Боялась все испортить. Однако, собравшись с духом, спросила:
«Марат, что между нами происходит? Мы встречаемся? Мы… вместе?»
Ожидая его сообщение, девушка вскочила на ноги и принялась мерить помещение нервными нетерпеливыми шагами. Ей был важен ответ.
И вскоре она его получила. На экране высветилось:
«Называй, как душе угодно — мне плевать! Суть от этого не изменится. Ты — моя! И… засыпать сегодня я буду с тобой в обнимку. А у себя дома или у тебя в общежитии — решай сама!»
Сердце ухнуло в пропасть и затарахтело в груди с чудовищной скоростью.
С опаской покосившись на Антонину, свернувшуюся калачиком под одеялом, Юля отрицательно покачала головой и быстро напечатала:
«Вызываю такси!»
Глава 44
Утро для Юли началось… внезапно. Со страшного грохота.
Судя по звуку, разбилось что-то стеклянное. И достаточно увесистое.
С бешено колотящимся сердцем девушка испуганно вздрогнула и стремительно села.
Огляделась по сторонам, пытаясь распознать источник шума. На соседней кровати точно так же закопошилась Эльвира.
— Тоня, блин! — недовольно рявкнула она. — Чего ты там гремишь?
Муравьева торопливо опустилась на корточки, пытаясь собрать с пола остатки того, что совсем недавно являлось флаконом дорогих французских духов — подарок Дениса в честь ее недавнего примирения с ним.
— Простите, девчонки! — Антонина виновато скривилась. — Я случайно!
— Случайно! — передразнила ее Эля. — Тебе чего не спится-то?
— Так… восемь часов уже! В универ собираться пора!
— Какой универ? Суббота, мать! У нашей группы сегодня нет занятий!
— Что, правда? — изумленно. — Ох… я попуталась немного. Извини.
Закеева отвернулась к стенке и дальше засопела.
А Тоня продолжила собирать осколки. И очень осторожно, судя по всему. Ведь комнате воцарилась почти первозданная тишина. Только вот насыщенный концентрированный аромат парфюма мощным шлейфом разнесся по комнате. Проник в ноздри. И знатно действовал на нервы.
«Ну, вот и выспалась!»
Чудом не застонав от досады, Юля спустила ноги с кровати. Прекрасно понимала, что больше не уснет. Да и есть ли смысл пытаться?
Через сорок минут все равно вставать. Ведь конкретно у ее группы занятия сегодня никто не отменял. Пусть одна пара, но она была. Тяжело вздохнув, Попова доковыляла до окна и откинула створку в надежде хоть немного проветрить помещение. Свежий октябрьский воздух просочился внутрь.
Зябко поежившись, девушка приблизилась к соседке и тихо шепнула:
— Помочь?
Та лишь отрицательно покачала головой, аккуратно перекладывая осколки в мусорное ведро:
— Не нужно! Я уже все… только протереть осталось.
Кивнув, Юля вооружилась зубной пастой, щеткой, полотенцем и направилась в умывалку. Та, как назло, оказалась очень востребованной в это утро. Очередь из недовольных, жутко сонных студентов насчитывала не менее пяти человек. Девушка раздраженно цокнула. За последние две недели она почти отвыкла от общажной жизни, неудобств и вечной суеты. Неудивительно. Теперь в общежитии Юля появлялась крайне редко. А ночевала — еще реже.
Всего три раза за эти дни. Включая сегодняшнюю ночь.
Все остальное время она проводила либо в институте, либо… с ним.
В кафе. В кино. Или просто дома. Но с ним. На нем. Под ним.
«Господи! — беззвучный стон. — Разве это нормально? Я так с ума сойду!»
От собственных мыслей и воспоминаний ее кинуло в жар. Возникло жгучее желание обмахнуть себя ладонями или срочно умыться ледяной водой.
Чем больше времени она проводила с Каримовым, тем более одержимой им становилась. Тем тяжелее ей давалось расставание даже на несколько часов.
Он безжалостно поглотил ее. Марат поглотил всю ее без остатка. И Юля просто млела от осознания, что и сама она является… его личным дурманом.
