Ну попал ты в красную десятку… И что?! Если уж искать крайнего в случившемся, то это болотные волки, расстрелявшие семью несчастного майора.
Находились друзья-соратники далеко от того места, где Александр Македонский спас Станислава Гагарина-младшего от неминуемой и неизбежной смерти. После взрыва на Игналинской АЭС, который они зафиксировали как разведчики Зодчих Мира, и короткого доклада Адольфу Гитлеру, отвечавшему за операции в Прибалтике, космический транспортный агрегат в мгновение ока перенес товарищей на берега Амударьи, в окрестностях которой находился полевой штаб Чингиз-хана, известного в миру под обликом полковника Чингиза Темучинова.
Полковник собирал надежные войска для удара по московскому режиму с юга, и Стасу с Македонским предписывалось, как представителям Восточной России, координировать действия фронта Средне-Азиатского с фронтом Уральским, на котором, как они уже знали, находился старший Гагарин.
— Как изменился ландшафт! — с тоскливой ноткой, оглядывая окрестности, промолвил великий полководец. — Такие здесь росли леса… Мне довелось переправляться через эту реку двадцать пять веков тому назад, и было это неподалеку от чайханы, в которой мы сейчас поедаем слишком уж жирный плов.
Мои солдаты вязали плоты из бревен, достигавших в диаметре полуметра, и это были стволы деревьев широколиственных пород. Где они теперь? Куда и почему исчезли?..
— Антропогенная деятельность, мой милый, — отозвался, стараясь уйти от мрачных мыслей, Стас Гагарин. — Почитай Льва Гумилева. Хочешь дам его «Древнюю Русь и Великую Степь»? Я уже добил, закончил эту книгу… Его теория этногенеза и твой пассионарный выброс по-научному толкует, Александр.
— Любопытно, — отозвался Македонский. — Обязательно почитаю… Книги умных людей — подарки богов. Только далеко не все могут оценить подобный подарок. Это как с властью…
Одним власть в добрый подарок, другим — наказанье Божье.
— Была ли для тебя власть наказанием? — живо спросил Стас Гагарин.
— И да, и нет…
— А если подробнее, в деталях?
— Власть — это осторожность, — сказал Александр Македонский. Надо проникнуться спасительным недоверием к скоропалительному быстрому движению вперед… Надо задуматься над проверкой тех шагов вперед, которые мы ежечасно провозглашаем, ежеминутно делаем и потом доказываем их непрочность, несолидность и непонятность.
Сын царя Филиппа на мгновение прервался, внимательно посмотрел на Стаса Гагарина, выдержал паузу, затем продолжал:
— Вреднее всего здесь было бы спешить. Вреднее всего было бы полагаться на то, что мы хоть что-нибудь знаем… Ничего нельзя поделать нахрапом или натиском… Мы должны проявить в величайшей степени осторожность… Вот!
Бывший старший преподаватель кафедры теории государства и права удивленно слушал знакомые слова. Слова эти были известны ему, что называется, назубок. Еще бы… Но произносимые легендарным завоевателем доброй половины древней Ойкумены, да еще и жившим черт-те в какие, извините, далекие времена, известное предостережение против левого радикализма казалось пришедшим из времен античных афоризмов, вроде сократовского «Я знаю, что ничего не знаю».
— Верно, — кивнул Александр Великий, — это слова Ленина, слова из его завещания, последней статьи Старика «Лучше меньше, да лучше». Прекрасный девиз, между прочим… Как жаль, что в той, прежней жизни я не руководствовался им!
«Ну и ну, — подумал молодой штурман. — Македонский царь из до нашей эры цитирует Ленина! Как сказал бы Василий Аксенов, старый и завзятый матерщинник, уссаться можно… Но старик Плутарх о знакомстве Александра с трудами Владимира Ильича ничего не сообщает!»
— Плутарх много чего не знал, — прочитав мысли товарища, усмехнулся Македонский. — Хотя надо отдать справедливость, написал обо мне относительно достоверно, хотя и пользовался воспоминаниями тех, кто был со мною рядом в боевых походах, мемуарами Онесикрата например, ученика знаменитого киника Диогена, достойнейшего человека современности, между прочим. Весьма почитаю Афинского любомудра, Станислав. Если бы я не родился Александром, то стал бы Диогеном.
Стас вспомнил, что Плутарх особо подчеркивает: его герой от природы был склонен к изучению наук и чтению книг. Воинская доблесть великого полководца затмевает в нашем сознании незаурядные интеллектуальные способности молодого царя. Одна его страсть к врачеванию чего стоит! Он всерьез занимался теорией медицины и практиковал как лечащий врач, милосердно и профессионально опекая заболевших друзей и соратников.
