уверенными шагами возвращаюсь в холл, поворачиваю ручку и с удивлением открываю незапертую дверь. Но как только вхожу в его пентхаус, я тут же жалею об этом.
Атмосфера здесь пугающая, темная, мужественная и очень похожа на него. Потолки высокие и просторные, и кажется, что они никогда не закончатся. Я нахожусь в пространстве, в которое не должна быть допущена без него.
— Стиви?
Когда поворачиваю голову, Зандерс стоит в коридоре в одном лишь полотенце, низко висящем на бедрах. На его золотисто-коричневой коже задержалось немного влаги, а в воздухе вокруг него клубится пар. Затененные впадины его мышц стали еще глубже благодаря слабому освещению в темном коридоре.
— Черт, — он крепко сжимает полотенце на талии, делая пару шагов по коридору, чтобы попасть в поле зрения. — Прости. Я не услышал стук в дверь и потерял счет времени.
Чем ближе парень подходит, тем очевиднее его изнеможение.
— Ты в порядке? — спрашиваю я, нахмурив брови и полностью отбросив всякое разочарование по отношению к нему.
Зандерс одаривает меня грустной полуулыбкой, которая говорит мне, что он абсолютно не в порядке.
— Да. Прости, что так получилось, но я действительно рад, что ты здесь.
Я иду к нему, обхватывая руками его талию, а затем прижимаюсь щекой к его теплой, влажной груди. Парень вздыхает, обхватывая меня свободной рукой за плечи и прижимая мое тело к своему. Я чувствую, как каждый мускул в его напряженном теле расслабляется, прежде чем он кладет свою голову на мою.
Не знаю, что происходит, но Зандерс явно расстроен.
— Ты сама себя впустила, — тихо замечает он.
— Я собиралась накричать на тебя за то, что ты забыл обо мне.
— И правильно. — Его тело вибрирует от тихого смеха, прежде чем он сжимает меня еще крепче. — Но я никогда не смогу забыть о тебе, милая.
Я успокаивающе провожу рукой вверх и вниз по его обнаженной спине.
— Можешь дать мне минутку? Мне нужно одеться.
— Я не против, чтобы ты был голым.
Еще один смешок сотрясает мое тело, когда Зандерс расслабляется.
— Чувствуй себя как дома. В холодильнике есть пиво.
Он проводит рукой по моим кудрям, убирая их со лба, прежде чем направить свое восхитительно-сногсшибательное тело за угол и вернуться в свою комнату.
Снова оставшись одна в его пространстве, но чувствуя себя немного более желанной, я снимаю пальто и вешаю его на крючки у входной двери, а затем снимаю кроссовки, покрытые снегом, которые слишком чуждые в этой чистой квартире.
Прохожу на кухню, нуждаясь в пиве, которое предложил Зандерс, и, открыв холодильник, не могу не улыбнуться, обнаружив на одной из полок множество различных сортов. Инстинктивно я понимаю, что изобилие вариантов предназначено исключительно для меня.
Я не привередливая, поэтому откручиваю крышку первой попавшейся бутылки и беру ее с собой в самостоятельную экскурсию.
Пентхаус Зандерса потрясающий. Темное дерево, бетон, черный металл и слабое освещение украшают мужское пространство. Интерьер угрюмый, дорогой и интригующий. Это одно из тех мест, которые вдохновляют вас в журнале или в интернете. Ни одна вещь не выбивается. Это очень похоже на него, и я выгляжу совершенно неуместно.
Пройдя мимо длинного коридора, по которому ушел Зандерс, я сворачиваю в противоположную сторону и попадаю в его гостиную. Здесь большие диваны, массивный телевизор, а черно-белые фотографии идеально согласованы.
На снимках в основном он и семья Мэддисона, но есть один снимок, на котором изображен он и, как я предполагаю, его сестра. Зандерс как-то упоминал о ней, и они жутко похожи. Хотя я заметила, что ни на одной фотографии нет его отца. Я знаю, что у них непростая история, как и с матерью, но, наверное, я не осознавала, что его отношения с отцом настолько плохие.
Есть фотография его и Эллы, которую я не могу не взять в руки и не полюбоваться ею поближе. Их отношения умиляют меня каждый раз, и это было первое, что заставило меня поверить в том, что есть что-то большее в этом печально известном ненавистном защитнике.
— Шпионишь, милая? — Глубокий голос Зандерса вибрирует во мне, и мои щеки горят от того, что меня застали на месте преступления. Он стоит позади меня, так близко, что я чувствую тепло его тела, прежде чем парень кладет подбородок мне на плечо. — Это одна из моих любимых.
— Вы, ребята, близки, да? — я продолжаю смотреть на фотографию в моих руках, на которой изображена очаровательная девочка с непокорными волосами и ее дядя.
— Она — мой любимый человек.
— Больше, чем Мэддисон?
— Она нравится мне в десять раз больше, чем ее отец. — В его тоне чувствуется сарказм, но я не уверена, что он шутит.
Я возвращаю рамку на прежнее место, прежде чем повернуться к нему лицом. Мой взгляд блуждает по его телу, отмечая на нем обычные штаны и толстовку. Конечно, могу сказать, что они чертовски дорогие, но единственный раз, когда я видела его так одетым, это когда он готовился ко сну во время ночного полета на самолете.
И мой рот, кажется, не может сомкнуться, когда я вижу его таким непринужденным и беззаботным.
— Что? Ожидала, что я буду носить костюм-тройку в собственном доме?
— Отчасти, да.
Как бы сексуально ни выглядел Зандерс в своих идеально сшитых костюмах, он выглядит восхитительно в своей домашней одежде, и я чувствую себя гораздо менее запуганной в его дорогом доме, когда он одет так же, как и я.
— Но ты хорошо выглядишь и в этом.
Знакомая улыбка появляется на его губах.
— Ви, я всегда хорошо выгляжу.
Он прав, но нет необходимости говорить ему об этом, и, к счастью, стук в дверь избавляет меня от необходимости отвечать.
— Это должно быть еда. Или хотя бы часть ее, — Зандерс направляется к входной двери, ожидая, что я последую за ним.
— Часть? — спрашиваю я, отставая от него на два шага. — И еда? Что случилось с тем, что это не свидание?
Зандерс поворачивается ко мне лицом, шагая
