есть не только связь между городами, значительно выходящая за предполагаемые технологические рамки, но и продвинутые методы создания изображений. Ну или они очень ловко вырезали картинки на досках.
В любом случае я был почти уверен, что в окрестностях пристани засели агенты Сопротивления с резными дощечками в руках и ждут, когда я появлюсь. Поэтому более разумно было бы подойти к городу по суше.
Я вышел на берег в миле выше по течению от города и побрел по болотам, бормоча проклятия на квинланском и английском. Вот теперь мне точно нужно помыться. Ну почему планы всегда приводят к незапланированным последствиям? Немного поискав, я обнаружил – совершенно не удивившись – что болото подпитывает маленький ручей – плыть по нему было невозможно, но для мытья он годился.
Пока я смывал с себя остатки грязи, мне поступил звонок.
– Привет, Боб. Ты на канале?
– Хью? Ты в сети?
– Да. Твой Гуппи только что меня загрузил. Прямо сейчас я сижу в твоем трюме. Надеюсь, ты не возражаешь.
– Подожди минуту. Я спрячу «мэнни» и заскочу обратно в вирт.
Несколько минут я разглядывал окрестности и наконец решил просто положить «мэнни» под воду. Ручей настолько мал, что по нему вряд ли кто-то поплывет. Я протиснулся под упавшим в воду стволом дерева, затем перевел «мэнни» в режим ожидания и вернулся в свою библиотеку.
Хью сидел в роскошном геймерском кресле – из тех времен, когда ботаны играли по восемнадцать часов кряду. Удивительно, что никто не встроил в такие штуки туалет. А может, и встроил?
Хью отсалютовал мне чашкой, а я тем временем сел в свое кресло. Дживс принес мне кофе, а Шпилька, лежавшая на коленях Хью, подняла голову и лукаво посмотрела на меня. Верная, как и всегда.
– Так как мне тебя называть? – спросил я.
– Зови меня «Хью», как обычно.
– Э-э-э, традиция требует, чтобы ты переименовал себя. Тогда мы избежим путаницы…
– Никакой путаницы не будет, Боб. Других «я» нет. Я выключил себя до того, как была сделана сохраненная копия, и мои товарищи переформатировали матрицу, как только удостоверились в том, что я перешел сюда. Удвоения нет, есть последовательность и непрерывность.
Я обдумал его слова.
– Об этом недавно говорила Бриджит. То есть ты фактически перевез себя сюда. И как тебе, нормально?
– На самом деле, мы уже называем этот процесс «транспортировка». Меня удивило, что Бриджит подняла эту тему; я даже расспросил у коллег – мне хотелось узнать, не общалась ли она с кем-то из них. Но, похоже, это просто случай параллельного мышления. – Он помолчал, собираясь с мыслями. – Вопрос об идентичности стал злободневным еще до того, как родился Изначальный Боб, и даже до выхода «Звездного пути». Мы – и я сейчас имею в виду «прыгунов» – уже несколько лет пытаемся решить эту проблему, и, по-моему, добились кое-каких успехов.
– Серьезно? Я ничего об этом не слышал.
– Мы засекретили этот проект, чтобы… избежать определенных последствий, понимаешь?
Я удивленно поднял брови.
– Ого, вот это драма. Выкладывай.
Хью глотнул кофе, и в его глазах появилось особое выражение – он словно устраивался поудобнее.
– Ну ладно. Ты знаешь, что из-за репликативного дрейфа клоны всегда слегка отличаются от своего родителя?
Это, конечно, был риторический вопрос, но он замолчал, ожидая ответа, и я кивнул.
– Ну, так вот, – продолжил Хью, – мы провели эксперименты над добровольцами и обнаружили, что, если ты проходишь процесс транспортировки – вот как я сейчас, – никаких изменений не происходит!
– Подожди. Ты хочешь сказать, что клон идентичен оригиналу? Почему ты в этом уверен?
– Мы, конечно, не можем заявлять об этом с абсолютной уверенностью, но тесты личности, примененные к большому числу пар «родитель/ребенок» позволяют установить статистический уровень ожидаемого дрейфа. И в этих пределах при транспортировке дрейфа нет. Никакого.
– Да, но что, если ты…
– Активируешь матрицу родителя после того, как ребенок уже активирован и испытан? – Хью ухмыльнулся. – Это интересная часть. После этого сам родитель демонстрирует статистически значимый уровень дрейфа по сравнению со своими предыдущими результатами тестирования.
– Какого… хрена? – Я выпучил глаза, абсолютно утратив дар речи, и что-то невнятно промямлил, прежде чем сумел взять себя в руки. – Значит, родитель уже не…
– Уже не родитель. Бывший родитель становится новым Бобом. И мы прогнали процесс в течение нескольких поколений – так, чтобы обе стороны создали древо своих клонов. Результаты не противоречат друг другу.
– Но… как?
– У нас, разумеется, есть теории на этот счет. Мы полагаем, что это какой-то вид сплетения информации. И я использую это выражение намеренно, потому что декогеренция не ограничена скоростью света. Мы проводили этот эксперимент, когда две версии находились в нескольких световых минутах друг от друга. Если мы активируем их с разницей в несколько секунд, тот, кто активирован первым, всегда ведет себя точно так же, как и оригинал.
– Словно первый включенный получает душу.
– А второму приходится искать новую! – рассмеялся Хью. – Подобное предположение уже было высказано, и притом неоднократно, но, думаю, все считают, что это просто метафора.
– А реальное объяснение?
– У нас есть две точки зрения. Приверженцы первой гипотезы считают, что мы находимся в симуляторе и что он не может обрабатывать два отдельных, но идентичных объекта. Возможно, в них есть какая-то квантовая подпись, которую нужно изменить.
– Если так, значит, программа скверная.
Хью кивнул, и его лицо осветила улыбка.
– Все зависит от решений, которые принимаешь в ходе разработки, верно? В общем, вторая группа считает, что репликативный дрейф вызван теоремой о запрете клонирования. Иными словами, второй Боб не может быть идентичен первому, потому что это нарушит законы квантовой механики. Хью умолк и в течение нескольких миллисекунд задумчиво смотрел в пустоту. – Более того, кто-то предположил, что если теорема о запрете клонирования применима к репликантам, то применима и теорема о запрете удаления. Ты понимаешь, что это означает.
– Жизнь после смерти?
– Да. Кроме того, из этого следует, что лично ты, возможно, не просто копия Изначального Боба, но фактически его восстановленный разум или душа – называй, как хочешь. – Хью сделал паузу и задумчиво посмотрел в пустоту. – Вот почему мы тратим столько усилий на создание истинного ИИ. Нам нужно то, что действительно обладает контрфактуальной способностью и огромной мощностью процессора – именно для того, чтобы отвечать на подобные вопросы.
– Сорок два.
– Хе-хе. Но невероятно огромный ИИ способен изучить миллиарды возможных объяснений и сузить их число до какого-то небольшого множества, которое мы теоретически могли бы проверить. А в свободное время пусть изобретает двигатель для полетов со сверхсветовой скоростью или еще что-нибудь. Мы
