под ногами багровые жгуты, оплетали меня. Правая рука оказалась обездвижена. Ноги стянуло.
И тогда я принялся молотить левой рукой. Каждым ударом, уничтожая змеевидную тварь. Но пока я ударял по одной, остальные крепче сжимали меня. Сдавило грудь. Стало не хватать воздуха. Я почувствовал, как и вторую руку оплела мерзкая лиана, прижала к земле. Сейчас, меня закутают в кокон и превратят в нечто чудовищное. Так бы оно и было, если бы я был уроженцем этого мира. Даже уровня Легат. Ведь местным, для того, чтобы зачерпнуть Мощь, надо провести рукой. Но я мог обходиться и без этого.
Пока сознание не угасло, я подчерпнул Мощи. Столько сколько мог, без риска, что мое тело просто взорвется от переизбытка силы. Я не стал пускать ее в руки или ноги, позволив охватить все мое тело. Сверкнуло так, что я чуть не ослеп. Грохнуло, заложило уши. Но и хватка исчезла.
Я встал. Пошатываясь, огляделся. Аукс, захваченный Идолищем, затих. А расползшаяся от меня плоть, вновь принялась стягиваться, готовясь к новой атаке. И я побежал. Я не смогу спасти того несчастного. Да и спасать уже, скорее всего, было некого.
Я чуть не закричал от радости, когда ступил на землю, не покрытую телом Идолища. Я бежал мимо пустых домов. Заборов. Вывесок. Выбрался к полю и, шатаясь, зашагал к периметру.
Глава 35
— Опять гибриды? — недоверчиво усмехнулся Воронцов.
Сейчас в штабной палатке собрались все, кто обладал хоть какой-нибудь властью в нашем маленьком лагере. Капитаны, Ростислав и Лидия, само собой, Воронцов. Даже несколько командиров из Спасательной службы. Их взгляды, казалось, готовы пришпилить меня к месту.
Они мне не верили. Причем, я подозреваю, основной причиной их неверия являлось мнение Белого Витязя, а не собственные измышления. А Воронцов еще утром вынес вердикт: никаких гибридов нет, а я — паникер и лжец.
— Навряд ли, Шелестов, будет целенаправленно врать, причем рассказывая полнейшие небылицы, — негромко произнес Ростислав.
Не все, оказывается, тут согласны с Воронцовым.
Ингвар повернулся к нему:
— Хочешь сказать, он говорит правду, что жители города не погибли, а превратились, черт знает во что?
— Возможно, это особенность данной особи.
— За несколько сотен лет, дорогой мой Ростислав, такого явления ни разу не наблюдалось. Хорошо, предположим, такая особенность есть у этого Идолища. Но уж точно, не за день превращать людей в монстров. И напомню тебе, всегда, слышишь, всегда, главной целью Идолищ являлось убийство людей. Не их пленение, не их клонирование, не их гибридизация. Только убийство!
Ростислав возражать не стал. Да и никто не стал. Все ждали, что скажет Воронцов.
Я не выдержал:
— Зачем мне лгать?
Воронцов глянул на меня, словно заговорила мебель. Но до ответа снизошел:
— Затем, что ты бросил боевых товарищей в беде. Бежал! А, чтобы оправдаться, продолжаешь рассказывать сказки о гибридах. Может кто-нибудь назовет мне другую причину, почему этот боец, с самого утра, рассказывает нам небылицы?
Последние слова были обращены ко всем остальным присутствующим здесь. Все молчали. Это молчание разозлило меня, куда больше несправедливых слов Воронцова. Я был на волосок от смерти, я сражался, пытался выручить того аукса, Четвертого, но сам чуть не стал добычей Идолища. Но все, мать их, смотрят в рот Воронцову!
— Да пошел ты на хрен, напыщенный придурок! Из-за твоей безмозглости, погибнем мы все!
Не сдержался? Да. Возможно, не будь я настолько измотанным, я бы постарался донести свою мысль более аккуратно. Или вовсе бы промолчал. Но, как говорится, слово не воробей.
Вокруг раздались возмущенные вскрики. На меня уставились, словно я подошел и укусил Воронцова. Лицо одного из капитанов налилось от негодования кровью. Только Лидия смотрела на меня заинтересованно. Мне показалось, она даже слабо улыбнулась.
Сам Воронцов побледнел. Напряженное лицо Витязя, казалось, похудело в одно мгновение. Скулы заострились, губы сжались в тонкую черту, глаза свирепо засверкали.
— Как ты смеешь! — почти беззвучно просипел он. — Холоп! Чернь! Плебей! Как ты смеешь, со мной так разговаривать!
Да, вот так! Я посмотрел прямо в глаза разбушевавшегося аристократа. Хотелось еще для пущего эффекта съездить ему по физиономии. Командир хренов, угрохал десяток бойцов, да еще не верит единственному выжившему!
Воронцов уже овладел собой.
— Под арест его! — срывающимся голосом приказал он.
Меня схватили, вывернули руки. Если бы я хотел, то выжег бы эту палатку, со всеми, кто здесь находятся. Спасатели и капитаны не ровня мне, во владении Мощью, а аристократы не ожидают от меня таких впечатляющих способностей. Может быть, только Лидия.
— Увести!
Меня вытолкали из палатки. Двое ауксов держали меня за руки, а тот самый, побагровевший от моих слов капитан, заорал:
— Ты охренел? Так разговаривать с его сиятельством!
Он замахнулся.
— Только попробуй, — сказал я ему.
Тихо так сказал, не торопясь. Капитан, что-то почувствовал в моих словах. Замер с занесенной рукой. Несколько секунд раздумывал, ударить меня или нет. Опустил руку. И правильно сделал. Потому что я не раздумывал бы ни секунды. Мощь уже гуляла во мне раскаленной волной. Сначала, я бы ударил тех двоих, что скрутили мне руки, а потом разорвал бы капитана напополам.
Мне уже надоели эти игры в патрициев и плебеев, где я постоянно оказывался на нижних ступенях иерархии. Но если таковы правила этого общества, то я готов играть по ним и выиграть. Но позволить в отношении себя рукоприкладство, уж увольте! Плевать я хотел, на такие правила!
Меня заперли в одном из передвижных контейнеров со всяким снаряжением. Возить с собой переносную тюрьму никому не приходило в голову. Да и, наверное, до моей выходки, такая вещь в ауксилии и не требовалась. Я уселся на сваленные в угол свертки и задумался.
Все идет как-то не так. Вместо того, чтобы найти путь к сближению с аристократами, я наоборот, нажил себе врага в лице Воронцова. А он, как я понимаю, пользуется огромным авторитетом среди патрициев. Блин, да, что такого ему сказала про меня Лидия? А я уверен, причиной его неприязни ко мне, кроется именно в этом.
И еще. После вспышки ярости, когда я был готов растерзать и капитана, и скрутивших меня ауксов, пришло осознание. Будь я по уровню владения Мощью хоть Легатом, по словам нашего директора в техникуме, способных рвать Идолищ голыми руками, идти против сословного общества в открытую, я не смогу. Никак. Меня либо пленят, подсыпав яда, снотворного или шандархнут по голове, и, как я уже думал, отправят в лабораторию, исследовать, как это
