Увидев на экране номер Каримова, Юля поняла, что задыхается.
Что ей катастрофически не хватает воздуха в этом тесном замкнутом пространстве. Попросив водителя высадить ее прямо здесь и сейчас, она торопливо выскользнула наружу. Отбежав на тротуар, немного отдышалась.
Марат не прекращал звонить. Будто чувствовал. Будто что-то подозревал.
Ощущая лишь свой остервенелый пульс, Юля зажмурилась и приняла вызов.
— Да? — произнесла так спокойно, как только смогла.
— Как все прошло? — будничным тоном поинтересовался Марат.
— Нормально.
— Мне мать отзвонилась. Сказала, что ты уже ушла. Надеюсь, в этот раз она прилично себя вела?
— Да.
— Вы поладили?
— Да.
— Она извинилась?
— Да.
— Хорошо! Очень хорошо! — довольно протянул мужчина. — Судя по времени, ты уже должна быть в общежитии?
— Да.
— Диктуй адрес своей деревеньки. Вызову тебе надежное загородное такси.
— Не нужно.
— Почему? — настороженно.
— Я решила на этой неделе не ехать домой.
— Что за внезапные решения?
— Мне так захотелось.
— Пташечка?
— Да?
— Мне кажется, или ты действительно дерзишь мне?
— Да.
— У тебя пластинку заело?
— Да! — перебила его торопливо.
И тут же услышала страшный рев в трубке:
— Твою мать, Юля! Что происходит? Что там с тобой происходит?
— А ты спроси меня про мое бюджетное обучение, и я в долбаных красках опишу тебе, что со мной происходит! — тоже закричала, будучи уже не в состоянии держать эмоции в узде. — Я все знаю, Марат! Я все знаю!
Он замолчал. Из динамика доносилось лишь его тяжелое рваное дыхание.
А Юля поняла, что ее нервы сдали окончательно. Но невзирая на свою внутреннюю агонию, говорила она предельно тихо. И холодно.
— Я запуталась, Марат! Я уже ничего не понимаю! Но одно знаю наверняка: такими «подарками» либо доказывают девушке свои чувства, либо… тупо расплачиваются за ее тело! Какой из вариантов наш? Кто я для тебя?
— Кто тебе сказал? — прогромыхал он так яростно, что Попова чудом не выронила трубку из дрогнувших пальцев. — От кого ты узнала?
— Какая разница? — возразила упрямо. — Главное, что узнала! И все еще жду ответа на свой вопрос!
— Напрасно. Я не собираюсь на него отвечать.
— Почему?
— Если ты сама не в состоянии провести эту чертову грань — я бессилен!
— О, я бы с радостью ее провела! С радостью! Но, к величайшему сожалению, знаю все о твоих клубных пристрастиях! Ты ведь прямо на моих глазах…
— Прикуси-ка язык, милая!
— …платил девушкам за их тело! У меня есть основания сомневаться!
— Юля…
— Не хочу так! Не хочу!
«Хочу по-настоящему! — проговорила мысленно, не решаясь озвучить вслух. — Хочу знать наверняка, что я для тебя чуть больше, чем… просто тело!»
— Малышка…
— КТО Я ДЛЯ ТЕБЯ? — завопила так сильно, что проходившая мимо бабка шарахнулась в сторону и принялась покрывать ее трехэтажным матом.
— Узнаешь! — прозвучало зловеще. — Когда вернусь!
Он отключился, не прощаясь. А Юля, не видя ничего перед собой, добрела до ближайшего двора и уселась на первую попавшуюся скамейку. Там она и просидела следующие десять минут, сражаясь за свой самоконтроль.
Девушка прокручивала в памяти все мгновения, связанные с ним — хорошие и плохие. И с каждой секундой все отчетливее понимала простую истину:
«Я никогда и ни к кому не чувствовала того, что чувствую к нему! С самой первой встречи. С первого взгляда. С прикосновения. Нет больше сил обманывать себя. Нет смысла отрицать — мне конец! Я влюбилась в него!»
* * *
Прежде чем вернуться в общежитие, Юля забрела в продуктовый магазин.
Затарившись виноградом, шоколадом и бутылкой красного вина, Попова всерьез вознамерилась напиться до беспамятства. Как говорится: «выпьем с горя! Где же кружка?» Она была уверена, что соседки по комнате поддержат ее. Но поднявшись к себе, вновь обнаружила только одну Тоню.
— Эля снова укатила к своему, — пояснила Муравьева, пристально вглядываясь в ее лицо. — Юль? Все нормально?
