МАРИАННА МУР
ОБЕЗЬЯНЫ
© Перевод С. Таск
часто моргали и опасались змей. Зебры, своей непохожестьюкичащиеся; слоны с белесой, как туман, кожей и хваткими приспособлениями; и эти кошечки; и попугай — зануда при ближайшем рассмотрении, — хвативший еды различной и коры древесной через край.
Я вспоминаю их величие, или скорее остаткивеличия. Трудно припомнить повадки, голос и даже облик, когда речь идет о случайном знакомстве двадцатилетней давности; но мне его не забыть, этого Гильгамеша среди мохнатых плотоядных, этакого кота
с грифельно-серыми треугольными метками на передних лапах и жестким хвостом,бросающего сухо: «Хорохорятся тут всякие, а потом с плохо скрываемой злобой, дрожа всем телом, бормочут бессвязно, что, дескать, где нам постичь искусство; делают из всего проблему; надуются, важные,
словно это — непостижимая тайна, такая же симметричноотчужденная, как фигурка, вырезанная из хризопраза или холодного мертвого мрамора, зловещая в своей власти над нами и бездоннее, чем море, которое предлагает нам лесть в обмен на пеньку,лошадей, золото, мачтовый лес, меха и ячмень».
ГЕРКУЛЕСОВЫ ТРУДЫ
© Перевод Г. Симанович
Популяризировать тапочки, их скромный облик,символизирующий удобство при минимальных средствах;убеждать ригориста, домовладельца и пианиста,что его пианино — рутина и его прелестные головастики-ноты —в прошлом, когда музицировать было время;уверять самозваных безмозглых Мидасов,чьи двенадцать каратов невежества себе набивают цену,что не до́лжно брать напрокат седую длинную бородуи стращать иных любопытных неумолимой косою времени;вразумлять поэта с его чересчур эластичною музой для избранных,что его животворная сила — в умении побеждать собственную обособленность,что покуда в стихах преобладает гибкость над логикой,они летят по прямой, как ток электрический, в противном же случае —они как обезлюдевшая местность, что гордится своей захолустностью;доказывать святошам сановным,что чванливость нелепа,что достойнее быть в стороне от вековечного раболепства,когда лобзают ступни повелителейи пинают в лицо тех, кто званьем ниже;поучать земных богов атеизма,что мы погрязли в земном,в отбросах, в погонях за призрачным благом, в безумии экстремизма;внушать змеино-увертливым полемистамблагие и трезвые мысли,что негры не жестоки,что евреи не скаредны,что азиаты не бессмертны,что немцы не коварны.
ЧТО ЕСТЬ ВРЕМЯ?
© Перевод Г. Симанович
Где наше простосердечьеи наши грехи? Все этоутрачено. Где человечьяотвага: поиск ответа,сила сомненья —крикнуть беззвучно, слушать, не слыша! — когдадругих ободряешь,страдая, идя на смерть,когда, пораженье терпя, мужаешь,
крепнешь душою? Тот прав,дальновиден и счастлив, кто,одним из смертных став,над своей несвободой возвысится.Над самим собою, — словноморе из бездны всходитк свободе, в бессилии рвется и катится вспять, чтоб рваться опять.
Кто силою чувств объят,тот действует. Ведь каждыйзапевший песнюстановится стройней, и, говорят,он делается выше. Пусть он пленник,но песнь егонас убеждает: радости покояничто в сравненье с радостью борьбы. В этом и бренность, в этом и вечность.
ВО ЧТО БЫ ТО НИ СТАЛО
© Перевод Е. Витковский
Взгляни на землянику: извилиста, мала, но буря не смогла
убить ее; песчинки оставил океан для множества семян.
Какая пища лучше, чем сердцевина яблок — идущий в путь кораблик
малюток-близнецов. Мороз вконец изгрыз зеленый кок-сагыз,
но корень в почве мерзлой живет… Среди тепла опунция росла,
колючий стебель сник, но корень в землю круто ввинтился на два фута.
