– Поэтому так себя и ведет.
Подойдя ближе, я с улыбкой произнесла:
– Во дворце ты сможешь снова увидеть братца Хунли и четвертого дядюшку.
Продолжая таращить на меня глаза, девочка прикрыла нос ладошкой и звонко воскликнула:
– Ты тоже пила вино! Ненавижу, когда вы пьете!
Я поспешно отступила на пару шагов, сконфуженно глядя на Чэнхуань.
– Когда это дядюшка с братом переехали жить во дворец? – хмуро спросила девочка. – Не обманывай меня!
У меня и без того кружилась голова, а эта девчонка только усугубляла головную боль. Внешне она была очень похожа на Люйу, только вот обладала крайне строптивым нравом.
– Да провалиться мне на этом месте, если я тебя обманываю.
Чэнхуань еще немного побуравила меня взглядом из-под нахмуренных бровей, а затем сползла с кровати и заявила:
– Пойдем. Но если там не будет братика Хунли, я попрошу дядюшку всыпать тебе палок, да так, чтобы весь зад стал красный.
Урожденная Джугия взглянула на меня с сочувственной улыбкой. Я лишь беспомощно провела ладонью по лбу.
Я шла, таща Чэнхуань за руку, а супруга Джугия провожала нас. Я пыталась почтительно отказаться, но она настояла:
– Таково мое желание.
Я кисло взглянула на нее: просто образец добродетельной супруги прошлого!
– За эти годы вы тоже перенесли немало страданий.
Та едва заметно улыбнулась:
– По сравнению с Люйу и господином я жила без всяких забот, лишь тревожилась время от времени, и все.
Пока мы беседовали, нам навстречу вышла вторая супруга тринадцатого господина, урожденная Фука, и поприветствовала супругу Джугия. Стоило мне ее увидеть, как во мне тут же вспыхнула ярость и я резко сжала ладонь Чэнхуань. Вскрикнув от боли, девочка выдернула руку из моих пальцев.
– Куда это направляется наша Чэнхуань? – спросила супруга Фука, с улыбкой глядя на ребенка.
Не в силах больше терпеть, я улыбнулась супруге Джугия и проговорила:
– Вашей покорной служанке нужно кое о чем переговорить со второй супругой с глазу на глаз.
Поколебавшись мгновение, супруга Джугия махнула рукой, отсылая сопровождавших нас слуг, и отошла сама, за руку уводя Чэнхуань за собой.
– Подождите в сторонке, – сказала я телохранителям, и они тоже отошли подальше.
– Даже не знаю, о чем нам нужно говорить с глазу на глаз, – улыбаясь, произнесла супруга Фука.
– Что ты сказала Люйу? – спросила я.
Она слегка изменилась в лице, но тут же вновь выдавила улыбку:
– Я говорила ей что-нибудь каждый день, и немало! Не знаю, что именно имеется в виду.
Хмель ударил мне в голову. Вне себя от гнева, я шагнула к ней, схватила за ворот и прошипела:
– Лучше бы тебе впредь вести себя как можно тише. Осмелишься строить козни против Чэнхуань – я не пощажу тебя.
Тут супруга Джугия подскочила ко мне и, крепко схватив за руку, воскликнула:
– Жоси, она действительно была неправа, но не стоит сейчас раздувать скандал: если господин узнает, беды не миновать, это может стоить ей жизни!
С мысленным вздохом я разжала пальцы. Мы все чего-то страшимся, и нужно держать себя в руках, какую бы сильную ненависть ты ни испытывал. Во мне уже не было запала тех лет, когда я действовала без оглядки, тут же с криком бросалась в драку, точно зная, где друзья и где враги. Отпустив вторую супругу, я взяла Чэнхуань за руку и двинулась вперед. Хотя девочка и была с характером, она также была весьма неглупой, поэтому, взглянув на мое страшное лицо, послушно пошла рядом.
Мы вернулись во дворец. Увидев Иньчжэня, Чэнхуань тут же бросилась к нему, и тот, отложив кисть, обнял девочку. Улыбаясь, я смотрела, как Чэнхуань елозит у Иньчжэня на коленях, обвив его руками. Собственные дети вели себя с ним крайне подобострастно, а вот Чэнхуань совсем его не боялась. Похоже, в его резиденции она познала сполна, что такое любовь и забота.
Сидя у Иньчжэня на коленях, Чэнхуань щебетала, рассказывая, как папа в своем поместье пьет вино и совсем не обращает на нее внимания и как матушка долго обнимала ее, плача, а потом куда-то ушла. Затем девочка показала на меня пальцем и наябедничала:
– А она тоже напилась и едва не подралась.
Иньчжэнь одарил меня мрачным взглядом.
Закончив жаловаться, Чэнхуань спросила:
– А где брат Хунли? Тетя сказала, что отведет меня во дворец поиграть с ним.
Едва она произнесла это, как евнух снаружи объявил:
– Прибыл четвертый принц!
Я с улыбкой приподняла занавесь, пропуская Хунли внутрь, и мальчик тут же поблагодарил меня. Не знаю, сам ли Хунли был умен не по годам или его наставляла мать, но он всегда был со мной невероятно учтив. Иньчжэнь же молчаливо соглашался с таким его отношением ко мне.
Выйдя вперед, он отвесил Иньчжэню земной поклон, а когда заметил Чэнхуань, его лицо осталось невозмутимым, однако в уголках глаз уже наметилась улыбка. Чэнхуань мгновенно спрыгнула с коленей Иньчжэня, подбежала к Хунли и схватила его за руку. На лице Иньчжэня появилось столь редкое для него мягкое выражение. Улыбнувшись, он велел Хунли отвести Чэнхуань к императрице Ула Нара, поселить ее там, а затем показать ей дворец.
Когда дети, держась за руки, ушли, Иньчжэнь подошел ко мне и со вздохом сказал:
– Ты выпила немало. А этот запах табака, должно быть, от тринадцатого брата?
– Я тоже покурила немного, – ответила я.
Он только покачал головой:
– Пили, курили… Тебе удалось его убедить?
– Он наверняка откажется от поисков Люйу, – кивнув, сообщила я. – Скоро все наладится.
– Я думал, ты просто вразумишь его, не заходя слишком далеко, – с испугом воскликнул он. – Как тебе это удалось?
– Наговорила ему несусветной чуши, – со вздохом призналась я.
– И что ты ему наплела? – спросил Иньчжэнь.
Я промолчала, с сомнением глядя на него. Он потянул меня к кушетке и усадил со словами:
– Это не так уж важно. Я ни в чем тебя не виню.
– Намекнула ему, что Люйу – потомок одного из тех, кто стал жертвой дела об истории Мин, – сказала я.
Я не знала точно, стоило ли мне это говорить. Все-таки судебные разбирательства над литературными деятелями были табуированной темой во времена династии Цин.
– А как тебе удалось заставить тринадцатого брата поверить в это? – без видимого интереса спросил Иньчжэнь.
Тут же успокоившись, я рассказала:
– Во-первых, я никогда не лгала тринадцатому господину, и он даже не подумал бы, что я солгу ему в таком важном деле.
