Неожиданно для себя с первым прочитанным листом и под собственное чавканье она углубилась в исследование скопившихся за многие вылеты информации о крылатиках и Эос. Вразнобой мелькали имена давно упокоившихся мертвецов, отошедших от дел бывших летчиков да нынешних асов, еще работавших в летном крыле. Образы и попадающиеся иной раз фотографии разбудили в Соше нестерпимую тоску о прошлом. Ворох воспоминаний, поднятый короткими сухими фразами, никак не хотел исчезать. Она любила свое дело и помнила, как оно развивалось и шло то невероятными рывками, то едва семеня по-черепашьи. Столько прожитых лет заключалось на листках коротких отчетов. Сентиментальность хоть и не была особой чертой главного механика, но под хорошую еду да под лирическое настроение, после хорошего нагоняя подчиненным и еще эти милые фотографии… Мягкая, душистая волна затопила Сохиши умиротворяющей ностальгией. По-стариковски тягучей и похожей на опьяняющий дурман.
Перед глазами эолфки пробегали факты, даты и события, небольшие строчки выдержек, чьи-то запечатлевшиеся в шрифте фразы. Они сменяли друг друга, точно партнеры в танце, попеременно дополняя свои движения. Вихрь слов. Ожившие воспоминания. Все неожиданно для нее стало таким понятным. История Гильдии промелькнула пред ее затуманенным взором, едва вильнув хвостом. Вот только запудрить ей мозг она не смогла. Соша добралась до того, что искала. Небольшое сообщение. Оно, точно стрела, красным очертило поломанный взрывом сегодняшний день. Все становилось понемногу на места. Правда, какой ценой!
Сохиши Шиско примерно так и представляла, на что могла выйти, но появившиеся из далекого прошлого новости побили все возможные рекорды в ее собственных предположениях. С таким она вряд ли разберется сама, и эолфка прекрасно это понимала.
По сохранившейся сводке выходило, что оба сердца Эос практически не использовались, хотя и значились как вполне пригодные. Первое, принадлежавшее Курту, вначале еще как-то работало, но после крушения его крылатика к Эос более старались не прибегать – плохая примета трогать вещи покойного. К тому же, там была замешана какая-то скверная история. Сохиши ее подробно не помнила, но все же кое-какие обрывки воспоминаний у нее сохранились. Дело было, кажется, связанно с какой-то экспедицией, но вот куда и с кем, главный механик припомнить так и не смогла.
Что касается второго тринадцатого номера, то оно появилось чуть раньше Куртова и тоже, по примеру своего собрата, практически не использовалось. Ушло в архив, как говорится, хотя такое в практике у Соши бывало редко. Отчего это произошло, эолфка вряд ли могла точно сказать. Просто в один прекрасный момент его сдали ей на вечное хранение.
Удивительное дело, но по документам выходило, что оба сердца Эос неожиданно забарахлили после того, как побывали в Последних мирах. Оба вылета значились под графой «экспедиция» и проходили в приличном разрыве между друг другом, а кроме того, участвовали в Волнах, что вообще-то не удивительно.
Эос, которую в Пути прозвали легендарным сердцем, некогда использовалось при предпоследней Волне и было оправданно так названо из-за действенности его в ту далекую войну. В живых, практически, не осталось свидетелей того события. Сохиши тогда еще была вторым пилотом и на Изнанку летала с перебоями. Не настолько у нее мастерства для тогдашних полетов хватало, да и техника в то время посложнее была в управлении да поопасней.
Она смутно помнила, что главным владельцем той Эос был сам Фурино. Невероятно талантливый ас, настоящий мастер своего дела, прошедший несколько Волн, так глупо сгинувший в мирное время, выполняя какое-то поручение правительницы.
В пометке стояли последние вылеты этого летчика, и Соша задумчиво принялась их изучать. Снизу вверх, как и полагается. В графе значилось около десятка заданий и применения им его Эос, хотя сам Фурино вряд ли пользовался только своим сердцем – это и так ясно. Поразительно, но предпоследней строчкой шла как раз знакомая уже экспедиция.
Сохиши вгляделась в пожухлый листик с именами пассажиров и пилотов. Сравнила их с записью последующего вылета другой Эос в ту же сторону. Значилось в обоих списках не так уж и много имен. Всего-то четверо членов экипажа. Все путники. Истинные. Не придерешься ни к чему, хотя и странно, что своим ходом не пошли, а именно забили список в сердце под себя. Небывалый ажиотаж прямо. Занятный.
Так, по Эос Курта значились следующие гильдийцы: сам пилот, Анарин с Ласточкой, да Марнаган на закуску. В соседнем списке более старого вылета экспедиции было выведены такие имена: Фурино, окрыленный славой и тогдашний командор летного крыла, еще Огневичок, покойный теперь Курт, а самое главное опять же Марнаган.