Порою мандраго- рой гнется корнеплод. Победа не придет,
покуда к ней не рвешься. И гроздья винограда — лишь той лозе награда,
что сверху и внизу свои завяжет пле- ти в тысячном узле.
С врагом дерется слабый — вступает сильный в бой — смотри! — с самим собой!
И льется сок земли в измученное тело, чтоб ягода зардела!
УОЛЛЕС СТИВЕНС
КОРОЛЬ ПЛОМБИРА
© Перевод Э. Шустер
Позвать мускулистого парня, которыйУмеет сигару скрутить умело,Чтоб он сбил похотливые сливки.Дать девкам бездельничать в платьяхНа каждый день, парням приказатьНести букеты в пожелтевших газетах.Пусть станет быть, а не казаться сутью мира.Да здравствует король, король пломбира.
Взять с комода соснового, на которомНет ручек стеклянных трех, покрывалоС голубями, вышитыми ею когда-то,И набросить так, чтоб закрыть ей лицо.Если ее мозоли покажутся из-под него,Увидишь, как все в ней остыло, немо, мертво.Пусть к лампе свет ее вернется из эфира.Да здравствует король, король пломбира.
РАЗОЧАРОВАНИЕ В ДЕСЯТЬ ЧАСОВ
© Перевод В. Британишский
В эти дома слетаются сныВ белых ночных рубашках.Ни одного зеленого,Или красного в зеленую крапинку,Или зеленого в желтую крапинку,Или желтого в голубую крапинку.Ни одного причудливого,В кружевных чулкахИли с вышитым поясом.Людям не приходит в головуВидеть сны о барвинках и бабуинах.Лишь какой-нибудь старый моряк.Пьяный, уснувший, не сняв ботинок,Ловит полосатого тиграВ красных тропиках.
ПИТЕР КВИНС ЗА ФОРТЕПЬЯНО
© Перевод Э. Шустер
I
Как клавиши рождают звуки,Так звуки музыку рождаютВ моей душе в такт фортепьяно.
Но музыка тогда — не звуки;Она — томительная ранаЖеланья моего и память
О шелковисто-синей тениО твоей. Да, музыка — тоска,Разбуженная в стариках Сусанной.
Она в закатный час зеленыйКупалась в тихом озерке садовом,А старцы красноглазые смотрели
И слушали басы их естестваВ ведьмовском хоре вместе с пиццикатоИх крови, пискнувшей осанну.
II
В зеленых струях чистотыСусанна млела;Их прикосновенийОна ждала;Что ейДо тайных вожделений.Звучал, как музыка,Сусанны вздох.
Сусанна ежилась на берегуОт ветеркаЖеланий вялых.Меж тем соленая росаРастраченных страстейНа листья пала.
Сусанна зябла от росы,Вся — тремоло.Служанок резвых с покрывалом,Чтоб госпожу согреть,Все не было.
Сусанны, ах! в ладоньРазбередило ночь.Увидела Сусанна старцев —Цимбалы треснулиИ рев рожков заглох.
III
Как бубны, с грохотом и звономПримчались слуги и с поклоном
Напрасно силились понять,В чем старцев можно укорять.
Их шепотки текли дождливоПо серебристым листьям ивы.
Зажгли огонь. Ах! Что за вид —Нагая женщина стоит.
Умчались слуги без поклонаВ ухмылке грохота и звона.
IV
Прекрасное для разума — полет,На миг застывший в абрисе портала,Но только плоть — прекрасного начало.Не умирает с телом красота.Зеленый вечер, тот умрет, конечно;Волна, завидев берег, безутешна;Умрут сады, услыша вздох зимы,Бредущей в рясе леденящей тьмы;Умрут служанки, и во храмеОтслужат упокой с хорами.
Сусанны музыка коснулась струнРасстроенных, и в стариках беспутныхРодился только смех и скрежет Смерти,Но музыка бессмертна: до сих порВиола красоты СусанныВедет коленопреклоненный хор.
ВОСКРЕСНОЕ УТРО
