 5 ноября 1962 года. БЭН, сравнительно молодой человек симпатичной внешности, судя по всему, копировал манеры «Мэтра». В прошлом криминалист работал следователем железнодорожной милиции. Затем, после женитьбы на дочери начальника Управления Северо-Кавказской железной дороги, перешел на преподавательскую работу. Злые языки намекали, что его непринужденность в общении с руководством кафедры и факультета объясняется наличием могущественного тестя, восседавшего в здании Управления СКЖД на Театральной площади.
Криминалистика была моим любимым предметом и никаких шероховатостей в процессе двухлетнего изучения курса между мною и БЭНом не возникало. Правда, казалось, что в общении со мной преподаватель проявляет признаки многозначительности, а может быть, настороженности, причин которых я не мог понять.
Последний диалог между нами состоялся на экзамене, предшествовавшем преддипломной практике. Впустив в аудиторию очередную группу студентов, БЭН раздал вопрос всем, кроме меня. Я ожидал дальнейших событий в недоумении, периодически напоминая экзаменатору, что уходит время на подготовку. В ответ слышал невнятное бормотание.
Дождавшись, когда мы останемся наедине, преподаватель пояснил, что поставит мне «отлично» без экзаменационных вопросов. И делает это из соображений, что дипломник кафедры не должен получить иной оценки. Более низкий результат, по его словам, кафедру огорчит. Может быть, это была «хохма» в духе С. Ф. Ширяева. С таким подходом я столкнулся впервые. Ранее послаблений на экзаменах мне не делал никто, включая научного руководителя.
Углядев в словах Б. Н. Звонкова признаки подначки, я заявил, что в снисхождении не нуждаюсь, поскольку предмет знаю на «отлично» и готов подтвердить это немедленно. «Ну, вот видите, – парировал БЭН. – О чем же спор?. Если вы так уверены, получайте оценку и не задерживайте тех, кто ожидает очереди за дверью».
Признаюсь, за время учебы был еще один случай нескромности в оценке собственных знаний. Это произошло на государственном экзамене по уголовному праву. Однако, на этот раз мое бесцеремонное заявление было вызвано противоположной ситуацией. Отвечать на вопросы экзаменационного билета пришлось единственному члену комиссии – маститой представительнице Всесоюзного НИИ из Москвы, по специальности криминологу. Второй экзаменатор, декан факультета А. Т. Гужин, отлучился. Завершив ответ, я заметил, что дама, не задавшая ни одного вопроса, рисует в заметках символ в виде квадрата, означавший» четверку».
Меня намечавшаяся несправедливость возмутила. Надо сказать, что несколькими минутами ранее я убедился, что сама представительница всесоюзной науки в сфере УК не корифей. Только что на вопросы билета отвечал «Шимр». Женя допустил принципиальную ошибку в описании состава спекуляции, которую дама не заметила. Сидевший тут же декан (научный руководитель Жени) сделал вид, что конфуза не заметил.
Обратив внимание дамы на злополучный квадрат, я заявил, что с на «четверку» не согласен, поскольку знаю предмет на «отлично», темы билета раскрыл до конца и готов ответить на дополнительные вопросы.
Представительницу клана криминологов эта дерзость озадачила. Она пояснила, что нарисованный ею знак к оценке не относится, и что в полноте моих знаний не сомневается. Правда, затем исправила квадрат на кружок.
Квинтет. Конец летней сессии 1963 г. Библиотека РГУ. Слева направо: Станислав Зинченко (доктор юридических наук, Ростов-н/Д), Женя Шимширт (сотрудник милиции, Луганская область УССР), Гена Лозовой (следователь прокуратуры, Туапсе), Володя Федоренко (адвокат, Ростов-н/Д), Женя Ляхов (доктор юридических наук, Москва). Фото автора
Я не ставлю перед собой цели описать всех преподавателей нашего факультета. Память извлекает образы этих людей из прошлого произвольно, преимущественно в соответствии с уровнем профессионализма наставников, неприятием школярства и наличием подобающих человеческих качеств. Увлекательными, с яркими примерами из собственной практики, запомнились занятия преподавателя спецкурса «Основы оперативно-розыскной деятельности» Шамраева (имя и отчество, увы, забыл) и преподавателя судебной медицины Александры Борисовны Гутниковой.
Шамраев, в недавнем прошлом начальник областного отдела БХСС, щедро делился сведениями о способах совершения и маскировки хищений социалистической собственности в отраслях экономики, передавал личный опыт выявления признаков преступлений и рассказывал о непредвиденных административных вмешательствах, препятствующих, раскрытию воровства.
Служебная карьера преподавателя завершилась разработкой цеховиков, производивших неучтенную продукцию на базе Художественного фотокомбината г. Ростова-на-Дону.
Этой продукцией были открытки популярных артистов кино, пользовавшиеся большим спросом ценителей (отдельные изделия тех серий по сей день продаются на Интернет-аукционах).
Неучтенка сбывалась через государственные торговые организации и приносила баснословные доходы. Расходные материалы списывались на изготовление средств наглядной агитации по заказам и из фондов Ростовского Обкома КПСС.
Некоторые участники и покровители «бизнеса», утратив осторожность, вели себя, как угоревшие герои И. Ильфа и Е. Петрова. Днем компания совершала авиаперелеты для омовения в море на сочинском пляже. Вечером приземлялась в московском ресторане «Арагви». Ночевать возвращалась на берега Дона. Предчувствовавший беду директор комбината Бернштейн, тщетно умолял покровителей об осторожности.
Справедливо полагая, что в случае провала ему придется отвечать в одиночку, дарил представителям «крыши» дорогостоящие подарки со спрятанными в них сообщениями для будущего суда. Таким подарком с подвохом послужила роскошная шуба, в подкладке которойсуд по наводке бывшего директора обнаружил лоскут материи с сообщением о том, что осматриваемый предмет одежды «Я – Бернштейн» передал NN за обещание защиты от уголовного преследования.
Разработка и реализация дела требовали профессионального мужества, поскольку «крыша» дельцов обосновалась в кабинетах руководителей идеологического отдела обкома КПСС и городского управления милиции.
По словам Шамраева, перед принятием окончательного решения он уточнил расчет выслуги на пенсию. И убедившись в наличии необходимых 25-ти календарных лет, дал подчиненным «добро» на завершение операции.
Дело вышло громким. Бернштейн получил 15 лет лишения свободы. Начальник городского управления милиции Сорокин убыл в следственный изолятор № 1 … на должность заместителя начальника этого учреждения. Заведующий идеологическим отделом обкома КПССИ. Ф. Рябко стал заведующим кафедрой теории и истории государства и права