Его девочкой. Его малышкой. Его безумием. Однако, всеми силами цепляясь за последние крохи здравомыслия, Попова буквально через силу, через боль заставляла себя оторваться от него. В такие моменты она и наведывалась в общежитие. Чтобы самой мозги проветрить и ему дать возможность хоть немного остыть. Потому что конфликты между ними тоже случались.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Правда… заканчивались они всегда одинаково — ее бурными оргазмами.
О, да! Такие извинения им обоим были по душе!
* * *
«Две недели, — ужаснулась про себя. — Как же быстро пролетели эти две недели! Знатно же они перевернули с ног на голову всю мою жизнь!»
Юля задумалась, крепче прижимая к груди полотенце.
Эти дни выдались весьма и весьма насыщенными.
И на работе. И в институте. Причем не только у нее…
Во-первых, весь универ стоял на ушах от новости, что сын мэра — Славик Красницкий — женился на ее одногруппнице Ирине Синицыной. А они, на секундочку, враждовали в школе все одиннадцать лет. Ребята мгновенно стали знаменитостями. Бедным молодоженам буквально не давали прохода.
Но вскоре Вячеславу это надоело, и он просто послал всех открытым текстом. Без цензуры. И перечить этому бугаю никто не решился.
Во-вторых, Белова в тот же день вляпалась в крупные неприятности.
Ее забрали в полицию прямо с пары. Естественно, это не афишировалось.
Но Марат поделился с Юлей данной новостью. Оказывается, Ленка еще со школьной скамьи была влюблена в своего учителя, а ныне преподавателя их ВУЗа — Виктора Макарова. И поддавшись эмоциям… случайно подралась с его бывшей девушкой. А та, недолго думая, накатала на нее заявление в полицию. К слову, о полиции!
Совсем недавно ей звонила Кристина.
Настойчиво. Несколько раз.
Зачем? Неизвестно…
Сперва Юля просто не брала трубку. Ибо ее воротило даже от голоса бывшей подруженьки. А потом Каримов решил вопрос по-своему — заблокировал номер Заболоцкой, и дело с концом.
Что касается «Запретного плода» — свою трудовую деятельность там Попова закончила уже неделю назад. И первое, что сделала, отработав последнюю смену — уехала домой на выходные. Да, чувства к Марату сводили ее с ума. Превращали в безумную, вечно голодную, помешанную на нем дикарку. Однако чувства к матери и брату тоже никто не отменял. Мужчина воспринял ее решение без особого энтузиазма, но запрещать не стал.
Прекрасно понимал, как тяжело ей дается разлука со своей семьей.
Зато теперь и Юле представился случай побывать в его шкуре. Вчера утром Каримов улетел в столицу. Ему пришлось сопровождать своего отца — у них намечалась крупная сделка с какой-то московской строительной компанией.
Предполагалось, что они вернутся домой ночью обратным рейсом.
Но переговоры затянулись. Наступили выходные. Теперь Марат с Евгением Рафиковичем вынуждены были остаться там до понедельника. И судя по всему, Каримов был из-за этого в лютом бешенстве. Он рычал даже на Юлю.
Но она возмутилась и гневно огрызнулась, спросив:
— Почему ты на меня орешь?
В ответ услышала не менее раздраженное:
— Потому что ты не рядом! А должна быть!
Потом были другие слова. Чувственные. Проникновенные. Приправленные его низким хриплым голосом. Слова, от которых дико грохотало сердце, огнем полыхало лицо, и между ног становилось влажно. Марат в красках описывал все, что сделает с ней, когда вернется. Это было так пошло и так реалистично, что в какой-то момент Юля не выдержала — сбросила вызов.
Торопливо распахнула окно настежь и высунулась в него почти по пояс.
Лишь немного остыв и капитально отдышавшись, она перезвонила ему сама.
Пожелала спокойной ночи и тоже легла спать. А утром… случилась Тоня.
Тоня, которая в последнее время вела себя очень странно — и это еще мягко сказано. Тоня, которая прямо сейчас подошла к ней, намереваясь тоже попасть в умывалку. Окинув очередь лишенным эмоций взглядом, она обратилась к Поповой:
— Ты крайняя, да?
— Угу! — промычала Юля, внимательно разглядывая предметы личной гигиены, крепко зажатые в ее кулаке. — У тебя точно все хорошо?
