– Нет. Тогда я был слишком молод, чтобы участвовать в лотерее, а потом…
– Ух, жарко становится, – Кейт скинула с себя криво пошитые шкуры и осталась в аккуратной кофте, не в той, что была в прошлый раз. Она бросила взгляд на Матвея, ожидая от него каких-нибудь комментариев относительно своего внешнего вида.
– Так ты выглядишь, как девушка из прошлого, которое я помню.
– Я тебе нравлюсь? – направила Кейт мысли Матвея в нужное русло.
– Ты… восхитительна. Я не особо умею говорить комплименты девушкам, опыта у меня мало.
– Я пойму без слов, – Кейт поправила на себе одежду и бросила на Матвея многозначительный взгляд.
Он понял его правильно и, отложив все дела, привлёк девушку в свои объятья.
Они чуть не упустили уху, пена от которой поднялась и выплеснулась в огонь. Матвей бросился снимать котелок в самом неприглядном виде, а Кейт быстро поправила на себе одежду.
– А! А! – Матвей перехватывал дужку котелка руками, чтобы не обжечься.
Он приплясывал с котелком, подбирая для него место, и никак не мог определиться, куда его поставить. Его танец рассмешил девушку. Он схватила свою шапку и перехватила ею дужку.
– Прикройся, а я пока подержу.
Матвею и самому стало смешно, когда он представил себя со стороны. Натянул штаны и забрал котелок у Кейт.
– Шаманский обряд для улучшения вкуса блюда требуется исполнять в голом виде.
– Ага, и добавить в него частичку своей любви, – поддержала Кейт шутку Матвея.
– Я был аккуратен, думаю, она туда не попала.
Они посмеялись над своим остроумием, получая огромное удовольствие от того, что чувствуют друг друга и абсолютно свободны в проявлении чувств.
Уха была наваристой. Рыбы Матвей не пожалел. Он даже добавил полуфабрикат из водорослей, хранившийся до лучших времён. Кейт удивилась им. В пищу они их не часто использовали, только в самые тяжёлые времена.
– А у нас они противные, я сказала бы несъедобные, – девушка ела с аппетитом, сопя и шмыгая носом, – а у тебя они другие.
– Вы, наверное, не ферментируете их, едите живьём?
– Я не понимаю тебя.
– Ну, ладно, покажу как-нибудь по весне, как с ними обращаться. Для нас водоросли это первое дело. Помнится, были времена, когда другой еды почти не существовало, а эти водоросли были везде, так что пришлось научиться превращать их в пищу, и ещё в кучу разных вещей.
– У вас здорово. Вы не молитесь?
– Нет. Зачем?
– Брайан говорит, что надо молиться, чтобы Бог услышал тебя и дал то, что тебе нужно.
– Ты молилась, чтобы у тебя появился мужчина?
– Да, – Кейт потупила взор, – каждую ночь. Правда Брайан хотел, чтобы я просила еды и смирения.
– Значит, Бог услышал только то, что ты хотела искренне.
– Точно, про еду я всегда забывала, хоть и ложилась иногда голодной. Я всегда знала, что у меня будет шанс свалить отсюда, и он обязательно будет связан с мужчиной, которому я понравлюсь, – Кейт снова засмущалась.
Матвей решил, что такое поведение является следствием излишнего пуританства, навязанного деспотичным главой семейства.
– Я же понравилась тебе? – девушка осмелела и посмотрела прямо в глаза Матвею.
– Ты… – теперь зарделся Матвей. Сказать словами оказалось тяжелее, чем показать свои чувства иначе. – Ты самая красивая девушка из всех, что я видел.
– Правда?
– Да, – Матвей накрыл своей рукой натруженную, но всё равно нежную ладонь девушки. – Я не молился, но тоже много думал о том, чтобы судьба подарила мне женщину. А ты намного красивее той, что я представлял себе в мечтах.
Им срочно потребовалось поделиться чувствами, прервав обед.
Время вместе пролетело незаметно. К утру с моря подул ветер, усиливаясь с каждой минутой. В «домике» Матвея появились сквозняки, которых он не замечал прежде. Он вышел наружу, чтобы набрать дров и разжечь огонь, и замер.
Видимость снизилась до пяти шагов. На края расщелины уже успело намести снежные «языки». Завывающий ветер, разгоняясь по ровной поверхности океана, поднимал тонны снега, обильно укрывающего лёд, и нёс его к горам, заваливая им по пути все неровности рельефа.
Кейт выглянула из-за спины Матвея и снова юркнула обратно. Когда он вернулся назад с охапкой дров, девушка уже была одета и натягивала на ноги снегоступы.
– Ты куда собралась? – удивился Матвей, понимая, что идти домой в такую погоду чистое самоубийство.
– Мне надо идти. Я же должна была вернуться при первых признаках начала непогоды, а мы с тобой всё проспали.
– Ты сдурела, Кейт? Ты не найдёшь дорогу домой, там ничего не видно. Придумай историю, какую-нибудь правдоподобную. Я не пущу тебя никуда, – Матвей встал в дверях.
Кейт посмотрела на него мокрыми глазами, её лицо скривилось, и она разревелась.
– Они же не дураки, поймут, что я вру, а если вру, значит что-то скрываю. Они подсмотрят за мной в следующий раз и найдут нас обоих. Брайан убьёт тебя, потому что ты слишком независимый для него. Он такого не потерпит.
– Кейт, это ничего не меняет. Ты никуда не идёшь. Там – смерть.
– Я помню дорогу. Вдоль берега не собьюсь, там скала приметная, от неё вверх до рощицы, а потом вдоль камней, а там и до пещеры недалеко.
– Я тебя не пущу. Не для того я вытерпел такой путь, чтобы потерять тебя из-за твоего страха перед чокнутым Брайаном. И поверь моему опыту, когда ничего не видно, сбиться даже по знакомым ориентирам очень легко. Я сейчас натоплю, и мы позавтракаем. Забудь уже о том, что ты живёшь в страхе перед своими родственниками, привыкай к тому, что у тебя может быть другая жизнь, нормальная, со мной. Раздевайся.
Кейт, с отстранённым выражением из-за мечущихся в голове противоречивых мыслей, принялась скидывать с себя верхнюю одежду и снегоступы.
– Молодец! – похвалил её Матвей. – У нас есть время, чтобы придумать тебе алиби.
– Что придумать?
– Убедительное доказательство того, что ты абсолютно невиновна.
– Может, отморозим мне пальцы на ногах и руках, чтобы они поверили?
