душе, растаяла. Это все же того стоит; хотя бы потому, что сейчас он так счастлив, разве нет?
Восьмой принц, не отрываясь, глядел на меня, и все мое спокойствие и самообладание, с которыми я входила в шатер, куда-то улетучились. Неловко посмотрев ему в глаза, я отвела взгляд и сердито спросила, улыбаясь в душе：
– Мы будем пить или нет?
Пользуясь моей помощью, восьмой принц медленно осушил свою чашу, и я выпила свою вместе с ним.
Дальше я помогла ему закончить завтрак, прополоскать рот и вымыть руки, а Ли Фу убрал посуду и снова удалился. Разложив подушки, я помогла принцу улечься и спросила:
– Хочешь, принесу тебе что-нибудь почитать?
– Я не хочу ничего читать, – с улыбкой ответил он. – Хочу лишь, чтобы ты посидела со мной.
– Сегодня я на службе, и мне нужно вернуться, чтобы приготовить чай и легкие закуски, иначе что будет пить Его Величество по возвращении? – возразила я. – А еще я хотела сходить проведать четырнадцатого принца.
Он ничего не ответил, лишь поднял на меня глаза, и я поняла, что мои слова его не убедили. Мне и самой не хотелось перечить ему сейчас, поэтому я присела рядом.
– Ладно, посижу немножко.
Восьмой принц улыбнулся мне и произнес с тихим вздохом:
– Я уже давно мечтаю о том, чтобы ты по своей воле села рядом и посидела вот так со мной.
Мои щеки слегка заалели, и я, промолчав, опустила голову и отвернулась. В душе разлилось живительное тепло. Все-таки никакая женщина не останется равнодушной к сладким речам.
Восьмой принц придвинулся ближе ко мне, но я тут же машинально отодвинулась. Он глухо засмеялся и больше не делал попыток сблизиться. Я чувствовала, что его взгляд прикован к моему лицу, и к сладкому ощущению в груди примешалась тревога. Давление его взгляда стало невыносимым, и, резко поднявшись, я произнесла:
– Мне действительно нужно идти.
– Если не отпущу тебя, то ты больше не придешь, – улыбнулся он. – Ступай.
Я тоже улыбнулась ему, уже собираясь уходить, и тут он добавил:
– Тебе не стоит ходить к четырнадцатому брату.
Я замерла и непонимающе оглянулась на него.
– У Миньминь-гэгэ он в полной безопасности, – лукаво прищурился принц. – Подожди пару дней – наследный принц утратит бдительность, и тогда сможешь проведать его.
– Если вы с ним уже обсудили все, что хотели, то не лучше ли будет пораньше отпустить его? – возразила я. – Это было бы самым лучшим решением.
– Мы все обсудили, однако сейчас ход мыслей наследного принца таков: его люди обыскали весь лагерь, никого не нашли, и если этим вором действительно был четырнадцатый брат, то сейчас он наверняка всеми силами ищет способ вернуться в столицу, – рассуждал восьмой принц. – Без сомнений, наследный принц уже расставил повсюду своих людей, и каждого направляющегося из лагеря обыскивают. Лучше помедлить несколько дней, подождать, пока его подозрения рассеются, и после этого дать четырнадцатому брату уехать.
Я кивнула, надеясь, что в будущем смогу поменьше тревожиться о них. Они с детства учились продумывать все до мелочей, и в этом умении я никогда не смогу сравниться с ними. Я уже покидала шатер, когда меня догнал его мягкий голос:
– Вечером я жду тебя.
Я шла под голубыми летними небесами и, запрокинув голову, разглядывала облака. С этого дня я больше не буду той, чье «сердце – как облако-странник, что вольно скитается в высях»! С горечью я сказала себе: хорошенько люби его! Люби его всем сердцем! И пусть он тоже всем сердцем полюбит тебя!
После службы я разъяснила сменившей меня Юньсян, на что ей нужно будет обратить внимание вечером, и вернулась в свой шатер, чтобы помыться и привести себя в порядок. Капнув в воду отвара из розовых лепестков, с закрытыми глазами я нежилась в бочке для купания, вдыхая дивный аромат, и думала: можно ли считать это моим первым свиданием с тех пор, как я попала в прошлое?
Приняв ванну, я попросила Юйтань завязать мне волосы в изысканный узел, а затем, используя примитивную самодельную щетку, почистила зубы озерной солью, после чего набрала полный рот смешанного с водой розового отвара и, подержав его во рту достаточно долго, выплюнула. К сожалению, подумала я, у меня не получится сделать так, чтобы мое дыхание благоухало орхидеями, но запах роз тоже сойдет.
Закончив прихорашиваться, я взглянула на себя в зеркало. Конечно, далеко не красавица, но все же очень даже ничего.
Стоило мне выйти на улицу, как ко мне тут же подбежала какая-то круглолицая монголка и сказала:
– Наша гэгэ приглашает вас, барышня, к себе.
– Прошу вас передать гэгэ, что сегодня я не смогу прийти, – ответила я ей. – Попросите у нее прощения за меня и скажите, что через два дня я обязательно зайду проведать ее.
Озадаченно взглянув на меня, девушка повернулась и убежала.
Войдя в шатер восьмого принца, я все еще думала о том, как там поживает четырнадцатый. Скорее всего, он сразу понял замысел восьмого принца. Что же касается Миньминь-гэгэ, то если даже перед ней он не сможет поддержать иллюзию нашей с ним взаимной влюбленности, то куда ему тягаться с наследным принцем?
Восьмой принц был занят тем, что играл сам с собой в вэйци. Когда я вошла, он беззастенчиво уставился на меня и несколько раз обвел мою фигуру взглядом. Улыбаясь одними глазами, он жестом пригласил меня сесть напротив и спросил:
– Неужели я для тебя «тот, кому ты нравишься»?[79]
Не обращая внимания на его вопрос, я задала свой:
– У тебя еще плохо работает рука, зачем ты играешь в вэйци?
Велев Ли Фу убрать доску и накрывать к ужину, восьмой принц с улыбкой ответил:
– Я лишь двигаю камни пальцем, для этого не нужно особых усилий, и рана мне не мешает. Ожог вообще не очень серьезный.
– С Баочжу все в порядке? – поинтересовалась я.
– Уж несколько ударов палкой он вытерпеть сумеет, – со смешком отозвался принц.
Я только вздохнула про себя и замолчала.
В тишине мы принялись за еду, а после я немного почитала принцу вслух. В неверном свете огонька свечи его лицо выглядело умиротворенным. На губах не было и следа обычной полуулыбки, прячущейся в уголках рта, зато глаза светились радостью и счастьем. Случайно подняв глаза, я столкнулась с его веселым, как бурные весенние воды, взглядом. Мое сердце пропустило удар, и я быстро опустила голову, продолжая читать вслух.
Когда я встала, чтобы попрощаться, он не стал меня удерживать,
