Но поверить в самого себя куда сложнее, чем поверить в кого-то другого. И я смирился с тем, что пока не будет выполнена или провалена эта работа, меня не отпустит тяжелое, тревожное чувство в груди – груз той ответственности, которую на меня возложили Лилит, Ален и Патрик, да и я сам. Быть лидером – тяжело. Быть неопытным лидером – страшно. Мне оставалось лишь надеяться, что моя команда не заметит этого страха.
Мы покинули город на рассвете, и уже спустя два с половиной часа были на месте. Перед нами лежала равнина, озаренная лучами летнего солнца. Ветра не было, и зеленая, густая трава словно застыла в тиши. В первые мгновения после того, как я остановил Холод, казалось, что весь мир замер в молчании. Даже по бездонному голубому небу не ползло ни единого облачка. Но затем я стал различать стрекот и жужжание бесчисленных насекомых, населяющих эту равнину безмятежности. Вокруг нас кипела жизнь, и не знаю, почему меня это успокаивало.
Где-то там, впереди, за этим морем зелени должна течь бурная речушка. Видно ее не было, но топографическая карта местности, развернутая на одном из экранов по правую руку от меня, навряд ли стала бы лгать. На ее серо-синем фоне заметно выделялась неподвижная красная точка.
– Вот и наш дружочек, – сказала Лилит, внимательно всматриваясь в показания приборов.
– Хорошо, что погода безветренная. Он заметит нас, только когда будем совсем близко.
– Пошел готовить винтовку, – сказал Ален, поднимаясь, и удалился вглубь машины.
– Пускай дронов, – обернулся я к Лилит.
Она встала и в самом дальнем углу командой рубки пересела в кресло, углубленное в полусферу из вогнутых экранов. Через пару минут раздались четыре глухих хлопка где-то в основании крыши, и операторский монитор перед ней разделился на четыре секции, в каждой из которых можно было наблюдать видеосъемку с камеры одного из четырех дронов.
– Ну, давай-ка на него поглядим, – она взяла прямое управление над одним из дронов и повела его к реке.
Я встал с водительского кресла и, подойдя к Лилит, положил руки ей на плечи, тут же ощутив, как она напряжена. Волнуется, это ясно, но не подает виду. Моя воительница в очередной раз позволила гордиться ею. Очень захотелось опуститься к ее белоснежной шее, отодвинуть в сторону пряди черных волос и поцеловать гладкую нежную кожу. Но я не поддался такому соблазну. Сейчас не время для ласки и нежности. В данный момент мы не любовники, мы – команда, и следует сосредоточиться на предстоящем деле. Потому я быстро отогнал эти игривые мысли и стал вглядываться в ее монитор.
Лилит подвела дрона к реке и стала медленно опускать аппарат к воде. Затем, развернув камеру, направила ее на крутой заросший склон берега. Практически, сразу в глаза бросилась черная дыра, диаметром не менее трех метров. Этакий огромный зев, неестественно чернеющий на фоне окружающего торжества зелени и резко контрастирующий с яркими солнечными лучами, играющими на воде.
– Вот и его нора, – сообщила Лилит с неким благоговением в голосе.
Я понимал, почему эти слова прозвучали так загадочно. Глядя на логово монстра, я словно всей кожей чувствовал его зловещую ауру. Мозг сам дорисовывал царящий там запах гнили и тяжелое, хрипящее дыхание дремлющего внутри чудовища. Казалось, что поселившаяся внутри этого логова тьма осязаема, она, как густая преграда, поглощает солнечные лучи, не позволяя заглянуть внутрь.
– Будем заводить туда дрона? – спросила Лилит.
– Нет. Это разбудит монстра. Нам и так ясно, что он там, и теперь мы знаем, где именно. Пусть дрон висит тут и смотрит на логово.
– Хорошо.
– Пошел собираться.
Я развернулся и уже собрался уходить, когда Лилит вдруг взяла меня за руку и крепко сжала мои пальцы в своей ладони.
– Стой, – она поднялась и прижалась ко мне, крепко обняв.
– Лил, – выдохнул я, чувствуя, как таю в ее объятиях, как вся суровость и решительность действовать профессионально улетучиваются.
– Будь очень осторожен, хорошо? – она подняла на меня свои выразительные глаза, в которых читалась чистая и искренняя любовь.
– Ты что, Лил? Забыла, с кем говоришь? – я улыбнулся, стараясь разрядить ситуацию. – Ему за мной никогда не угнаться. Ещё никому это не удавалось.
– И все же, мой гонщик, будь осторожен. Не подпускай его близко. Не играй с ним. И главное, вернись ко мне живой и невредимый.
– Вернусь. Обещаю.
Она поднялась на мыски и поцеловала меня в губы. И я ответил. Конечно, ответил. Лилит было плевать на выдуманные мною правила субординации, плевать на всё. Она любила и отдавалась этому полностью в любой момент своей жизни, будь она там, в Филине, или здесь, на бескрайних просторах открытого мира. Как я мог противостоять этой любви? Как мог не ответить на ее поцелуй? Конечно же, никак.
– Люблю тебя, – сказал я, когда она вновь опустилась на всю ступню.
– И я тебя, – она улыбнулась в ответ и сделала шаг назад, возвращаясь к приборам.
Я вышел из рубки преисполненный душевных сил и лишенный сомнений. «У нас все получится», – сказал я себе и, как ни странно, поверил в это.
Спустя пятнадцать минут мы с Аленом покинули тягач. Я вел быструю машину, а он внимательно оглядывался по сторонам, зажав коленями свою винтовку.
– Там, – указал он на небольшой холмик.
– Не далековато будет? – с сомнением поинтересовался я.
– В самый раз.
– Как скажешь.
Я остановил машину у холма. Ален вылез и, перекинув ремень винтовки через голову, оставил ее висеть дулом вниз за спиной.
– Удачи, Клайд.
– Не промахивайся, – ухмыльнулся я.
– Будь уверен, – он хлопнул дверью и начал стремительное восхождение на холм. Несколько мгновений я смотрел ему в спину, думая о том, что доверил этому незнакомцу не только успех нашей операции, но и собственную жизнь. Затем вжал педаль газа и направил машину в сторону реки.
– Ну что, пора будить нашу спящую красавицу, – сказал я в гарнитуру.
– Только давай обойдемся без поцелуя, – отозвался в моем ухе голос Лилит, и я улыбнулся тому, что она поддержала мою
