Он ходит, и ходит, и думает ночь напролет.
Что меня больше пугает: шум шагов над моей головой или молчанье мучительной мысли?
Что мне до всех его дум? Да и вправду ли думает он? Я вот не думаю: слышу шаги и считаю. Четыре шага — стена. Четыре — железная дверь. Что же там дальше? За этой стеной и за дверью?
Дальше ему не уйти. Мысли разбились о дверь. Мысли разбились о дверь, словно волны безумья, мысли разбились о дверь, словно брызги надежды, мысли разбились о дверь и отхлынули вспять, чтобы разбиться о стену бессмысленным всплеском бессилья.
Водоворот беспокойной отчаянной мысли кружит его в ненасытной своей горловине. Водоворот неотвязной единственной мысли — яростной, вещей, зловещей, немой, непокорной.
Судорога сознанья, адские муки мышления, ибо бессмысленны мысли, которым не сбыться, ибо немыслимо все, что естественно людям, — счастье, надежда, работа, любовь — пока существует тюрьма.
Но не об этом он думает — ходит, и ходит, и ходит, думая о небывалой, о сверхчеловеческой вещи.
О маленьком медном ключе. Дверь открывают ключом. Достаточно полоборота. Он думает о ключе.
Вот о чем думает Некто, Кто Ходит, когда он ходит в ночи.
И вот о чем думают сотни людей, запертых в этой ночи, и вот о чем думаю я.
Вот она, высшая мудрость тюрьмы — все думают об одном. Равенство дум и равенство чувств — вот что нам дал закон. Иерархия мыслей отныне — чушь (все мысли — одна мысль); сознание ныне низведено до уровня здравого смысла.
Я, который не убивал, думаю думу убийцы.
Я, который не воровал, мыслю так же, как вор.
Думы, надежды и страсти мои, мои ожиданья, мои сновиденья — думы убийцы, надежды растлителя, страсти мошенника, мысли бродяги; вот что стало с моею душою, где жили когда-то жизнь и любовь, красота, идеал.
Ключ, ключ, ключ, маленький ключик из меди, маленький ключик, ничуть не больше мизинца.
Все мои мысли, все мои думы, все мои страсти — ключик из меди, размером не больше мизинца, — не больше того.
Сердце мое, и душа, и глубинные силы сознанья — маленький ключ, что хранится в форменной куртке у белобрысого стража.
Он, белобрысый, могуч, всевластен, велик, ибо владеет ключами нашей надежды — надежды того, кто смеется в ночи, и того, кто плачет в ночи, и того, кто стонет в ночи, и того, кто шепчет в ночи, и того, кто закашлял в ночи, и того, кто ходит в ночи, — все тех, кто не спит всю ночь, думая всю ночь об одном, никогда — о другом.
Он властелин наших дум, белобрысый в синей одежде, изо дня в день заставляющий думать, думать и думать всегда об одном, никогда — о другом.
Я пропою ему гимн, белобрысому в форменной куртке, превознеся его выше Пророка, и Заратустры, и Торквемады, превыше всех прочих властителей судеб, ибо так мне велит справедливость.
Он всемогущ (и его нареку Всемогущим), ибо владеет ключами нашей надежды, нашей свободы, нашей души, нашей жизни, ибо он носит в кармане маленький ключ.
Всем завладел белобрысый — кроме презренья, кроме презренья к тому, что заставило нас (святого и вора, певца и убийцу) думать весь день об одном и всю ночь об одном — думать об этой стене и об этом ключе, думать о двери, ведущей на залитый солнцем простор.
Брат мой, остановись.
Это скверно — ходить по могиле. Святотатство — шагать по надгробью: от изголовья к изножью четыре шага и от изножья четыре шага к изголовью.
Брат мой, остановись, и могила не будет могилой, ибо разум, который ты топчешь своими шагами, возвратится ко мне и придут ко мне новые мысли.
Брат мой, остановись, ибо я обессилел, считая шаги, ибо я обессилел без сна, ибо я обессилел, желая уснуть, ибо я обессилел.
