его глазах опять полыхнул гнев. Он прошептал мне одной:
— На кого укажу, тех Комизар пощадит. У нас с ним уговор.
— Уговор? — усмехнулась я. — Находит же Комизар глупцов!
— Все равно уже поздно, — просипел он, отказываясь мириться с судьбой. — Нас не остановить! Но я могу…
— Верно, лорд вице-регент. Слишком поздно. Для вас. Я сделала то, чего вы так боялись, — изобличила виновного.
Внутри все клокотало. Я напоследок заглянула ему в глаза и отпустила его соломенные волосы. Кровавая повязка оставила на них ярко-красный след.
— Под стражу его! — крикнула я, и солдаты Рейфа увели вице-регента.
Меня бросило в жар, голова закружилась.
— Всех под стражу! — Я указала на министров. — И гвардейцев тоже! Потом разберусь, кто невиновен.
Один из лордов вскочил со стула.
— Вы не имеете права приказывать…
Но Рейф его оборвал:
— Принцесса Лия пока что правит королевством. И приказывать может все что угодно.
Все запротестовали, и лорд Гован громче всех:
— При всем уважении, ваше величество, это не вам решать. Нам не нужна анархия! По морриганким законам…
— Пока король не поправится, моя дочь будет регентом и созовет новый кабинет.
Зал резко замолк, устремив взгляды на балкон. Королева кивнула мне оттуда. В ее глазах сверкнуло покаяние.
— Джезелия говорит от имени короля. Она солдат в его армии и будет верна его интересам. — Королева многозначительно посмотрела на лорда Гована. — Возражения есть?
Не успела я и слова проронить, как Андрес с кличем «Джезелия!» припал на колено, а следом и другие солдаты. Меня признали. По древнему обычаю, о котором я знала только понаслышке. Клич грянул из северного коридора, затем облетел зал. «Джезелия!». Сестра их погибшего соратника. Весь балкон с матерью подхватили мое имя — впервые на моей памяти вот так, публично. За ними — с полдюжины лордов.
— Значит, решено. — Мать встала, и лорд Гован с министрами неохотно кивнули. В считанные минуты их мир перевернулся с ног на голову, — и это было лишь начало.
Я шагнула вперед. Их лица уже двоились в глазах, пол ходил ходуном.
— Заговор раскрыт, но это не конец. — Мой голос все удалялся, затем я услышала, как нож бряцнул о пол. — Совет еще не окончен. Над нами висит угроза… Нужно обсудить стратегию, как выжить… Заседание продолжим завтра, а сейчас я…
Не знаю, договорила ли. Помню только, как ноги подломились, и Рейф подхватил меня.
Глава шестьдесят шестая
Слышу плач.
Чьи-то нежные руки отирают мне лоб.
Веет розами.
Снова плач.
Что-то закапало.
Скрипнула дверь.
Зашептались.
На лоб легла холодная тряпка.
Онемевшую кисть потянули.
«Руку отнимут?»
Сладость во рту. Теплота на коже.
«Иди передохни, я посижу».
В груди тяжело стучит.
Осторожные шаги.
Снова плач. Судорожный, надсадный.
Зашелестела чешуя зверя. Щелкнул хвост.
«Я все ближе. Это еще не конец».
Мои веки приподнялись. Вокруг — комната в полумраке. Моя комната. В камине потрескивает огонь. На окнах плотные шторы. Не разобрать, день сейчас или ночь, и сколько я спала.
Я повернула голову. Рядом на стуле развалился Каден: ноги на табурете, голова запрокинута, как у спящего, но взгляд на мне, словно я разбудила его, просто подняв веки. Моя рука лежала на подушке, рана под тугой свежей повязкой пульсировала. На мне была мягкая ночная рубашка.
— О боги, — простонала я, вспомнив последние секунды в зале. — Не говори, что я упала в обморок при всех.
Его губы тронула тень улыбки.
— Скорее наглухо вырубилась. Еще бы, крови потеряла с ведро. Ты ведь у нас не бессмертная. Вообще удивляюсь, как ты столько на ногах простояла. Но есть и плюс: когда тебя вынесли, пару лордов сами грохнулись без чувств.
Вынесли. Рейф вынес. Где он сейчас? Я глянула на дверь.
— Он улаживает кое-что с солдатами. — прочел мои мысли Каден.
Я угукнула. Ради меня Рейф привел лучших воинов из такой дали, и всё же держался так отстраненно. Даже в оружейной послал мне на помощь других.
— Кто перевязал? — Я подняла руку с подушки.
— Твоя мать с тетушками и лекарем. Из предместий вызвали. Придворный и лорды под стражей.
Что-то не то в голосе. Не просто лорды, а кто-то конкретный.
— Ты вообще как, держишься? — Я робко потянулась к нему здоровой рукой.
Он молча посмотрел на меня. Боль в его взгляде вернулась.
— Не знаю. Перед входом в зал думал, меня вывернет, — проговорил он с отвращением. — Как сосунка.
— Не нужно, стыдиться нечего.
— Да я и не стыжусь. Противно, что он вообще у меня такие чувства вызывает. Я сам не свой был — так боялся. И это после стольких лет. — Он помотал головой. — Сколько же гнева и страха может смешаться в человеке.
Я его прекрасно понимала. Мои гнев и страх никуда не делись, но сейчас их затмила боль за Кадена.
Он замолк, грудь поднялась в глубоком вдохе, ноздри затрепетали.
— Ничего в нем не изменилось. Он и теперь смотрел на меня, как на обузу. Сбагрил бы за медяк опять и не поморщился. Скажи только, кому. Я как восьмилетним мальчишкой опять стал.
— Ты не мальчишка, Каден. Ты мужчина. — Я сжала его руку. — Он тебе уже ничего не сделает.
— Знаю, — нахмурился он. — Но посмотри, сколько от него несчастья другим. Как Андресу досталось… Может, и к лучшему, что меня продали в детстве. Он жизнь был готов отдать за товарищей и до сих пор не верит, что их сгубил его родной отец. — Каден посмотрел на меня. — Когда рванул с разведчиками за твоими братьями, явно был слегка не в себе.
— Вы…
— Да, Рейф и Свен допросили пленников, но без толку. И за братьями отправили четыре отряда на лучших скакунах. Сама же сыпала приказами, когда Рейф тебя укладывал, помнишь?
— Не помню.
— Хотя это и приказами не назовешь. — Он пожал плечами. — Бормотала там что-то, пока Рейф тебя не заткнул, чтобы не мешала лекарю.
— И я замолчала?
— Вроде того. Опять вырубилась.
— Который час? — спросила я.
— Не знаю. За полночь.
Каден рассказал о том, что произошло, пока я валялась без сознания, — сам все узнал от тети Бернетты. Цитадель весь остаток ночи не смыкала глаз. Мать после меня навестила отца и приказала вернуть его в королевские покои, затем вышвырнула все снадобья придворного лекаря. Отца вымыли и напоили травяными настоями, чтобы вывести яд. Каден не знал, поможет ли — венданцам известно о золотом таннисе ровно столько, чтобы его не трогать. Одна щепотка валит с ног коня. Андрес после него хоть и оправился, но он молод и здоров, и отравили его