Ну, надо же!
Колдунья, практически никогда не выбирающаяся из своего подземелья, два раза летает в одно и то же место. Конечно, еще был Курт, но тот не в счет. Пилот и при жизни был мастер на все руки и вечно лез сломя голову в любую авантюру, благо, хоть после смерти успокоился. Так что его имя ничего подозрительного не вызывало, но вот Марнаган…
Сохиши непроизвольно стала отстукивать ноготками по дереву простенькую мелодию.
Похоже, ей все-таки придется обратиться за помощью.
18:30
– Тортрон, ты не видел Сохиши? – невинный вопрос Бора заставил гнома перемениться в лице. – А то хотелось ее поблагодарить, но нигде найти не могу.
Несчастный помощник Шиско выглядел удручающе – с огромным подносом в руках и кислой миной на лице. Тяжкая доля заместителя главного механика отражалась на самом существовании этого гнома. Словно бы тому вечно приходилось бороться с межсезоньем. Усталость темными пятнами пролегла под глазами, а бледность, отдающая желтизной, никак не говорила о хорошей, безоблачной жизни. Видимо, в ней у Тортрона явно ничего не предвещало солнечного дня. Там навсегда застыли безликой занавесью, сменяясь попеременно: то дождь, то снег. Никакого равновесия и надежд на развидневшееся небо.
– Она у себя, – бесцветным голосом сообщил гном. – Отдыхает. Не думаю, что вы, командор, выбрали удачное время, чтобы поговорить с ней. Извините, но прошу вас не задерживать меня более. Я должен спешить к госпоже Шиско. Ужин для госпожи вот-вот остынет. Но я могу что-нибудь ей передать от вас. Если вы, конечно, хотите, командор?
Во взгляде Тортрона застыло какое-то отчужденное безумие. Видимо, Соша недавно душевно с ним говорила в своей излюбленной манере.
– Ладно, не надо. Ничего не говори, я лучше потом сам к ней зайду, – и, видя как гном резко начал сереть, поспешно добавил: – Не сейчас, дружище. Только не сейчас.
– Хорошо, – вздох облегчения вырвался из груди несчастного подчиненного.
– Не буду тебя больше задерживать, – сказал Бор.
– Спасибо, командор, – кивнул ему гном и, едва не опрокинув навзничь поднос, бросился догонять потерянное на разговор время.
Его точно так же, как и этого гнома, слишком уж поспешно призвали обратно. Только если того вызвала к себе Сохиши Шиско, то Бромура – правительница. Вот только та поспешность, с которой командор прибыл обратно, едва ли пошла ему на пользу. Катарина была занята чем-то важным, и Туркуну предоставили немного времени на то, чтобы тот мог побыть наедине с собой. По крайней мере, ему предстояла перспектива гораздо привлекательней, нежели оставшемуся в Железной Крепости Арвэю Бакши. Едва ли его хватило на поход к достопамятному алтарю, но достало сил, чтоб добраться до столовой и утолить первоочередные потребности.
Сам же Бор от подобных перспектив особо не отказывался – в целом ему было без разницы. Вот только казначею он едва ли завидовал. Ведь назад он отправится не на крылатике, а на обычной миротворческой посудине. Итого, на все про все угробится около суток, но Бор, поразмыслив, заключил, что Бакши такая прорва времени только на руку сыграет – разберется в полученной информации, как следует, и напишет многостраничный отчет для всеобщей радости. Миротворцы не звери, а все Гильдии, хоть и трутся друг о дружку, но многие вопросы привыкли решать сообща, руководствуясь принципом выживания всего Лабиринта, а не каждого из их любимых обителей в отдельности.
Думая о таких, казалось, незначительных, но тем не менее весомых вещах, Бромур сам и не заметил, как набрав себе чуть ли не двойную порцию привычной снеди и кивнув угрюмой толсторукой Сокши напоследок, неожиданно для себя открыл, что едва ли дотянет такую гору посуды до любого из столов.
К тому же, народу в столовой было непривычно много. Прямо аншлаг какой-то. Хотя очереди вроде и не наблюдалось как таковой. По крайней мере, путник ее так и не почувствовал. Правда, теперь он понял, почему так переживал гном – отчасти, конечно, из-за того, что истинный его задержал, но более похоже все это было на то, что он, по-видимому, застрял в возникшей пробке у раздаточного стола, ведь все-таки там орудовала лишь одна Сокши, и никого кроме нее не было. Даже привычная сонная кухарка исчезла. Точно сквозь землю провалилась. Почувствовала, что предстоит тяжелая работенка и сразу же ретировалась.