Брат мой, не надо ходить, брат мой, не думай. Ночь уже пробуждает зарю, и не только ключом отпирается дверь.
ЭДВАРД ЭСТЛИН КАММИНГС
«в Разгаре…»
© Перевод В. Британишский
в РазгареВесны весь мир веселый и грязныйа этот маленькийхромой человек с воздушными шараминасвистывает далекий и крошечный
а эддиплюсджонни бегут вприпрыжкупосле пятнашек прятокигры в пиратов и этовесна
и весь мир непролазно праздничный
и этот чудаковатыйстарый человек с воздушными шараминасвистывает далекий и крошечныйа беттиплюсдженни бегут танцуяпосле скакалки и классиков и
этовеснаикозлоногийЧеловекс воздушными шарами насвистываетдалекийикрошечный
«навязчивые кембриджские дамы…»
© Перевод А. Сергеев
навязчивые кембриджские дамыгнездятся духом в меблирашке телаи с протестантского благословеньябесформенны и неблагоуханныи веруют в Иисуса и Лонгфелло(покойных). Разговор их одинаков:в теперешних писаньях, без сомненья(и что-то вяжут, может, для поляков)профессор Д. в субботу с той брюнеткой…как перманент, подкручены улыбки,до выше Кембриджа им дела нетуза исключеньем — разве — по ошибкев его лавандовой жестянке небалуна грохочет злобною конфеткой
ОДА
© Перевод В. Британишский
оэти милые и пожилые людиправящие миром (и мною и такжевами если мы не обращаемвнимания)
одрагоценные дорогостоящие безмозглыедвух фасонов — Он и Она —восковые фигуры наполненныемертвыми идеями (о
квинтиллионы невероятныхдряхлых благочестивых беззубыхвечно-сующих-свой-нос-в-чужие-дела
двуногих) осуетящиесялюбезные бесполезныебезволосые
олухи
«видишь вот это…»
© Перевод В. Британишский
видишь вот это)75-миллиметровка сделалаэто никто бы не могповерить что это невраки ведь это был мой
приятельну не смешно лимы ведь с ним былинеразлучныея привык
видеть рядомего поднимибеднягу поверни вот так
осторожноне кантоватьи отправь домой
к его старенькой мамочкев новом красивом сосновом ящике(собери
«первый Джок он…»
© Перевод В. Британишский
первый Джок онбыл убит красавецпарень и Джеймс иследующий дай-ка явспомню ну да Уиллсамый умныйон был убит и молоденькиймальчик убит был последним с большимиглазами я любил его как ты не можешьвообразить себе Гарри мойбог был убит он был убит каждый был убит
их называли убитые
«моя добрая старая и так далее…»
© Перевод В. Британишский
моя добрая старая и так далеететушка люси во время последней
войны доподлинно зналаи не уставала каждомуобъяснять во имя чего
мы сражаемсямоя сестра изабелла
вязала и шила для наших доблестныхи так далее десятки и сотнитеплых носков и так далеенаушников набрюшников противо-
вшивых рубашек моя собственнаямать надеялась
что я погибну за и так далеемужественно мой отецохрип твердя о великойчести о том что если быон мог тем временем моя собственная
особа лежала и так далеемолча в грязи окопаи так далее (грезяи так далее отвоей улыбкеглазах коленях итак далее)
«но если жизнь танцует на могилах…»
© Перевод В. Британишский
но если жизнь танцует на могилах,так это все любовь; и если первойстрелой рассеет солнце мглу невернойлуны, и камни молвят слово, илиодно окажется огромней имя,чем лишь вселенная, любовь и здесь:в тюрьму ее или в застенок брось,любовь взрывает всех слепых и хилых(не ведает забвенья, смерти, сна,от всех попыток съемки, измеренья,от всех педантов ускользнет она…— Чья песнь звучит превыше всех гробов?пред Кем убежища не сыщет время,хоть все миры грядет открыть? ) Любовь
«пОлнОлунье ночь пОлнОлунье…»
