— Мы это сделаем, — горячо сказала Лоривейд. — С Острова идут сильные послания Леди. Они противодействуют ядовитым снам Короля. В прошлую ночь Леди пришла ко мне во сне и показала, какое послание пошлет. Это видение наркотизации в Тил-омоне, подмена Коронованного. Она покажет народу твое новое лицо, лорд Валентайн, и окружит его сиянием Коронованного, горящей звезды власти. И даст портрет фальшивого Коронованного, подлого и темного предателя.
— Когда это произойдет? — спросил Валентайн.
— Она ждет твоего одобрения.
— Тогда открой сегодня Леди свой мозг и скажи, что надо начинать.
Кон из Кианимонта сказал:
— Мне так странно все это! Война снов! Если бы я когда-нибудь усомнился, что я в чужом мире, эта стратегия убедила бы меня.
Валентайн с улыбкой ответил:
— Лучше сражаться снами, чем мечами и энергометами, дружище. Мы стараемся победить убеждением, а не убийством.
— Война снов, — растерянно повторил Кон. — У нас на Кианимонте все по-другому. Но кто скажет, что лучше? Правда, я думаю, что здесь будут не только послания, но и сражения, прежде чем все пойдет на лад, лорд Валентайн.
Валентайн печально посмотрел на синекожего.
— Боюсь, что ты прав.
Через пять дней они подошли к предместьям Пендивейна. Известие о их приближении разнеслось по всей округе. Фермеры прекратили работу и глазели на караван плавучих экипажей, а в наиболее населенных местах на шоссе стояли толпы.
Валентайн решил, что это хорошо.
Ни одна рука не поднялась против них.
Толпа смотрела с любопытством, не проявляла враждебности. Большего он не мог пожелать.
Но когда они были в дне пути от Пендивейна, передовой отряд вернулся с известием, что к западным воротам города идет вооруженный отряд.
— Солдаты? — спросил Валентайн.
— Гражданское ополчение, — ответил Ирманар, — наскоро организованное, судя по виду. У них нет униформы, только повязки с эмблемой горящей звезды на рукавах.
— Великолепно. Горящая звезда посвящена мне. Я пойду к ним и попрошу их быть лояльными.
— Что ты наденешь, милорд? — спросил Виноркис.
Валентайн растерянно указал на простую одежду, в которой приехал с Острова, — белую тунику и блузу.
Хьерт покачал головой.
— Ты должен быть одет богато, и нужна корона. Я думаю, это очень важно.
— Я не хотел бы появляться слишком подчеркнуто. Если они увидят человека в короне, но не с тем лицом лорда Валентайна, которое они знают, их первой мыслью будет, что я узурпатор.
— Я полагаю иначе, — возразил Виноркис. — Ты идешь к ним и говоришь, что ты истинный король. Однако ты не похож на короля. Простая одежда и легкие манеры хороши в спокойной дружеской беседе, но не перед собравшейся военной силой. Твоя одежда должна производить большее впечатление.
— А я как раз надеялся действовать просто и искренне, как действовал всегда, начиная с Пидруда.
— Простота и искренность — пожалуйста, но нужна еще и корона, — сказал Виноркис.
— Карабелла, Делиамбер, как вы считаете?
— Небольшая подчеркнутость не повредит, — сказал урун.
— Это будет твое первое выступление с требованием Замка, — заметила Карабелла, — и будет кстати царственная пышность.
Валентайн засмеялся.
— Боюсь, что за время странствий я отвык от таких костюмов. Мысль о короне мне теперь кажется смешной. Напяленная на голову изогнутая металлическая пластинка, немного драгоценностей…
Он остановился, видя, как они поразились.
— Корона, — продолжал он не так беспечно, — атрибут только внешний, безделушка, украшение. На детей такие игрушки производят впечатление, но взрослые люди…
Он снова умолк.
— Милорд, — сказал Делиамбер, — помнишь ли ты, что почувствовал, когда в Замке тебе впервые надели корону?
— Признаюсь, у меня дрожь прошла по телу.
— Да. Пусть корона — детское украшение, глупая безделушка, но она также — символ власти, она выделяет Коронованного из прочих, превращает просто Валентайна в наследника лорда Престимиона, лорда Конфалума, лорда Стиамота. Мы живем этими символами. Милорд, твоя мать Леди многое вернула тебе, но в тебе еще очень много от Валентайна-жонглера, это вообще неплохо. Но сейчас, я полагаю, нужно больше экспрессивности и меньше простоты.
Валентайн молча слушал Делиамбера, думая, что иногда нужно позволить себе некоторую театральность, чтобы добиться желаемого эффекта. Да, они правы, а он ошибался.
