— Я был там однажды, милорд, в молодости.
— Искал встречи с призраками?
— Искал сокровища древних, чтобы украсить свой дом в поместье. Нашел очень мало. Видимо, это место уже давно и основательно было разграблено.
— Значит, ты не боялся бродить по городу призраков?
Насимонт пожал плечами:
— Легенды я слышал. Но я был молод и не боялся.
— Поговори с Ирманаром. Скажи ему, что ты был в Велализире и остался жив. Ты можешь проводить нас туда?
— Это было сорок лет назад, милорд, но я постараюсь.
Рассматривая потертые, неполные карты Ирманара, Валентайн решил, что единственный путь, который избавит их от опасной близости ожидавшей их армии, — по краю разрушенного города или прямо через него. Валентайн не жалел о своем решении. Развалины Велализира, как бы они не пугали малодушных, были, по всем сведениям, на вид довольно безмятежными.
Кроме того, едва ли Доминин Баржазид выставит там отряды на встречу Валентайну.
Обход может оказаться удачным, если фальшивый Коронованный рассчитывает, что Валентайн пойдет по дороге выше Глейга. Если путешествие по пустыне будет не слишком трудным, они, может быть, смогут держаться к северу от реки и воспользоваться преимуществом внезапности, когда в конце концов повернут к Замку на Горе.
Пусть Велализир выпустит духов, если сможет, — думал Валентайн. — Лучше обедать с призраками, чем отправиться под Гребнем Луманцар в зубы молиторам Баржазида.
Дорога от озера шла по невероятно сухой местности. Темная плодородная почва равнины сменилась легким кирпично-красным песком, лишь кое-где здесь росли кривые, колючие растения. Дорога постепенно поднималась к невысоким холмам, отделявшим Рогойз от пустыни Велализирской Равнины.
Ирманар послал разведчиков поискать подходящую дорогу по ту сторону холмов, которая была обращена к озеру, чтобы не приближаться к развалинам, но дороги там не было. Волей-неволей приходилось идти через холмы и спускаться в долину, населенную духами.
Ближе к вечеру они начали спуск. Стали собираться тяжелые тучи, закат простерся по западной части неба громадным кровавым пятном. Перед наступлением темноты тройной луч темно-красного света прорезал тучи и осветил странным сиянием развалины Велализира.
Впереди высились громадные блоки голубого камня. Мощная стена монолитов в два, а в некоторых местах и в три ряда кладки шла больше, чем на милю с западного края города, резко заканчиваясь грудой каменных кубов. Еще видны были контуры широко разбросанных зданий — целый форум дворцовых базилик и храмов, наполовину занесенных песком. На востоке поднимались шесть колоссальных островерхих, с узким основанием, поставленных в один ряд, и остаток седьмой, которая, видимо, была разрушена с яростной энергией, потому что обломки лежали вокруг широкой дугой. Впереди, у входа в город, стояли две широкие каменные платформы высотой восемь или десять футов, вполне подходящие для маневров солидной армии. Вдали Валентайн увидел громадное овальное здание, возможно, арену, с высокими стенами, со множеством окон и грубым рваным проломом в одном конце. Масштабы, расстояния поражали. По сравнению с Велализиром безымянные руины с другой стороны Лабиринта, где обитал герцог Насимонт, казались самыми заурядными.
Дневной свет погас, разрушенный город в темноте казался бесформенными грудами развалин.
Насимонт сказал:
— Милорд, дорога идет между теми двумя платформами, строениями позади них и вокруг шести пирамид с северо-восточной стороны. В темноте идти трудно, даже при лунном свете.
«Мы и не пойдем в темноте. Разобьем лагерь и будем ждать утра. Я хочу посмотреть развалины, раз уж мы здесь».
Ирманар приглушенно кашлянул. Валентайн посмотрел на маленького офицера, на его унылое лицо.
— Успокойся, — шепнул он. — Я думаю, духи позволят нам побыть здесь сегодня.
— Милорд, мне не до шуток.
— А я не шучу, Ирманар.
— Ты хочешь идти к развалинам один?
— Один? Нет, не думаю. Делиамбер, пойдешь со мной? Слит? Карабелла? Залзан Кавол? И ты, Насимонт, ты уже бывал здесь и боишься меньше кого-либо из нас, пойдешь?
Главарь бандитов улыбнулся.
— Я в твоем распоряжении, лорд Валентайн.
— Хорошо. А ты, Лизамона?
— Конечно, милорд.
— Вот у нас группа из семи разведчиков. После ужина пойдем.
— Восьми, милорд, — спокойно сказал Ирманар.
