до сих пор очень мало известно. 16 декабря закрытым порядком за подготовку террористического акта на Красной площади 7 ноября были приговорены к расстрелу 4 человека. Вряд ли это были «самодеятельные» смертники-одиночки. Судя по скоротечности расследования и приведения приговора в исполнение, они или кто-то из них назвали того или тех, кто вдохновлял и подготавливал их к этой акции.
С 1935 года в окружение Ягоды стали вводить людей Сталина. По свидетельству С.Т. Минакова, московские процессы 1935 и 1936 годов готовил не Ягода, а один из его заместителей Агранов или другие лица, начальники отделов, отношения которых с Ягодой были не очень хорошими.
«Вплоть до июньского пленума ЦК ВКП(б) 1936 г., – пишет Минаков, – Г. Ягода вместе со своим близким сотрудником, начальником секретно-политического отдела Молчановым, которому было поручено готовить «первый московский процесс» о «троцкистских заговорщиках-террористах», пытались свести все дело к локальной конспиративной акции группы второстепенных лиц из числа прежних троцкистов, не связанных ни с Л. Троцким, ни с Г. Зиновьевым и Л. Каменевым».
Как предполагается, Ягода стремился к тому, чтобы предельно обезопасить партийную элиту, к которой принадлежал и сам. Еe укрепление могло привести к низложению Сталина и его группы «мирным путем». Теперь этот путь фактически закрылся, а потому надо было переходить к более решительным и радикальным действиям.
Когда была ухвачена одна из главных нитей «Клубка» (аресты Молчанова и Енукидзе), а затем «вытянули» Ягоду и Буланова, Тухачевский еще мог надеяться на то, что не будут раскрыты сведения о заговоре военачальников. Однако эта надежда должна была рухнуть после того, как в начале апреля арестовали М.И. Гая – начальника особого отдела ГУГБ НКВД СССР, в обязанности которого входило наблюдение за армией, флотом и авиацией. Он не давал хода доносам, поступавшим на заговорщиков-военачальников.
Для последних оставался «легальный» путь: ослабление позиций Ворошилова в Высшем военном совете, а затем и снятие его с поста наркома. Возможно, с этой целью был остро поставлен вопрос о снятии маршала В.К. Блюхера с поста командующего Дальневосточным фронтом. Справедливости ради надо сказать, что причин для такого решения было достаточно, и в другое время, в иных условиях понижение маршала в должности вполне могло произойти без проблем.
Однако в той ситуации, которая сложилась в Высшем военном совете и в партийном руководстве вообще, назначение на пост Блюхера Уборевича резко усилило бы позиции Тухачевского и ослабило бы власть Ворошилова. Поэтому 2 июня 1937 года на Высшем военном совете Сталин заступился за маршала. Говорил он с какой-то нарочитой, как нам кажется, простотой:
«Хотят Блюхера снять… Агитацию ведет Гамарник, ведет Аронштам. Так они ловко ведут, что подняли почти все окружение Блюхера против него. Более того, они убедили руководящий состав военного центра, что надо снять. Почему, спрашивается, объясните, в чем дело? Вот он выпивает. Нy, хорошо. Ну еще что? Вот он рано утром не встает, не ходит к войскам. Еще что? Устарел, новых методов работы не понимает. Ну, сегодня не понимает, завтра поймет, опыт старого бойца не пропадет. Посмотрите, ЦК встает перед фактом всякой гадости, которую говорят о Блюхере. Путна бомбардирует нас в Москве, Аронштам бомбардирует нас в Москве, бомбардирует Гамарник. Наконец, созываем совещание. Когда он приезжает, видимся с ним. Мужик, как мужик, неплохой. Мы не знаем, в чем тут дело. Даем ему произнести речь – великолепно. Проверяем его и таким порядком…»
Какой можно сделать вывод из этой не очень-то убедительной речи, хотя Сталин как раз-то и славился простыми, логично выстроенными речами. Тут ничего этого нет. Вывод можно сделать такой: каким бы ни был Блюхер, у него есть главное качество: он предан делу Сталина, а потому Сталин его защищает. И тот, кто будет и впредь нападать на Блюхера, тем самым выступит против Сталина, а те, кто до сих пор продолжал свои нападки на Блюхера, вызывают у Сталина серьезные подозрения в их преданности генеральной линии партии.
Надо полагать, именно так поняло большинство членов Высшего военного совета выступление Сталина. Никто не решился поддержать другую позицию, и Блюхера оставили на его посту. Сторонники снятия Блюхера доказывали, что дальневосточное направление военных действий является приоритетным, а потому нуждается в укреплении. Но Сталин настаивал на том, что приоритетным остается западное направление, где Советскому Союзу угрожает Германия, тогда как на Дальнем Востоке Япония всерьез и надолго завязла в Китае.
Можно, безусловно, усомниться в том, что на Совете велась такая сложная политическая игра. Разве не могли Гамарник, Путна и другие искренне верить в необходимость укрепления дальневосточного направления безо всяких политических подтекстов? Могли, конечно. И у Гамарника, как главного политработника в армии, могли быть вполне обоснованные претензии к Блюхеру. И все-таки, пожалуй, во всей этой истории подспудно велась политическая борьба. Не зря же Гамарник покончил жизнь самоубийством, когда понял, что будет арестован и судим. Поставить на место Блюхера Уборевича – это было бы немалой победой заговорщиков. К тому же это назначение показало бы, что Уборевич и Гамарник находятся вне всяких подозрений. С этой надеждой пришлось расстаться после выступления Сталина в защиту Блюхера.
С апреля по июнь 1936 года в Вооруженных силах СССР произошли некоторые загадочные и подозрительные события. В номере «Красной Звезды» от 6 апреля были помещены сразу два некролога – скоропостижно скончались высокопоставленные авиационные военачальники: Наумов (зам. начальника ВВС РККА) и Павлов (зам. инспектора ВВС, прославленный советский летчик, герой Гражданской войны). В мае неожиданно сняли с должности начальника штаба Московского военного округа Степанова, который почти сразу неожиданно умер. В июне смерть вырвала из рядов Красной Армии одного из высших руководителей ВВС Ливановского и начальника автобронетанковых войск Ленинградского военного округа Шаумяна.
Трудно поверить, что произошло случайное совпадение смертей этих нестарых или даже сравнительно молодых (скажем, Шаумяну было 36 лет) и крепких людей. Но кто и почему мог их тайно убить? Или кто-то из них покончил жизнь самоубийством?
«Эти смерти, – считает С.Т. Минаков, – не могли быть случайны и, как мне представляется, находились в связи с обострившимися отношениями и внутренней борьбой в высшем комсоставе РККА и между армейской элитой, с одной стороны, и И. Сталиным и К. Ворошиловым – с другой».
Однако сама по себе подобная внутренняя борьба между различными группировками в армии вряд ли может быть смертельной. Снятие с должности, перевод на другое место работы или в другую группу войск – вот основные методы такой борьбы, но уж никак не убийства. Иное дело, если эти люди так или иначе были связаны с заговором или