«А себя спасти от хвори не сумел», — с горечью — он душевно привязался к новому товарищу — подумал Стас Гагарин.
— А не заказать ли нам еще по шашлыку вместе с бутылочкой «Узбекистана»? — вдруг обратился к нему с неожиданным предложением Александр Филиппович. — Пивал-с, небось, парень, портвейн «Узбекистан» на Чукотке? Каюсь, проглядывал твою жизнь на галактическом, так сказать, потустороннем дисплее… Просматриваются там и такие эпизоды.
— Ё-моё! — с ужасом подумал молодой сочинитель. — Что же выходит? Посланцы Зодчих Мира держат нас под вселенским колпаком?! Недрёманное Око… Ни хрена себе компот!
— Ладно-ладно, — примиряющим тоном проговорил Македонский царь. — Ну заглянул разок-другой, хотел ведь узнать, как формировался русский писатель, через какие такие испытания прошел. Батяня твой, старший Гагарин, только б жизнь собственную описал — и то бы прославился… Знаю, знаю, не гомонись, кто Папа Стив по отношению к тебе на самом деле, а все одно как бы отцом твоим его воспринимаю, и похожи, опять же, очень…
Царь рассмеялся собственной шутке.
— А читать я с детства любил, спасибо Аристотелю — приохотил, — посерьезнев, сказал он, — одни только книги образуют людей, человека делают человеком. Я всегда говорил товарищам, что гомеровскую «Илиаду» знать надо им назубок. История Троянской войны — лучшее средство для постижения ратной доблести. Список великого сочинения, исправленный Аристотелем, всегда лежал у меня под подушкой вместе с кинжалом.
И к вину я был вовсе не так привержен, как писали различные борзописцы. Да, часами я мог пировать с друзьями, мне нравился сам процесс общения с единомышленниками за пиршественным столом, точно так же было и у тебя, Станислав, и у Папы Стива… Тьфу ты! Постоянно забываю, что ты и он — одно и то же…
Странное дело, но едва возникнув в 1993 году, Стас Гагарин не взял в рот ни глотка спиртного. То ли Боги Добра, вынувшие его из 1968 года, в котором он, кстати, написал первый антиалкогольный рассказ «Великий мутильщик», то ли передалось нечто от старшего двойника, с 1985 года убежденного трезвенника, только исчезло у него всякое желание быть рабом Жидкого Дьявола.
— Пошутил я насчет «Узбекистана», — успокоил Стаса Александр Македонский. — Вино и мне принесло немало, скажем так, осложнений… А разговоры можно вести и за чаем. Но к нам пожаловали гости.
Александр поднялся, и на открытой прохладной веранде, под которой уютно журчал арык, от заполнившей пространство широкой фигуры царя, стало тесно.
Царь подошел к перильцам-балюстраде, перегнулся, перильца угрожающе скрипнули, но удержали могучее тело.
— Точно, — сказал полководец, — летит вертолет…
Прошла минута-другая, и тогда Стас Гагарин услыхал характерное стрекотание летательного аппарата.
Аппарат завис над близкой площадкой, но приземляться не стал, выбросил лесенку, по которой ловко спустился человек в маскировочной одежде.
Едва он двинулся к чайхане, Стас узнал в нем полковника Темучинова, командующего Средне-Азиатским фронтом.
Он поднялся на веранду и сердечно приветствовал соратников.
— О чем вели разговор? — спросил комфронта, усаживаясь за стол.
— О власти, — ответил Александр Македонский и дружески подмигнул, улыбаясь Стасу Гагарину.
Полковник уважительно посмотрел на одного, потом на другого.
— Власть — дело тонкое, — сказал Чингиз-хан.
X
В Екатеринбург, на улицу Посадскую, юному философу-уральцу.Милый Саша, привет!
Спасибо за присланное тобой интервью с митрополитом, прочитал внимательно. Должен сказать тебе, что именно вопросы твои мне понравились, но вот ответы собеседника — пустые и неточные. Твой владыка Мелхиседек так и не ответил, что же такое трансцендентное, с чем кушают имманентное…
Это, конечно, на его совести, но ты тоже промахнулся, надо было тебе заглянуть в словарь и увидеть там, что «трансцендентное» это значит потустороннее, лежащее за пределами сознания и познания. Заодно бы и узнал для себя, что этот термин имеет важное значение в философии Иммануила Канта, который полагал, что познание человека не в состоянии проникнуть в трансцендентный мир, мир так называемых «вещей в себе». Слыхал о таких?