— Хорошо. Я надену корону, если ее успеют изготовить.
Один из людей Ирманара быстро сделал для него корону из кусочков испорченного механизма плавучей повозки — единственного запасного металла, который был под рукой. Рассматривая эту поспешную импровизацию, Валентайн подумал, что это работа мастера: места соединений были почти неразличимы, лучи горящей звезды располагались на равном расстоянии друг от друга, внутренние орбиты были гладко закольцованы. Конечно, ее нельзя было сравнить с подлинной короной из семи различных драгоценных металлов с инкрустацией, с отшлифованными редкими камнями, с тремя сверкавшими камнями диниаба на лобной части.
Но та корона, сделанная во время великого царствования лорда Конфалума, вызывавшая восторг больше всех других атрибутов имперской пышности, была сейчас далеко, а эта, заняв свое место на его голове, вероятно, магически окутается соответствующим величием. Валентайн долго держал ее в руках. Лишь недавно он смеялся над такими вещами, однако сегодня он испытывал перед этой короной некоторое благоговение.
— Милорд, — мягко сказал Делиамбер, — ополчение Пендивейна ждет.
Валентайн кивнул. Он оделся во взятый взаймы пышный наряд: зеленую пару, принадлежавшую одному из товарищей Ирманара, желтый плащ Эйзенхарта, тяжелую золотую цепь иерарха Лоривейд, высокие блестящие сапоги, отделанные белым мехом, позаимствованные у Касимонта.
Он не носил такой одежды с последнего банкета в Тил-омоне, и ему казалось странным быть одетым столь претенциозно. Не хватало только короны.
Он хотел было надеть ее, но резко остановился. Нравилось ему это или нет, но это был исторический момент: он надевает горящую звезду впервые в этом своем втором воплощении. И вдруг это событие показалось ему не столько маскарадом, сколько коронацией. Он беспокойно огляделся.
— Я не должен сам надевать ее, — резко сказал он. — Делиамбер, ты мой первый министр. Сделай это.
— Милорд, я недостаточно высокого роста.
— Я встану на колени.
— Так не годится, — резко возразил урун.
Он явно не хотел этого делать.
Валентайн взглянул на Карабеллу, но она отступила, шепча с ужасом:
— Я же из простонародья, милорд!
— Причем тут…
Валентайн тряхнул головой. Это начало ему надоедать. Он посмотрел на иерарха Лоривейд, величавую женщину с холодными глазами.
— Ты представительница Леди, моей матери, и ты высокого роста. Могу я просить тебя…
Но Лоривейд строго ответила:
— Милорд, корона дается Коронованному властью Понтифика. Самое подходящее, чтобы ее надел на тебя Ирманар, поскольку он среди нас самый высокий служащий Понтифика.
Валентайн вздохнул и повернулся к Ирманару.
— Полагаю, что это правильно. Ты сделаешь это?
— Это великая честь для меня, милорд.
Валентайн протянул корону Ирманару и опустил обруч Леди как можно ниже. Ирманар, человек невысокого роста, взял корону чуть дрожащими руками, приподнял и с величайшей осторожностью надел на голову Валентайна.
Корона была как раз впору.
— Ну, — сказал Валентайн — я…
— Лорд Валентайн! Виват, лорд Валентайн! Да здравствует лорд Валентайн!
Все пали перед ним на колени, и со знаком горящей звезды выкрикивали его имя, даже инопланетянин Кон.
Смущенный этим Валентайн делал протестующие жесты, он хотел сказать, что церемония не настоящая, что это все только для того, чтобы произвести впечатление на горожан Пендивейна, но слова не шли, потому что он знал, что они неискренние, что импровизированное действо было фактически его второй коронацией. Он был удивлен и взволнован настолько, что почувствовал холод в спине.
Он стоял, простирая руки и принимая знаки почтения. Затем сказал:
— Встаньте. Пойдем. Пендивейн ждет нас.
Разведчики доложили, что ополчение и городские власти уже несколько дней стоят лагерем перед западными воротами Пендивейна, ожидая его прибытия. Но кто знает, каково настроение народа после столь долгого ожидания и какой прием собираются оказать Валентайну.
До Пендивейна оставался всего час езды. Промчались через леса и луга, а затем через жилые округа с маленькими каменными домами с островерхими крышами из красной черепицы. Дальше был сам город, столица провинции с населением в двенадцать миллионов. В основном он был торгово-промышленным складом, но через него шла в Пятьдесят Городов сельскохозяйственная продукция низин долины Глейга.
