Девушка зажмурилась. Она еще ни разу не была с мужчиной, но ей было не страшно. Много раз она пребывала в полу забывчивости. В бою не раз такое случалось, а потому она знала, что раны, нанесенные в этот момент, заболят много позже.
С ней что-то делали. Она ничего не чувствовала, а потом накрыли плащем… подняли на руки и понесли. Ее спина ощутила прохладу лесной травы.
Вода омыла ей лицо и освежила.
Лоова открыла глаза и долго вглядывалась через щелки опухших век в жизнерадостно расцвеченную листву. Она была сочно-зеленой и светло-синей, даже сизовато-сиреневой. Постепенно в ее мозг проник звук журчащей воды.
Неожиданно, всю эту красоту закрыла черная туча. Девушка застонала, но туча обрушила на нее не гром, а легкое нежное прикосновение прохлады.
– Кто ты? – спросила девушка, еле шевеля губами.
– Ты не узнала меня?! – удивился знакомый голос.
– Папа? – Лоова собрала все свои силы, пальцами раскрыла веки и увидела бесстрастное лицо людомара. – Папа! – Она потянула к нему руки. Он нагнулся и приник к ней.
Лоова прижалась к нему что было сил, и слезы с новой силой потекли у нее из глаз.
***
Через несколько дней, когда девушка пришла в себя от побоев, Сын Прыгуна взгромоздил ее себе на плечи и двинулся по ручью по одному ему известному направлению. Через некоторое время они вышли к реке. Охотник соорудил плот, и той же ночью беглецы двинулись вверх по течению. Лоова спала, а людомар внимательно всматривался и вглядывался в пространство, почти бесшумно поводя шестом в воде.
Еще несколько дней они провели на небольшом островке на реке в глухой части леса.
Лоова торопилась уйти.
– Нам надо торопиться. Людомары в опасности. Этот рипс, он придет за ними. Он маг. Он найдет их, папа. Надо спешить.
– Мы пойдем, едва ты окрепнешь.
– Я уже могу идти.
– Ешь, – говорил Сын Прыгуна и заталкивал в Лоову очередной кусок мяса.
На острове они провели три дня. На рассвете четвертого Сын Прыгуна разбудил Лоову, пора!
Мир дышал мерно и чисто. Это было время, когда проснулись еще только самые ранние пичужки. Они трелями огласили лесную чащу и расцветили ее всполохами разноцветных перьев, сверкавших молниями в лучах восходящего солнца.
Лес еще хранил в себе ночную прохладу. Поэтому идти было легко.
Неожиданно людомар остановился и прислушался. Лоова тоже прислушалась.
– Обойдем, – сказал он ей. – Там олюдь.
– Я слышу его. Это конубл, – сказала девушка и возвела глаза кверху. – Слава Владыке.
Людомар не успел сказать ни одного слова, как девушка неслышно скрылась в чаще.
Он нашел ее сидящей в засаде. Она наказала ему молчать и присесть рядом.
Перед ними в двадцати локтях устраивался на покой одинокий торговец. Его низкорослая лошадка стояла рядом и понуро жевала листву. Едва купец снял с пояса топор и положил его рядом, как Лоова поднялась и устремилась вперед. Она выросла перед ним так неожиданно, что торговец и лошадка лишь оторопело посмотрели на нее.
Девушка спокойно забрала топор из ослабевших рук торговца.
– Я знаю тебя, – сказала она, – ты возишь разные поручения из ларга в ларг, да?
– Нет… не знаешь, – начал смелеть тот. Он потянул руку и попытался забрать топор.
– Отдай мне коня? – попросила Лоова.
– Коня?! Коня… не-е-е… не отдам… – Снова растерялся тот. Его глаза шарили за ее спиной, а ноздри раздувались от волнения.
– Если ты отдашь коня, то мы тебя не тронем. Годиться?
– Не-е-е… я не могу. – Вдруг его лицо побледнело и стало плаксивым. Нервное напряжение и ожидание, сломали его. – Ты… вы… не трогайте меня… я… коня… не могу… конубл повесит меня на заборе… он обещал…
– Мы вернем коня, куда скажешь, – рассмеялась девушка легким смехом. – Не надо нас бояться. Он окажется там быстрее, чем ты придешь. И ничего тебе не будет. Скажешь, опоздал из-за людомаров. Если хочешь, я могу тебя поранить.
– Не надо… ранить… забирай коня…
– Куда вернуть?
– В Тиволарг, конублу по кличке Широкий Пояс. Его там все знают… вернете?
– Вернем, обещали же.
– Не обманете?
– Нет. – Повисла пауза. – Ты иди, – разрешила Лоова.
– Хорошо… я… пойду… – И молодой купчик удалился.
Девушка победно посмотрела на вышедшего из кустов людомара. Он улыбался.
– Это наша вотчина, папа, Тиволарг. А коня я верну, обещала ведь…
Конь значительно ускорил их ход. Первое время он шарахался от людомара, но после привык и резво бежал по тропинке. На одной из развилок, Лоова остановилась и громко свистнула.