На сей раз Попова отрицательно покачала головой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но рассказывать ничего не стала. Ее проблемы с доверием никуда не исчезли. Вместо этого она предложила ей выпить с ней по бокальчику вина.
Тяжело вздохнув, Антонина виновато протянула:
— Я бы с радостью, но не могу! Извини!
Юля удивленно вскинула брови.
— Почему не можешь?
Сверкнув абсолютно разъяренным взглядом, Тоня прошипела:
— Стоит мне хоть немного выпить, и я… обязательно натыкаюсь на член Егора! Ну нафиг! Не хочу рисковать!
«Рисковать» не стала и Юля. Выложив виноград и плитку шоколада на стол, убрала бутылку в холодильник. Употреблять спиртное ей тоже расхотелось.
Тем не менее, посоветовавшись, девушки решили отвлечься от проблем.
Выпасть из реальности и устроить пижамную вечеринку на двоих. Вооружившись вкусняшками, они расстелили на полу пушистый теплый плед, установили ноутбук и улеглись поудобнее.
Для своего импровизированного киносеанса они выбрали легендарный фильм «Поющие в терновнике», состоящий из четырех весьма длительных частей. Когда они досматривали последний, четвертый фильм, был уже глубокий вечер. Стрелки часов приближались к десяти. И если до этого момента Юле удавалось отвлечься, то теперь у нее началась самая настоящая ломка. Ее так и подмывало позвонить Марату. Зачем? Черт его знает! Но она привыкла, что они созванивались примерно в это время, если были не вместе.
— Да! — сочувствующе хмыкнула Тоня. — А Серп-то времени даром не терял! Совсем тебя зомбировал! Так и мечешься, бедолага!
Юля поморщилась, скрипнув зубами:
— Пожалуйста, не называй его так! — почти взмолилась. — Хотя бы при мне!
Муравьева вздохнула, пожала плечами и закинула в рот виноградину.
Однако съесть не успела — выплюнула ее, дабы не поперхнуться.
А было от чего! Дверь их комнаты внезапно распахнулась. Без стука.
С грохотом. Практически с пинка. Взвизгнув от страха, Юля вскочила на ноги. На пороге грозной скалой возвышался Каримов.
«Какого черта? — беззвучный вопль. — Как он здесь оказался?»
Прилетел. Очевидно, помчался в аэропорт сразу после их ссоры и прилетел ближайшим рейсом. Боже! Таким злым, а вернее, осатаневшим от ярости Попова видела его впервые. Впервые с момента знакомства! С легким прищуром Марат посмотрел на Антонину и бросил ей лишь короткое:
— Вышла!
Естественно, Муравьеву как ветром сдуло спустя секунду.
Она выскочила в коридор прямо в пижаме. А Юля… Юля испуганно попятилась к своей кровати, едва за соседкой закрылась дверь.
Глава 46
Марат не шевелился. Вообще. Просто стискивал кулаки до гребаного онемения пальцев, дышал, жадно втягивая кислород полной грудью, и таращился на девчонку свирепым взглядом. Не знал он, чего хочет сейчас больше — придушить эту мелкую заразу или все же трахнуть.
Отыметь так, чтобы ее предоргазменные вопли слышала вся общага.
Так, чтобы у нее раз и навсегда отпало желание сомневаться в нем.
«И спорить! — отметил про себя, вновь закипая от гнева. — И дерзить!»
Прилагая титанические усилия, он застыл каменным изваянием. Прекрасно понимал: если сделает хоть крохотный шаг в ее сторону, и все — сорвется.
Набросится на нее, как умирающий от боли человек на дозу своего опиума.
Будто чувствуя его состояние, Юля медленно попятилась назад. Тяжело дыша и таращась на него широко распахнутыми глазами. Буквально на шаг, но… дьявол! Грозный предостерегающий рык зародился глубоко в его груди.
«Не смей! — транслировал ей взглядом. — Не отдаляйся от меня!»
Она стояла перед ним в простенькой пижаме — обычный топ и укороченные шорты. Ничего особенного. Но у него рассудок помутился от этого зрелища. Юля выглядела такой нежной, беззащитной и ранимой, что у Марата заныло за ребрами. В душе. Прямо там, где прежде была лишь выжженая пустыня. Кровь, бегущая по венам, ощущалась раскаленной магмой, бурлящей в жерле Везувия. Каримов горел рядом с ней. Сгорал заживо. И кайфовал от этого.