— Зачем…
— Милорд, я дал клятву быть рядом с тобой, пока Замок не станет твоим. Раз ты идешь в мертвый город, я иду с тобой. Если опасность вымышленная, бояться нечего, а если реальная— мое место рядом с тобой. Прошу тебя, милорд.
Ирманар, похоже, был совершенно искренен. Лицо его напряглось, но, как подумал Валентайн, больше от опасений, что его не возьмут, чем от страха перед тайнами развалин.
— Прекрасно, — согласился Валентайн. — Отряд из восьми человек.
В этот вечер луна была почти полной, и ее холодный свет безжалостно обнажил тысячелетнюю заброшенность города, не так бросавшуюся в глаза при более мягком фантастическом красном свете заката. На полустертой табличке у входа с трудом можно было прочесть, что Велализир по указу лорда Симинейва Коронованного и Понтифика Калинтейна — королевский исторический заповедник.
Но они правили пять тысяч лет назад, и после них, как видно, с указом не слишком считались. Камни двух громадных платформ растрескались, осыпались, в трещинах между плитами рос мелкий сорняк с клейкими стеблями, с неистощимым упорством раздвигавший громадные блоки. В некоторых местах между блоками укоренился даже кустарник. Еще одно-два столетия — и целый лес кустарника захватит платформы, и громадные квадратные плиты полностью скроются из вида.
— Все это следует расчистить, — сказал Валентайн, — восстановить в таком виде, как до появления зарослей. Разве допустимо подобное пренебрежение?
— Об этом месте никто не заботится, — сказал Ирманар, — никто и пальцем не двинет.
— Из-за духов?
— Из-за метаморфов, — сказал Насимонт. — Эти развалины вдвойне прокляты.
— Почему?
— Разве ты не знаешь легенды, милорд?
— Нет. Расскажи.
— Когда Маджипурой правили метаморфы, Велализир был их столицей. Двадцать или двадцать пять тысяч лет назад это был самый крупный город на планете. В нем было два или три миллиона жителей, и племена со всего Альханроеля платили ему дань. На этих платформах устраивались фестивали, а каждую тысячу лет — особый фестиваль, отмечавшийся постройкой пирамиды, так что городу было, по крайней мере, семь тысяч лет. Но в нем царило зло.
Я не знаю, что именно метаморфы считали злом, во всяком случае, оно здесь процветало. Это было средоточие всякой мерзости. Жители провинций испытывали к городу отвращение, потом стали возмущаться и однажды ринулись на город, сравняли с землей храмы и большую часть городских стен, уничтожили места, где творилось зло, а жителей города частью выслали, частью обратили в рабство. Мы знаем, что резни не было, потому что тут было полно зарытых сокровищ — я сам искал их, как тебе известно, — и если бы здесь оставались закопанные скелеты, они были бы обнаружены. Так что этот город был разрушен и покинут задолго до появления на Маджипуре людей и на нем лежит проклятие.
Питавшие город реки отвели, и вся равнина превратилась в пустыню. Пятнадцать тысяч лет никто не жил здесь, кроме призраков тех, кто умер при разрушении.
— Рассказывай дальше, — попросил Ирманар.
Насимонт пожал плечами.
— Больше я ничего не знаю, друг.
— О призраках, — сказал Ирманар.
— Знаете ли вы, сколько времени им суждено бродить здесь? До тех пор, пока метаморфы снова не станут править Маджипурой, а мы не сделаемся их рабами. Тогда Велализир снова выстроят на старом месте и он будет больше прежнего, и снова станет столицей Меняющих Форму, и души мертвых наконец будут освобождены от камней, которые держат их здесь.
— Ну им еще долго предстоит гнездиться в камнях, — сказал Слит. — Нас двадцать миллиардов, а метаморфов — горсточка, да и те живут в джунглях. Какая это угроза?
— Они уже ждут восемь тысяч лет, — сказал Ирманар, — с тех пор, как лорд Стиамот сломил их, и будут ждать еще столько же, если понадобится. Но они мечтают о возрожденном Велализире и не откажутся от своей мечты. Я иногда слышал во сне, как они рассуждают о том времени, когда башни Велализира поднимутся вновь, и это пугало меня. Вот почему я не хотел идти сюда. Я чувствую, как следят они за этим местом. В воздухе разлита как бы их ненависть, невидимая, но реальная…
— Значит, этот город для них в одно и то же время святой и проклятый, — сказала Карабелла. — Нам трудно понять, что у них на уме.
Валентайн сошел с тропы. Город пугал и восхищал его. Он пытался представить себе, каким величественным и пышным был этот город. А что теперь? По камням прыгают ящерицы, сорняки раздвигают плиты огромных церемониальных бульваров.