– Все, – сказала она. – Теперь ждать будет.
Вечером к ним вышли несколько олюдей, вооруженных щитами и топорами. Перед их выходом в поле зрения, Лоова, озорно улыбаясь, затолкала людомара в кусты, и осталась стоять одна. Иной раз она подхохатывала, но тут же брала себя в руки.
– Лоова, – бросился к ней юноша. Он обнял ее и прижал к груди.
– Осторожнее, Бобер, ты можешь мне навредить. Вот, смотри, у меня рана.
– Куда вы все пропали? Мы отправили к делянке отряд, но он ничего не нашел.
Лоова сникла: – Все погибли. Он всех убил.
– Кто?
– Рипс.
– Рипс? Что там делал рипс?
– Он искал моего отца.
– Кого?
– Людомара. Помните, я вам говорила.
– Ага.
– Я его нашла. Папа, выходи.
В торжественной обстановке, под изумленные возгласы товарищей Лоовы, людомар вышел из-за кустов и предстал перед ними.
– Что, поверили теперь!? – взвизгнула она, бросилась к отцу и обняла его за талию, выше не доставала. – И плащ его. Из омкан-хуута сделан. – Она сняла плащ, оставшись совершенно голой, и протянула его смутившимся мужчинам. – И ничего не надо глаза отводить, я такой же воин, как и вы! – вдруг насупилась девушка, топнув ножкой. Потом, впрочем, она перестала хмуриться и попросила отвести коня в Тиволарг к купцу по кличке Широкий Пояс.
***
– Людомар!.. Людомар! Смотрите, братцы, людомар! – Такими возгласами встречал лагерь повстанцев появление Сына Прыгуна. Рты открывались, физиономии вытягивались; то, что находилось в руках, валилось на землю; иные падали наземь сами.
Охотник внимательно осматривался и вглядывался в необычное устройство лагеря. Его взорам открылся целый город из донадов, прикрепленных к развилкам деревьев.
– Мы живем, как людомары, и зовемся также, – сказала Лоова. – Привет, – то и дело она отходила от отца и обнималась, то с воинами, то с женщинами, и всем говорила, что Сын Прыгуна ее отец.
Они подошли к группе воинов, среди которых выделялись старик и юноша, с недоверием смотревшие на охотника.
– Зачем ты привела его сюда? – спросил юноша.
– Я так захотела, Сгул, – огрызнулась Лоова, но тут же сменила злобу на милейшую улыбку и представила людомара старику: – Мой отец. Людомар. Сын Прыгуна.
Наступила тишина такой силы, что было слышно, как соки, источаемые одним из деревьев, бежали по его коре.
– Не бойтесь меня, кем бы вы ни были. Я не причиню вам зла, – нарушил тишь людомар.
– На тебя наставлена дюжина стрел, – хмыкнул юноша. – Нам нечего боятся.
– Это не убережет вас от гнева людомара, – встряла Лоова. – Людомары двигаются так, что стрелы…
– Замолчи, дочь, – строго сказал охотник, и Лоова умолкла на полуслове. – Я покину вас с рассветом. Мне здесь нечего делать.
– Да, ты должен уйти, – сказал старик. – У нас уже есть людомар. Пророчество сбывается. Ты не нужен нам. Мы дадим тебе все, что сможет, чтобы…
– Ты говоришь, что у вас есть людомар?! – Сын Прыгуна резко приблизился к старику. Юноша и старик невольно отпрянули. – Что ты сказал?
– Он говорит, что…
– Замолчи, Сгул, – снова встряла Лоова. – Папа, у нас есть людомар. Я забыла тебе сказать. Мы думали, что это ты… а это не ты…
***
Сын Прыгуна сидел, скрестив ноги, и внимательно смотрел в лицо существа, лежавшего в полутьме донада. Да, это был людомар – сомнений быть не могло, но…
Охотник заметил то, чего не мог отметить никто, кроме людомаров. Лежавший странно пах, и запах этот был вовсе не от того, что он лежал. От него пахло чем-то сладким и таким манящим, словно бы это был аромат пыльцы для пчелы.
– Давно ли нашли его? – спросил людомар.
– Уже два снега сошло.
– Где пал он?
– У Конь-древа. Далеко отсюда оно, почти у Холмогорья. Поначалу, не к нам… – Сгул вдруг осекся. – Когда сюда его принесли, то… лежит теперь… – Он снова о чем-то задумался.
– Отведете ли меня туда, где отыскали его? – Сын Прыгуна слегка наклонился и стал вглядываться во что-то в облике лежащего.
– Я отведу тебя, папа, – сказала Лоова. – Это я его нашла. Я знала о пророчестве… и нашла ему спутницу, но он не очнулся, и я разуверилась…
Людомар поднялся на ноги.
– Буду спать, а когда проснусь, будь готова, дочь, идти со мной.
– Я дам вам отряд.
– Нет, мы пойдем одни. Вам опасно с нами.
